— Я очень долго спрашивала соседей, и наконец нашла одну пожилую даму, которая согласилась помочь нам, — ответила мама.

  Наконец, я увидела дверь, ведущую на крышу. Я была там только один раз, когда была совсем маленькая, и это было жутко. Мама говорит, что на крышу выходить опасно. Могут сбросить бомбы. А ещё от крыши нужно очень долго бежать по лестнице, чтобы попасть в подвал.

  — Ну вот мы и пришли, — мама, улыбаясь открыла двери, чтобы показать нам свой труд.

  Я посмотрела по сторонам и не обнаружила никакого сада. Вокруг лежали какие-то обломки, мусор, порванная одежда и обувь. А ещё я увидела мёртвого голубя. И всё. Никаких садов и в помине не было.

  Вдруг я заметила на маминых щеках слёзы. На её лице уже не было той улыбки, которую я видела сегодня. Папа взял маму за руку и серьёзно сказал:

  — Я же говорил тебе. Долго сад не проживёт. Солдаты рано или поздно разрушат его.

  И тут я всё поняла. Все эти обломки и грязь и были маминым садом. Теперь я уже чётко видела оторванные листья и разбитую лейку, видела растоптанные лепестки цветов и поломанные стебли. В углу крыши лежали корни.

  Мне так сильно захотелось обнять маму, чтобы она не плакала. В конце концов, это всего лишь сад. Всё равно бы его рано или поздно разрушили. В нашем веке всё красивое всегда умирает.

  Маша, моя сестрёнка, была слишком мала чтобы понять почему всем грустно, но, когда она увидела, что мама плачет, она тоже заплакала. Папа взял Машу на руки.