Купаются под дождём в холодной воде.
«Точно, чёрт, нужно было попробовать.»
Можем вместе, если ты не против.
«Совсем нет.»
Она улыбается, как человек, убивший свою мать*, как человек у которого нигде нет привязанностей.
4.
Нам повезло — пошёл дождь. Совсем, как вчера: мелкий и холодный. Только вода на этот раз была неспокойной. Люди разбежались, мы хохоча отправились к самому дальнему месту на набережной.
Она снимает рубашку и кидает на песок — сохранность свежести вещей не волнует её сердце. Я снимаю толстовку и кладу на песок — меня волнует, но не слишком сильно.
Она скидывает свои ботинки, я снимаю кроссовки и носки. Немного погодя она снимает юбку, когда я заканчиваю снимать джинсы. Мы оба смущены тем, что так много неё и так много меня в моих и её глазах соответственно.
«Немного страшно.»
Я возьму её за руку.
«Это я возьму тебя за руку, идём скорее.»
Холодно, мы уже по живот в воде, когда доходим до конца решётки, сделанной для детей. Они перестарались с размерами вольера.
Мне всегда хотелось это сделать.
«Почему не делал.»
Не с кем.
«Но, не всегда же было не с кем, а почему не делал раньше?»
Я никогда не знал, чего хочу, пока не стало «не с кем».
Мокрая майка прилипает к её груди, лихорадочный румянец танцует на щеках.
5.
Удивительно, что мы не заболели. Вместо этого провели весь день у меня. Готовили, ели, спали, вставали, готовили..
Она переехала сюда со своими родителями. Этот год собиралась отдыхать, а на следующий поступать. Весёлая, активная, хотя и заметно, что ей движет не внутренняя энергия, присущая от рождения, а внутреннее желание дотянуться, дотронуться, изведать всё на свете.
