Поэтому и речи нет о том, что я могла бы взять Гредьку с собой. Я даже по телефону стараюсь не разговаривать, когда гуляю с Красиком, чтобы не отвлекаться и контролировать ситуацию. Еще у Красика есть такая особенность — он не доброжелателен со встречными собаками. Людей любит, а вот с собаками дружбы не получается. Там мы гуляем сначала с одной, потом с другой собакой.

Нагулявшись и наевшись, Красик ложится спать и может дрыхнуть до вечера. Наверное, многие животные спят много, но вот Гредька моя, например, в долгом сне вообще не нуждается. Она уже носом будет клевать и все равно сну сопротивляется, пытается следить за хозяевами глазами, пока уже совсем не сморит бедную собаку окончательно. А Красику эти тонкости чужды, он засыпает быстро и  храпит крепко, от души, заразительно. Кстати сказать, спит он на диване,  и с этим связана тоже интересная история.  Дело в том, что диван у нас для людей. Когда мы взяли Гредьку, то сразу приучили ее, на диван — нельзя. Максимум, что она может позволить себе — стоя на задних ногах, передние положить на диван. А сверху, на лапы — голову. Это ее любимая поза. И вот однажды вожусь на кухне, вдруг прибегает Гредька — встревоженная, возмущенная — и зовет меня в комнату. «Что-то  случилось», — думаю и бегу за ней, бросив посуду. Забегаю в комнату в дурном предчувствии. А там… Мирная картина. Красик лежит, растянувшись на диване, голова на подушке. он изучил этот предмет мебели, как запрыгнул на него — для меня загадка. Но результат — налицо. Но надо было видеть Гредькины глаза — сколько в них было  возмущения, изумления, негодования. Весь ее вид выражал протест против наглости Красика. Гредька была уверена, что я сейчас же сгоню Красика с дивана и тем самым восстановлю справедливость. Но, каюсь, я поступила не педагогично. «Ладно, — сказала я Гредьке примирительно. — Не сердись, Гредь, пусть уже он полежит на диване немного…».