— Можно.

Она идет к холодильнику и достает пачку сгущенного молока. Спустя какое-то время мы с ней сидим на стульях, поджав ноги и уплетаем теплые ароматные оладьи со сгущенкой, запивая ароматным чаем с мелиссой.

Мы едем в метро. После каждого объявления машиниста, она поворачивается к окну, вставая коленями на сиденье вагона и выглядывает в окно, рассматривая станции на которых мы останавливаемся. Она прижимается лицом к стеклу так плотно, что на стекле появляется испарина. Она рисует на ней рожицы и отпечатки ладошек. Я наблюдаю за ней и придерживаю.

Мы выходим на одной из центральных станций. Держась за руки, вприпрыжку, проскакиваем весь путь до эскалатора. Здесь она останавливается и принимает делано серьезный вид.

— Осторожно, эскалатор не место для игр.

Я принимаю правила игры и делаю серьезное лицо. Улыбка упрямо рвется наружу, но я сдерживаюсь, чтоб не прыснуть. Мы аккуратно и чинно входим на эскалатор. Я держу ее за руку. Мы едем молча и смотрим вверх, по направлению движения. Краем глаза кошусь на нее. У детей изменчивое настроение. Кажется она уже не может стоять, ей хочется глазеть по сторонам, болтать о чем-то, но она терпеливо держится. К счастью мы выезжаем наверх. Она радостно соскакивает с движущейся ступени и мы бежим к турникету. Через пару минут мы на улице. Прохладный воздух обволакивает нас, проникает под одежду, принимая в свои объятия. В центре шумно, мимо проносятся огромные блестящие машины. Ну улица оживленно, даже несмотря на довольно ранний час. Мы идем мимо витрин магазинов, рассматривая красиво одетые манекены в дорогих интерьерах. Иногда мы останавливаемся, мысленно примеряем их наряды на себя и весело обсуждаем. Некоторые, особенно причудливые, смешат нас до колик. Трудно представить, что кто-то может такое носить.