8 глава
«Последний бросок»
(Запись в дневнике)
«Ну что ж, никто не ожидал такого исхода событий. Даже старик, пришедший ко мне во сне, не знал о том, куда ведёт нас. Осознавая это, лежа в кровати, становится невероятно не по себе … Он погиб от лап мутантов, чтобы мы спаслись, надеясь, что выполняет благородную миссию, но как оказалось, – сделал пасс и скинул козыри, которые помогут сорвать куш, но не тем людям. На нашу долю выпала вновь миссия – спасти свои шкуры и успеть предупредить Центральный бункер.
Этой ночью назначен выход. Нам нужно взять некоторые вещи, своё оружие и обмундирование. Больше чем на сотню процентов я уверен, что путь будет пролегать через поверхность, поэтому к этому надо тоже быть готовым.
Не знаю, писать это или нет … Сегодня Саша открылась мне совершенно другой: чувственной девочкой, которая может показать не только чувство сострадания, но и страсть. Такую, о которой многие могут только мечтать. И теперь я буду оберегать её до конца своих дней, до последнего вздоха, пока бьётся моё сердце.
Всё, пора собираться, начинается наш марш-бросок…»
— То есть ты видел его прям образ? – уточнил Даник. – Он появился в твоём сне и сказал, мол, облажался?
— Грубо говоря, так. – собирая осколки сна воедино, ответил я. – Он сказал, чтобы мы бежали скорее отсюда. Это «грязные люди и намерения у них грязные», – цитатой из сна, пытался объяснить, что именно имел в виду старик, когда общался со мной.
Было очень страшно. Просто понимание того, что нам предстоит одним вступить вновь в темноту, накрывало постепенно, наводя ужас плавно, но создавая сильнейший эффект. За последнее время стало привычно находиться под чьей-либо защитой, зная, что впереди идёт тот, кто сможет защитить, и дать совет в трудную минуту.
Лежа сейчас на кровати, у меня в памяти возникали картины со стариком: его появление в бункере, когда мы оказались в западне, разговор в катакомбах о моей везучести и светлой миссии, его пылающие глаза в момент страшнейшей схватки. От последнего мурашки пробежали по спине, пришлось встряхнуть головой, чтобы избавиться от наводящих ужас мыслей. И довольно странно, что он пришёл только ко мне во сне. Остальные же довольно хорошо спали, не видя даже сновидений. А что, если старик и должен был прийти только ко мне? Его пламя, что горело в глазах передалось мне, словно загипнотизировав. Интересно, но это самая абсурдная теория, что могла прийти мне в голову…
— Саня! – крикнул Даник, махнув рукой перед мои лицом. Видимо, я так глубоко ушёл в свои мысли, что не заметил ребят, собравшихся в центре комнаты. Уже вернулась Саша, уходившая к медику за лекарством, что обещали выдать нам. – Ты там уснул что ли?
Подскочив с кровати, я присоединился к обсуждению ребят. На столе лежала картонка с размеченными коридорами, различными пометками и сносками внизу листа.
— Я нашла это возле одной из комнат. – разъяснила Саша, увидев мой непонимающий взгляд. – Это схема бункера, точь-в-точь подходящая к данному объекту. Я немного прошлась по обозначенным маршрутам. Там отмечены также посты охранников, что стоят на позициях, а также время их смены. В ночной период они меняются один раз – ровно в час ночи, – самое идеальное время для отхода.
Я всматривался в эти линии, прорисованные цветными карандашами: есть красные линии, но они короткие, красные точки, что расставлены в различных местах на линиях. В основном, план был вычерчен жёлтыми и зелёными линиями. Внизу листка была расшифровка этого контраста: красные линии – поле видимости камер наблюдения, точки – посты охраны; зелёные – свободные коридоры, в которых нет ни охраны, ни камер, жёлтые – там, где изредка появляются охранники.
— Если проложить заранее маршрут, то есть вероятность выйти без шума, не привлекая внимания. – закончила Саша.
— Стойте, а что это? – палец Дани уткнулся в край листка, где обрывается жёлтая линия. – Тут какая-то чёрточка дальше идёт чёрного цвета.
— Скорее всего случайно чиркнули. – предположил Денис.
— Нет-нет, — поддержал я идею Дани, тут же поняв, что он имеет в виду, – там какой-то проход, просто выход к этой чёрной полосе залегает где-то в потайном месте. А вот сама полоса, почему она чёрная?
— Что-то с ней нет так. – продолжил Даня. – Может, темно там?
— Ладно, на месте проверим. – влезла Саша, опустив руки на стол. – Давайте маршрут проложим.
План был элементарно прост: вернуть своё оружие, захватить новые фонарики, так как, если этот туннель был тёмный, то туда даже соваться без света нельзя. Саша запомнила расположение склада и поделилась, как до него пройти.
До выхода оставалось меньше часа, и мы по одному стали выходить из комнаты к складу. Первый пошёл я, смотря на маршрут, который Саша нарисовала мне на ладони. На пути не оказалось ни охраны, ни камер, никого. Видимо в бункере условно наступила ночь, он затих, что было открытием для меня. Где-то в дальнем конце коридора были слышны разговоры охраны, из дальней будки виднелся свет от настольной лампы командира бункера.
Вот и склад. Небольшая железная дверь отделяла меня от оружия, что по праву принадлежит нам. Дверь без скрипа поддалась, запустив меня в царство тьмы и прохлады. Рука побежала по стене, стараясь нащупать выключатель, что ей удалось. Склад осветился холодным светом, раздалось едва слышное жужжание ламп. Помещение было небольшое, квадратной формы. Вдоль стен стояли стеллажи с автоматами и пистолетами. На одной из пололок лежали оранжевые коробочки – аптечки. Про них мне рассказывал отец, поскольку сам не понаслышке знает, что это такое. Он был военнослужащим, а сейчас находится в запасе. Пройдя несколько вооружённых конфликтов, он научился ценить жизнь, научился хвататься за любой шанс выжить и бороться за своё существование. На соседнем стеллаже лежали фонарики: от маленьких налобных и карманных до огромных фонарей, которые походили больше на прожектора. Вдоль другой стены стояли шкафы с комбинезонами. Перебрав несколько комплектов, я нашёл свой размер, быстро примерил его. Он был более удобный и современный, чем мой старый. На крючках висели противогазы, точно такие же, что был у старика – с большим стеклом во всё лицо, с антибликовой плёнкой, что давала возможно лучше видеть в солнечную погоду.
Собрав всё, я приготовился выходить. Высунув немного голову в небольшую щёлочку, осмотрелся. Ситуация не поменялась: где-то вдали голоса, свет из будки главного. Пробежав по коридору, быстро вернулся в комнату, где ждали ребята.
— Даня, бери Дениса, идите, собирайте всё тоже самое. – проговорил я, укладывая всё в тёмный угол на случай, если кто-то захочет нас наведать до выхода. – Только постарайтесь поскорее.
Даник кивнул, взял с собой небольшой нож, что лежал постоянно у него в кармане, посмотрел на брата и стал вылазить из комнаты. Брат неспешно и боязливо стал выбираться вслед за Даником.
— Как думаешь, мы отсюда убежим без боя? – спросила Саша, садясь рядом.
— Я в это верю. – смотря ей в глаза, ответил я. Её взгляд завораживал, гипнотизировал. – Мы должны выйти к бункеру, ибо … ибо по-другому быть не может! Мы или выходим, или погибаем. Одно из двух.
— Мы сможем. – сказала Саша. Её голос был одновременно спокойный, ровный, но и твёрдый. Она уверена в успешности миссии и внушала это мне, в чём я без этого был уверен. Хотя откуда у меня появилась эта уверенность – самому мне известно не было.
Ведь каждый раз, ступая в темноту, делая какой-либо поступок, мною движет нечто, что способно заставлять меня идти на данные шаги. Это то, что живёт внутри меня, то, что знает о результате того или иного действия заранее, и предупреждает об этом. Именно это мы называем чуйкой. Ибо как тогда объяснить те чувства, что испытываем мы, когда в чём-то уверены: всё будто подталкивает тебя на следующий шаг, мы твёрдо вступаем и идём дальше. Но равно обратное чувство заставляет сбавить обороты, уберечь от чего-то, замедлить нас, растянуть мгновение. Это нечто живёт в каждом, но проявляет себя по-разному: у кого-то оно остро развито и при разных ситуациях тут же проявляется, у других – оно приглушено и может проявиться лишь в крайне экстремальных ситуациях. Именно чуйка знает всё, но говорит лишь частями и тогда, когда это нужно.
Брат с Даней довольно быстро вернулись точно с тем же обмундированием, что сейчас лежало у меня в углу.
— По пути никого не видели. – доложил брат. – Саш, можешь идти.
Она кивнула головой, посмотрела мне в глаза, и прошептав на ухо: «Я пошла», встала с кровати. На выходе посмотрела по сторонам и вышла в коридор.
— Ну что, готовы? – поинтересовался я у ребят.
— Если я скажу, что нет, – ничего же не изменит? – сказал Даник, глядя на меня.
Я улыбнулся и прислушался. В коридоре раздались шаги, после чего раздался девичий крик и звук падения.
— Саша!!! – крикнул я, выбегая из дверей.
Картина была ожидаема: громила, что сопровождал нас по бункеру, держал Сашу за руку и пытался вытащить её со склада.
— Вылазь, тварь! – рычал он, дёргая её за волосы.
Внутри меня всё загорелось, к рукам хлынула немыслимая сила, и я рванул с места. Набросившись на него, сбив с ног, начал бить его из всех сил, сжав кулаки как можно сильнее. Кажется, что вот-вот я забью его до смерти. Но он меня толкнул так, что мне удалось перелететь через него, изрядно ударившись головой. И пока я осознавал всё, что произошло, пока боль в голове отпускала, этот громила встал на ноги.
— Вставай, скотина! – прорычал он. Как только я обернулся, то увидел дуло пистолета, смотрящего мне прямо в лоб. Когда адреналин ударил в голову, не было времени чтобы предполагать, есть у него оружие или нет? И всё-таки оно оказалось… – я так и знал, что вы соберётесь бежать, но начальник надеялся, что никуда не денетесь с подводной лодки. Везучие вы, только вот, где твоё везение сейчас?!
И в этот момент сзади раздался выстрел. Громила дёрнулся, простоял пару секунд и упал пластом. На затылке растекалась кровь, а чуть поодаль стоял брат с поднятым пистолетом. Его глаза намокли, руки затряслись, и пистолет выпал из рук. Ладонями он закрыл рот и сел на пол.
— Иди сюда! – подбежав к нему, я прижал максимально сильно. Его трясло, слёзы катились ручьём. Саша быстро взяла со склада нужные вещи и приготовилась к выходу.
— Через две минуты выходим. – посмотрев на ребят, сказал я.
Собрались быстро. Вещи, что лежали в тёмном углу комнаты в спешке натянули на потные тела, что получилось довольно трудно и неудобно: резина везде жала, тёрлась и единственная прослойка из ткани спасала от мучительного воздействия материала.
План, что нашла Саша нам очень помог. Наш путь пролегал через один зелёный и жёлтые участки, но они, как оказалось, довольно не безопасны: там очень много ловушек, об этом сказала Саша, обосновав это тем, что сама прошла мимо этого коридора, где в тот момент солдаты и расставляли эти незаметные вещи. Единственный оставшийся вариант – пройти по красному участку. На нём нас ожидают два охранника и одна камера, которая каждые десять секунд меняет направление.
— Что будем делать с камерой? – поинтересовался Даник, осматривая обстановку рядом. – Её не обойти, а если нас заметят, то всё – весь отход накрывается медным тазом!
Это правда была большая проблема, и именно она была главным препятствием, в которое мы упираемся. Единственное, что приходило мне на ум, захватить комнату главного или найти охранный пункт. Если всё изображение с камер идёт в комнату к главному, то будет намного проще.
— Что делать то будем? – поинтересовался брат. Он был озадачен не меньше нас. Да и вообще я стал поражаться ему, его выдержке, терпению и мужеству, что он проявляет ежедневно на протяжении всего времени, что мы скитаемся по этой тьме.
— Надо разобраться с камерой. Как вариант – взять под контроль её управление. – ответил я.
— Смотри, – сказала Саша, глядя куда-то вверх, — провода тянутся от той камеры, что как раз нам мешает. И тянутся они, — она вела пальцем, прослеживая направление проводов, – в будку главного.
Всё оказалось ровно так, как я и ожидал. Пульт управления находился у главного. Осталось только зайти туда, отключить слежение и незаметно удалиться с этого бункера.
— Что с этими малыми? – голос главного звучал неуверенно, с некой опаской. Через толстое грязное стекло было видно, что он нервничал. Кусая свои пальцы, он выдавал своё переживание.
— А что с ними может быть не так? – в комнате находился ещё один человек с бритой головой. Начиная от затылка, вниз по спине уходила большая татуировка в виде дракона. Он сидел в кресле напротив главного, лица его не удалось разглядеть.
— Он не один, – присев на корточки, прошептал я, – как вырубить камеру, вообще без понятия.
Отсвет монитора падал на лицо хозяина кабинета, что означало, что камеры работают, и он часто всматривается в изображение.
— Знаешь, они шустрые ребята, – главный перевёл взгляд на своего гостя. – даже не представляешь, через что они прошли.
— Ну через что прошла кучка подростков? – с ехидством спросил гость.
— Они из ада сухими вылезли! Понимаешь?! Там пацаны есть – два брата – их батя сейчас зам главного в Центральном бункере! Понимаешь, в этом месте мало, что ловить осталось! Пацаны с катушек съезжают, теряют во мне авторитет. У меня под столом пистолет не просто так лежит, потому что начнись бунт, они все сюда ринутся. У меня было почти три сотни бойцов, сейчас – максимум сотня осталась, потому что все удрали. А те, что сейчас на постах, кости мне перемывают.
Беседа была очень интересной, но наше дело так и не двигалось с мёртвой точки. Единственным решением было – войти в кабинет, завалить обоих присутствующих и отключить камеры.
— Даня, Саша, – придумав план, созвал друзей ближе. – короче, по флангам сейчас смотрите. Никого не упустите. Глушители у всех есть? Отлично! Нацепите на пистолеты, без них не работать. Денис, иди вместе с Сашей, будешь прикрывать её, Даник, думаю, так справится. – подмигнув другу, сказал я.
— А ты? – взволновано спросила Саша.
— А я постараюсь взять эту комнату. – с глубоким выдохом сказал я, глядя сквозь стекло на главного. Посмотрев на Сашу, я подсел к ней ближе, обнял. Она положила свою голову на плечо, после чего услышал небольшие всхлипывания. – Если мне не удастся оттуда выйти, – уходите по маршруту. Камеру я так и так отключу.
— Дурак! – ударив ладонью по комбинезону, ругнулась Саша. – Мы без тебя никуда не уйдём, понял?!
Смахнув с глаз слезинки, она стала отходить к её флангу, брат двинулся за ней. Даник посмотрел на меня, отвёл на секунду взгляд, вздохнул и протянул руку.
— Я в тебя верю! – произнёс он. – Не дай Бог с тобой что-нибудь случиться! Я… я тебя с того света достану!
— Всё хорошо будет, обещаю. – надо ж было драматической нотки внести. – с широкой улыбкой сказал я.
— Дурак блин! – немного замахнувшись, но остановившись в последний момент, ругнулся Даня.
Сердце билось так сильно, что казалось, его эхо от ударов разносится по всему кабинету. Сейчас была именно та ситуация из детства, когда ты стоишь посреди дороги, а впереди были огромные собаки, что преграждали тебе путь. И самое главное – не выдать свой страх, так как эти псы чувствуют твой адреналин, – это сильнее разыграет их.
Так и сейчас нельзя было показывать свой страх, ибо меня убьют быстрее, чем я успею что-либо сделать. Он смотрел на меня в упор, не понимая, что я от него хочу.
— Александр, вы что-то хотели? – поинтересовался хозяин кабинета. Его рука была где-то под столом, и я понимал, что он сейчас готов достать пистолет. Гость смотрел на меня исподлобья, стараясь сверлить взглядом. Меня это очень сильно раздражало.
— Да, мы вынуждены уйти! – сказал я, не понимая, что делая.
— Вы не уйдёте! – твёрдо сказал главный, давая понять, что его слово тут конечное.
— Я бы не был так уверен! – и именно в этот момент я понял, что кобура на ноге – очень удобная вещь. Пистолет был заряжён, проверен, и я был уверен, что сейчас всё получится. Первая пуля угодила в руку главному, именно в ту, что держала пистолет наготове.
— Ах ты ж, сукин сын! – ругнулся он, пытаясь второй рукой схватить скользкую рукоять пистолета, но выпущенная вторая пуля сделала своё дело намного раньше. Она угодила чётко в сердце, куда, я, кстати говоря, даже не целился.
Хозяин кабинета был шокирован и ничего кроме как сидеть молча придумать не смог.
— Мне очень жаль. – сказал я.
— Ты их прям… этого… того? – с интересом спросил Даник.
— А что мне ещё оставалось? – посмотрев на друга и глубоким выдохом, проговорил я. – Зайти и сказать: «Здравья желаю, товарищ командир бункера! Выключите, пожалуйста, камеры, а то мы тут побег задумали, и как-то не по правилам будет, если вы за нами следить будете! – ты так это представляешь?
— Почему бы и нет, — с усмешкой сказал Даня, – ты же хотел по-тихому уйти. Получится?
— Постараемся. – неуверенно сказал я. Почему-то внутри скрывалось чувство, что именно так нам выйти не удастся. Охрана просто так стоять не будет, а обязательно нас обнаружит, начнёт стрелять так, что весь бункер сбежится на стрельбу.
— Саш, выдвигаемся? – поинтересовалась Саша.
— Пора.
Коридор оказался куда длиннее, чем я предполагал. Проход, погружённый в полумрак, уходил куда-то в сторону, откуда доносились голоса. Сейчас там, судя по карте, находились двое охранников. Если они откроют стрельбу, сбегутся другие солдаты, что было совсем непривлекательным исходом дела. Хотелось уйти по-тихому, с минимальными потерями боеприпасов. Неизвестно, что ожидает нас впереди и на что придётся тратить драгоценные патроны.
Подойдя к углу, и немного высунув лицо, стал рассматривать обстановку. Предположения оказались верны: на пути находились два охранника, вооружённые старенькими автоматами. Они мирно беседовали, сидя на мешках с песком, покуривая сигарету одну на двоих, растягивая её как можно дольше.
— Когда там смена придёт? – нервно спросил один из охранников.
— Вообще, должен был главный прийти, но что-то его нет. – ответил второй. – А с ним бритоголовый должен был подойти. Господи, как же я его ненавижу! Так бы и всадил пулю в череп!
— Да ладно, ты чего так на него? – удивлённо спросил первый. – Он же норм мужик.
— Тварь последняя! – резко бросил разозлённый напарник. – Если бы кто-нибудь за меня эту грязную работу сделал, – был бы премного благодарен! Знаешь, эта скотина, сколько людей положила? Просто так! Просто, потому что они ему не понравились или встали у него на пути! А главарь наш сам его побаивается иногда. Он может рвать на части всё, что ему мешает, причём неважно, что или кто это. При первой же возможности я бы дёру дал отсюда.
Пыл на время стих, и воцарилась гулкая тишина, такая давящая, не пропускающая никаких звуков, даже сторонних шумов притихшего бункера. Напарники молчали, один – успокаиваясь, второй – обрабатывая информацию. И эта пауза стала затяжной, чувствуется, что напарники утеряли желание вести диалог и решили просто побыть наедине со своими мыслями.
— Мы что-нибудь будем делать или ждём смену? – прошептал Даник.
— Их придётся убирать. – сказал я. – Просто так не пройти. Эффект неожиданности – вот, что сейчас нам поможет. Автоматы у них стоят рядом, надеюсь, что они не успеют схватить их.
— А если успеют? – поинтересовался брат.
— Кто-то должен страховать нас на всякий случай. – Значит так, Саша, – ты страхуешь нас с Даней. Даня, ты должен убрать часового. Сначала снимешь первого, а вот второй нам может пригодиться.
Друг посмотрел на меня с недоразумением, но объяснений он так и не дождался. Я достал пистолет с глушителем, приготовился стрелять. Даня встал на позицию.
— Насчёт три. – прошептал я. В этот момент Даник стоял уже на углу и был готов резко выскочить и поразить поставленную цель. – Раз. Два. Три.
И по обусловленной команде друг выскочил из-за угла и выпустил несколько патронов в первого часового, который удачно отвернулся в сторону именно в этот момент. Одна пуля, судя по всему, пролетела мимо, но вторая угодила чётко в спину. Он замер на месте, поднял руки кверху и медленно опустился на колени. Его напарник замер на месте, не понимая, что нужно сделать. Автомат стоял в стороне от него, его глаза цеплялись за него, но, видимо, он понимал, что чисто физически не сможет ничего сделать, поскольку я держал его на прицеле.
— Не дёргайся, – советую послушаться, – целее будешь. – сказал я, удерживая мушку на цели. – Мы слышали ваш разговор, и хочу тебя обрадовать: твою просьбу мы выполнили! Ни бритоголового, ни главного нет, – они устранены за надобностью нашего побега, по крайней мере такую судьбу разделил главный ваш. Громиле повезло меньше – он оказался не в том месте, не в то время. И поднял руку не на того.
— Вы смогли это сделать?! – удивлённо спросил часовой.
Комичность ситуации просто разрывала меня изнутри. Сейчас я держу на прицеле охранника, что стоит на пути и рассказываю ему всю подноготную проделанной дороги.
На лице охранника были смешанные чувства: печаль и некая радость, и гордость боролись в нём, он не знал, что выдать первее.
— Я должен сейчас убрать тебя, но, когда ты говорил о своей ненависти к тому громиле, меня почему-то это задело. Честно, даже трудно сейчас нажать на курок. Но если ты дашь повод, то я сделаю это без угрызения совести. – пистолет ни на секунду не опускался, мушка смотрела на свою цель.
— Убивай. – спокойно, без дрожи в голосе сказал часовой. Он сделал шаг в сторону, отдалившись от автоматов, стоящих рядом друг с другом. – Мне терять нечего. Всё, что было мне дорого – осталось там, наверху. Меня мало, что держит сейчас здесь. Так что, стреляй.
Саша вышла из-за угла с опущенным автоматом, с поникшим взглядом, полным боли, что терзала её изнутри.
— Опусти пистолет. – попросила она. И вот сейчас я стоял на перепутье: либо этот часовой пудрит нам мозги, давит на жалость, и в самый последний момент он вытащит пистолет и перестреляет нас, либо он вправду испытывает ту боль, что заставила всё-таки опустить пистолет. – Я тебя понимаю, и верю тебе. У меня это чувство обостренно, ложь и наигранность я чувствую сразу, но от тебя она не исходит. И та злость, что пропитывает тебя, – она искренняя.
— Потому что невозможно притворяться! – спокойным голосом проговорил часовой. Он сел на мешки с другой стороны, повернувшись к нам спиной. – Этот бункер раньше был с бо́льшим населением, но эта гадина выжигала всех, кто плохо работал. Меньше чем за месяц население проредило почти вдвое. Он безжалостно прилюдно убивал, на глазах у детей и женщин. Убивал всех, ни смотря на пол и возраст. Давно хотел убить его, поскольку под его руководством были закрыты створки бункера, не пустив остальных людей. Он приказал просто закрыть ворота и уходить глубже. Я успел забежать, но не заметил, что моя семья осталась там.
Он замолчал. Его руки опустились, тело обмякло, и он сидел так несколько секунд.
— Я отцом стал во второй раз. Моя вторая дочь была ещё совсем маленькой, чтобы видеть этот Армагеддон. – он повернулся к нам, и в его глазах блеснули слёзы. – Я плохой отец – поддался панике, побежал со всеми в бункер, но не смог ничего сделать, чтобы вернуться к своим. А выходить мне не дают. Простите. – он вновь замолчал, руки стали что-то искать на теле, найдя, они поднялись к лицу.
Внутри что-то сжалось, какой-то импульс меня дёрнул в его сторону, как бы намекая, что сейчас тот случай, когда я должен предпринять действия. Но раздался выстрел и затылок часового окрасился в ярко-красный цвет. Я тут же стал осматривать ребят, чтобы понять, кто это был. Но никто из ребят не стрелял.
Тело охранника обмякло, завалилось на бок. Подойдя к нему, я увидел пистолет, лежавший аккуратно в ладони. Стало не по себе. Почему-то именно сейчас мне показалось, что, убив его двумя минутами раньше, ситуация была бы менее трагичная, какой оказалась на данный момент.
— Саш, идём. – сказала Саша. – Я не могу тут долго находиться.
— Да, идёмте. Денис, давай быстрее проходи и не смотри! – поторопил я брата, стараясь собой закрывать кровавое месиво, что осталось от часового.
Коридор удалось преодолеть довольно быстро. Денис шёл молча, не оглядываясь назад, уверенно делая новый шаг. Чувствовалась его эмоциональная напряжённость, его прерывистое дыхание и страх перед неизведанным впереди, но он максимально старался не выдавать этого, казаться смелым. Даник свыкся с проблемами, встречающими нас впереди. Саша разрывалась между двумя личностями: той стойкой, что предстала перед нами и этой, надломанной прямо у основания её характера. Трагичность последних событий, что произошли в жизни, стала превышать её допустимые значения, и эмоции стали хлестать сверх всего. Саша шла рядом, держа меня за руку. Она смотрела в землю, и взгляд её был полностью пустым. Эмоционально она опустела, эмоции стали давить, и её внутренняя натура стала разрывать эту внешнюю оболочку. С виду кажется, что Саша ведёт себя как пацанка, но её хрупкая и нежная часть где-то внутри полностью противопоставлена тому, что я видел до этого.
Ещё тогда в автобусе она предстала совсем другой, находясь в плену, я увидел нечто другое и только сейчас смог прочувствовать эту тонкую грань.
Сырость. Мрак. Как обычно эти два спутника находятся рядом, бок о бок шагая параллельно нам. Сейчас пространство вокруг словно расширилось, не было ощущения замкнутости. Фонарики мы ещё не включили, боясь быть замеченными. Стояли молча, стараясь не издавать лишних звуков, чтобы из этой «оглушающей тишины» вырвать хоть один звук, который мог бы указать на опасность. Эта тишина давила со всех сторон, обостряя чувствительность к звукам. Даже самые незначительные: капля, разбившаяся о сырой пол, небольшой ручеёк, протекающий под ногами чуть журча. Всё это сливалось в едва слышные для уха звуки, но даже они не могли нарушить этой атмосферы, они будто угасали в ней, поглощались и не могли больше проявлять себя. Поэтому это и называется «оглушающей тишиной».
Именно в такие моменты часто бывает паническая атака, которая словно зарождалась постепенно внутри меня. Чувство неопознанного страха, непонятные ощущения внутри – всё складывалось и постепенно развивалось.
Что делает нас людьми, живыми людьми? Эмоции. Именно они окрашивают нашу жизнь различными красками. Любая из них имеет свой цвет: страх – чёрный, спокойствие – синий, радость – зелёный, ненависть – красный и так далее. И каждая из них окрашивает картину действительности в каждый миг нашей жизни. При их смешивании возникают новые цвета. У кого-то жизнь переполнена этими красками, контраст которых может выжигать глаза. Каждый из нас смешивает краски в палитре, а потом мазками наносит на холст жизни и только от нас зависит то, каким он будет сегодня.
В моей жизни последнее время преобладают бледные тона, которые выплёскивались на холст хаотичными потоками. Красные оттенки пробивались через чёрный цвет, выглядывая небольшими пятнами. Лишь небольшие брызги грязно-зелёных цветов где-то с краю привлекают малейшее внимание.
Именно сейчас в этом тоннеле холст жизни вновь стал приобретать новый цвет: чернота накрывала постепенно, ложась толстым слоем. И каждый новый слой перекрывал предыдущий, закрывая собой хоть какие-то краски.
Этот тоннель имеет неописуемо сильную энергетику, напоминая то, что происходило в катакомбах. Нового видения очень не хотелось, но я стоял и выжидал, знал, – здесь что-то есть. Вокруг нас постоянно происходит какая-то дичь, которой я перестал давно удивляться.
— Саш, чего мы ждём? – уставшим голосом прошептал Денис.
Ответом я его не обрадовал, а лишь сильнее стал прислушиваться к окружению. Как-то один человек мне рассказывал, что в таких местах надо слушать, и пространство расскажет тебе о себе почти всё. Нужно чувствовать его, проникнуться его энергетикой, впитать её, как губка воду. Звучит, как полнейшая брехня, но я верю в неё.
Но пространство не спешило говорить со мной, отвечая лишь дерзкой тишиной. Я прислушался сильнее, стараясь изолироваться от всех звуков. Сейчас слышу, как бьётся сердце, спокойным мерным ритмом отмеряя мгновения моего существования, как медленно течёт кровь, издавая не то гудение, не то журчание. Дыхание ребят становится всё чаще и тяжелее, будто на них что-то давит.
Небольшая волна пробежала по телу – непонятное ощущение, будто кто-то прошёлся чем-то изнутри, пустив по спине мурашки. И эта волна вырвалась из меня неслышно, но тактильно ощущаемо, словно резкий поток воды, спущенный сверху, стал стекать медленно с меня. Это ощущение сошло, и показалось, что мне удалось войти в резонанс с пространством, проникнуться им, разрушив ту грань, что разделяла нас.
Небольшие порывы холодного ветра стали нежно прикасаться ко мне, заставляя мурашки вновь пробегать по телу. Этот ветер едва слышно гудел рядом, что-то нашёптывая на своём языке. Этот голос был до боли знакомый, словно я его слышал совсем недавно. Немного напрягшись мне удастся разобрать эти созвучия. Ещё немного…
— Близ… близк… – неужели что-то расслышал? Или это всё-таки просто звуки сложились, а воображение дорисовало картину? – Близко.
Слово прозвучало отчётливо и перепутать его было невозможно. Да, это слово! Это слово «близко»! Но близко к чему или что? Дослушать, прислушаться вновь!
Голос ветра продолжал гудеть, но разобрать какие-то звуки вновь не удаётся. Одни шипящие звуки и ничего большего.
— Иди. – сквозь шумы всё-таки удалось вычленить слово. Этот вой имел какой-то необычный диапазон звука, словно он создавался искусственно, будто сейчас уши заткнуты наушниками, а по ту сторону провода сидит человек, шипит и воет в микрофон и изредка проговаривает что-то похожее на слова.
— Саша! – голос Даника вернул меня в реальность, из которой я на время удалился. – Мы идём?
— Я слышал голос. – сказал я. Ребята включили резко фонарики, стали водить ими вокруг себя, пытаясь кого-либо выискать.
— Но тут никого нет. – сказал Даня, повернувшись ко мне.
— Я его слышал в голове. – на секунду мне показалось, что я стал жертвой галлюцинации, что это сказался мой голод и усталость. Страшно подумать, что сейчас думают про меня ребята.
— Что он сказал? – поинтересовалась Саша.
— Ты мне веришь? – удивлённо спросил я.
— Да. – её голос был уверенным и твёрдым, а в глазах читалось полное доверие. – Ты будто отключился, не реагируя ни на что, покинул чат, так сказать. – по лицу расплылась небольшая улыбка, но очень быстро вернулось то серьёзное выражение.
— Это был некий шум, вой какой-то, словно в уши дул ветер, но искусственный. Он же меня словно опоясывал. И в этом шуме я расслышал два слова «близко» и «иди».
Саша задумалась. Неужели это всё-таки были слова, а не плод моего воображения?! Может, всё-таки я устал и всё мне это причудилось? Но этот странный ветер, – я чувствовал его, как он робко опоясывал меня своими холодными руками.
— Ты уверен, что это были не галлюцинации? – спросил Даня. Но что ответить, если я не уверен в этом сам? Так и сказать? Сочтут за сумасшедшего, что меньше всего хотелось.
— Давайте будем двигаться. – разбавила тишину Саша.
Брат поднялся с земли, опустив фонарик в пол. Он было сильно уставшим, слышно, как урчал его желудок.
Все были готовы идти дальше.
Шпалы сменяли друг друга под ногами, издавая небольшой скрип, когда нога ступала на них. Каждый новый шаг давался с трудом, – дикая усталость скопилась в теле, притупляя мысли. Страх наполнял, поглощал и заставлял плавать в его океане. В нём я увяз с того дня, когда ядерный дождь обрушился на безвинную землю. И в этой субстанции плавал не только я, – каждый обитатель бункера находится в постоянном страхе, в страхе за своё будущее. Каждый хотел видеть его со своими родными и близкими, но вынужден доживать отведённое время под землей, гнить заживо, теряя рассудок.
Что останется в нашем будущем? Какое оно будет у нас? Ответа на этот вопрос я больше всего и боюсь. Хочется быть реалистом, жить настоящим, но желание заглянуть за грани сегодняшнего дня всегда соблазняет и уводит от реальности. Хочется знать всё: что будет завтра, через неделю или месяц, а может даже, и год, – видеть будущее и знать дату твоего часа. Но именно сейчас мне не хотелось знать ответ на этот вопрос. Жить в железобетонном коробе, дыша мёртвым воздухом и высекать засечки на стене – таким будущее обещает быть? Нет, не хочу думать и знать. Будь, что будет.
— Саша, — вскрикнул Денис, — смотри, там вагонетка!
Сначала я не поверил, но посветив фонарём немного вперёд, рассмотрел платформу, стоящую на рельсах. Словно кто-то читает мои мысли и понимает, что я хочу побыстрее убраться отсюда.
— Она на ходу? – поинтересовалась Саша.
Подойдя к ней, мы с Даней попробовали толкнуть её. С тяжёлым надрывным скрипом она поддалась: колеса кое-как стали двигаться.
— Запрыгивайте! – крикнул я от радости. Мгновение, и все были уже на вагонетке. Мы с Даней взялись за рукояти, и, переглянувшись между собой по очереди стали давить на них. Из-под колёс раздался противный скрип, который становился всё чаще, но позже сошёл на нет.
Мы набирали скорость. Саша, взяв мой автомат, смотрела вперёд, а Денис прикрывал тыл. Мы с Даней не могли сконцентрировать свои взгляды на то, что встречает нас впереди и провожает сзади – в глазах и висках пульсировало, пот лился ручьями, закатываясь в глаза, отчего приходилось зажмуриваться. Страх уже отступил, мною управляло желание выбраться и увидеть свет. Свет, который вернёт меня к жизни. Свет, из которого началась жизнь.
Я давлю на ручку, ослабляю хватку и жду, когда это же действие сделает Даня. Рукоять поднимется почти до подбородка, но я точно не знаю на каком она расстоянии, ведь глаза зажмурены. Немного подпрыгнув от отдачи, вновь надавлю на рукоять. И так я буду повторять, пока мы наконец-то не прибудем к какой-нибудь точке. Этот цикл действий делаю уже на автомате, не задумываюсь о каждом следующем, повторяющимся из раза в раз, действии. Чувствую, как руки начинают слабеть, все движения делаются уже вяло и меня чуть ли не уносит вместе с ручкой.
— Стойте! – резкий крик вернул меня к жизни. От испуга я раскрыл широко глаза, отпустил руки и пошатнулся. Последнее, что я увидел – приближающаяся максимально рукоять, после чего последовал удар. Подбородок завопил страшной болью, расползающейся по всему лицу.
— Ну Саша! – крикнул Денис. – Ты как всегда.
Быстро придя в себя, я стал разминать больную часть лица. Перелома нет – уже радует.
— Что там у тебя? – протирая глаза, спросил я.
— Там кто-то прошёл. – ошарашил меня брат. Я тут же соскочил на ноги и стал вглядываться во тьму впереди. Ничего.
— Денис, тебе не показалось? – с некой осторожностью спросил я брата, но продолжая смотреть во мрак.
— Нет, там прошёл силуэт – вот так. – от одной стены до другой, по земле – именно такой была траектория движения этого силуэта.
— Даня, нажимай на тормоз. – сказал я, хватая автомат.
Я вновь смотрю в темноту, в надежде увить там отражение жизни. Увидеть там хоть что-нибудь: далёкий отблеск света, силуэт, вглядывающийся во мрак, с надеждой увидеть ответ на свет фонаря, которым он подал сигнал в эту черноту, или, быть может, даже шаги, шаги приближающегося человека, который потерялся во тьме и ищет оттуда выход. Но ничего такого мне не удалось разглядеть. Даже в полнейшей тишине и темноте ни уши ни глаза так и не нашли за что зацепиться. Лишь только ветер гуляет по туннелю, донося откуда-то сзади тихое журчание воды, которое осталось позади.
Я вновь начинаю прислушиваться сильнее, входя в резонанс с пространством. Сердце вновь замедлило свой ритм, дыхание стало ровным. Я чувствую вновь касания ветра, как его холодные объятия погружают нежно в себя, не давая выбраться из них. Автомат давно свис, мысли абсолютно абстрагировались, голова осталось пустой. Сначала звуки становились более слышными и отчётливыми, но спустя несколько секунд резко пропали. Пространство словно расширилось, пропали стены, теперь нет границ. Единственная проскочившая в голове мысль: «Это дежавю!». Через несколько секунд меня начал наполнять страх. Каждая клеточка моего организма начинала паниковать, как бы намекая, что лучше здесь не задерживаться, а вспоминая нашу прошлую подобную задержку и слова, которые мне удалось расслышать, в голове появились мысли о том, что пора убираться из этого туннеля.
Может, это самовнушение? Может, я себя просто накручиваю и всё то – плод моего воображения? Но голова пуста … абсолютно! Пора выходить из этого состояния.
— Ты уверен, что видел там? – переспросил я Дениса. – Мы простояли несколько минут, но так ничего и не произошло.
— Да, Саш, уверен. – твёрдо ответил брат. – Там прошла тень, силуэт, толком не понял, но я видел это.
— Может, это была тень от вагонетки и фонарей? – предположил Данил.
— Всё может быть. – сказал я, вновь глядя в темноту. – Ладно, чтобы то ни было, оно прошло, надо сматываться отсюда поскорее.
Вагонетка вновь набирала ход, нудно скрипя колёсами. Пот снова катился со лба, но в этот раз мы привязали небольшие повязки, что нашли в портфелях. Теперь удавалось параллельно смотреть за обстановкой впереди, стараясь увидеть всё в этот раз своими глазами. Но как бы не вглядывался, ничего кроме стен туннеля я не видел. Свисающие провода били по плечам и голове, что было довольно неприятно. И кажется, что эти рельсы будут бежать бесконечно. Голову вновь начали заполнять мысли о родителях. Ведь папа бывший военный, а точнее запасник, прошёл два вооружённых конфликта и сейчас поднят по тревоге, и обороняет бункер, спасая тех, кто выжил. А мама явно помогает с питанием, хлопоча на кухне.
Но за этой монотонностью в голове всплывали воспоминания. Утро. Воскресное утро. Тебя будит солнце, играя своими лучами, водя ими по твоему лицу. С кухни веет приятным запахом блинов и ещё какой-то выпечки. Ты подтягиваешься на кровати, смотришь по сторонам. Денис где-то в зале, но слышно, как его босые ноги топают по паласу. Робко выглядывая из-за угла, он смотрит на меня, а потом разбегается и прыгает ко мне на кровать. Взлохматив мои и без того непричёсанные белые волосы, он укладывается рядом и начинает рассказывать то, что успел узнать за утро. И так мы пролежим минут пять, пока в комнату не войдёт мама и не позовёт завтракать. На столе уже накрыто: из кружек клубится горячий пар, а кухня переполнена смею запахов из кофе и свежей выпечки; на середине стола стоит огромная тарелка с блестящими в лучах солнца блинами, рядом стоит мисочка со сгущёнкой, ещё одна с мёдом, таким золотым и прозрачным. В кружке твой любимый глиссе с ещё тающим пломбиром. Отец смотрит новости, активно комментируя их, но позже отрывается, по традиции желает всем «Приятного аппетита!» и начинается трапеза.
На душе становится тепло, и ты теряешься в этих мыслях, тебе ничего не угрожает, – это лишь семейный воскресный завтрак.
– Папа! – крик раздался абсолютно неожиданно. Я вновь вернулся в реальность очень резко, и не отличая, где реальность, а где мои мысли, пытаюсь что-то сообразить.
— Саша, что случилось? – взволнованно бросился Денис к девушке. Изначально я не заметил, что она упала на пол вагонетки и стала рыдать. Но спустя секунду резко замолчала, всхлипы прекратились, перестала дёргаться.
— Даня, стой. – обратился я к другу, отпуская рычаг.
— Что с ней? – спросил почти сквозь слёзы брат.
— Как она упала? – поинтересовался я, прощупывая на шее пульс. Он был, но Саша была без дыхания.
— Она смотрела куда-то вперёд, сначала немного задёргалась … потом… потом она всхлипнула и закричала. Упала и вот. – с перебивками рассказывал брат.
Что это могло быть? Приступ? Но она ничего не говорила про подобное.
— Саша … – голос до боли знакомый раздался из-за спины. Я поднял голову и стал оглядываться по сторонам. И вот, впереди вагонетки, где-то во мраке стояли две фигуры, оттуда же доносился тихий плач. Привстав на ноги, я пригляделся и в темноте разглядел лица … родителей. Меня затрясло, слёзы стали скатываться из глаз. Силуэты пропали.
Я слез с вагонетки и пошёл туда, где только что видел родителей. Шаг. Второй. Третий. Всё дальше удаляясь от ребят, углубляюсь во тьму. Руки трясутся, ноги подкашиваются, но я делаю следующий шаг, не понимая куда иду.
— Мама! Папа! – сквозь слёзы кричу в темноту.
Впереди вновь появляются два силуэта, глядя на меня, они тянут руки, подзывая к себе. Или нет? Может, мне кажется? Нет, не тянут руки, они показывают куда-то назад, за мою спину. Будто просят, чтобы я обернулся. И похоже не спроста …
На вагонетке все лежали. Денис, Данил и Саша рядом друг с другом лежали на полу, не издавая не звука.
— Бегите … — эхом раздался в голове голос, вновь всё тот же знакомый мне.
Подбежав к вагонетке, я запрыгнул на неё. Потряс брата, Даника, Сашу. Никто не приходил в чувства, ни у кого не было дыхания.
— Да что это такое?! – закричал я во всё горло. – Они умрут?
— Умрут … умрут … мрут … рут … – ответило мне эхо.
— Что же делать? – я опустился на колени в слезах. Отчаяние – вот что сейчас заполняло мою голову. Оставшись абсолютно один в пустом туннеле, я пал духом и опустил руки, сдался на произвол судьбы.
— Бежать … — раздалось в голове эхо. – Бежать.
Я стал вращать головой, дабы понять откуда идёт звук, может, вновь появились силуэты. Взглянув туда, где недавно видел родителей, ничего не обнаружил. Собравшись с силами, я взялся за рукоять и нажал на неё. Очень тяжело и со скрипом колёса стали медленно трогаться. Приходилось прикладывать немыслимо много сил, чтобы сдвинуть эту вагонетку с места одному. Силы после первого нажатия поубавлюсь, но я старался вновь нажать на рукоять, заставить вагонетку проехать ещё несколько метров, дабы выбраться из этого чёртова туннеля. Ещё нажатие. Ещё. Повязка уже не спасает, и пот льётся прямо в глаза. Руки слабеют, ноги подкашиваются, но я всё жму и жму.
— Мы выберемся! – кричу после нового захода. – Я обещаю! Я вас вытащу!
Новый заход. Рукоять поднимается кверху, но снова давлю на неё, стараясь ускорить вагонетку. Скрип колёс. Новый заход. И вот ноги подкашиваются, руки не успевают уцепиться за рукоять, и она вновь приходит мне в челюсть. Я падаю на пол вагонетки, глаза закрываются, и ухожу в небытие.
Вновь темнота. И в ней слабый свет льётся через пелену какого тумана. Пахнет дымом, откуда-то сбоку издаётся треск дерева.
— Он придёт в себя? – раздался голос брата.
— Придёт. – ответила Саша. – Он просто спит, устал. Не беспокойся, золотце, всё будет хорошо.
— Я знаю, – уверенно сказал брат, – иначе быть не может. Старик говорил, что Саша, на удивление, очень везучий и крепкий парень.
— Ну вот видишь, если так говорил старик, значит, так и есть. – нежно вполголоса проговорила Саша.
Челюсть сильно болела, я не мог открыть рот и сказать что-либо. Открыв глаза, увидел горящий костёр, спиной ко мне сидела Саша, укрыв чем-то себя и Дениса, Данил сидел напротив, уставив свой взгляд в огонь. Он не шевелился, даже не моргал, и, казалось, не дышал, сконцентрировавшись на пламени, погрузился в свои мысли.
Я начал шевелиться. Сначала ногами, подобрав их к себе, потом попробовал сжать кулак, но тут же отдалось всё сильнейшей болью.
— Саша, ты проснулся! – вскрикнул брат, отчего Данил вынырнул из своих мыслей.
— Как себя чувствуешь? – спросила Саша. – Что-нибудь болит?
— Всё. – кратко ответил я, обобщая своё состояние. Даже это слово далось мне с трудом, и неприятные ощущения расползлись по всему лицу.
— Денис, только не наваливайся на него, – попросил Даник, – если ты, конечно, не хочешь, чтобы мы его рёбра тут собирали.
Брат серьёзно посмотрел на Данила, потом повернулся ко мне, и своей детской ладошкой погладил по моему мокрому лбу. Прохладная на ощупь, но излучающая максимальное тепло ладонь коснулась моей на кожи. Внутри будто прошлись чем-то горячим, согревая и оживляя каждую клеточку моего замученного и отравленного радиацией организма. Стала тут же спадать боль и захотелось жить. Мышцы стали наливаться силой, заставляя меня подняться с пола.
— Дань, – обратился я к другу, – подай мне руку.
Данил подошёл ко мне и протянул руку. Я ухватился за неё и начал потихоньку вставать. Сначала принял сидячее положение: все позвонки повставали на места с небольшим хрустом. Сашу это до ужаса напугало, и она кинулась ко мне, но я её успел вовремя остановить, дав понять, что всё в порядке и меня не придётся собирать по частям. Просидев так несколько секунд, упёрся одной рукой в пол, а другой начал тянуть. В одно движение Даник поднял меня с пола. Мышцы на ногах загудели со страшной силой, что захотелось тут же сесть обратно, но я понял, что подняться во второй раз будет труднее и лучше всего перетерпеть.
— Ты как? – положив руку на плечо, поинтересовалась Саша.
— Жить буду, но не знаю, как долго. – сказал я, посмотрев на девушку.
— Я тебя с того света достану! – хором проговорили Саша и Даник, после чего все вместе залились смехом. Было очень смешно и очень больно, но это хоть как-то разбавляло обстановку, повисшую в пространстве.
Я подошёл к костру. Ребята сели вокруг, и стало как-то тепло на душе. Казалось бы, ты только очнулся после такого нокаута, у тебя болит всё тело, наверху нет жизни, лишь только мутанты и радиация, а тебе хорошо. Ты сейчас в кругу ближайших для тебя людей, вам тепло и безопасно – чего ещё не хватает? Разве что покушать.
— У нас есть перекусить что-нибудь? – поинтересовался я.
— Да, мы оставили тебе. – ответила Саша, подавая мне мисочку. В ней лежала гречка, в которой были заметны небольшие куски мяса. Миска была ещё теплая, а от каши поднимался еле заметный пар. – Пока были ещё в бункере я прихватила несколько пачек пайков.
— Ты моя умница! – уплетая ещё горячую порцию, восторженно сказал я.
Ложка за ложкой, и так кончилась порция. В кружку Денис налил горячей воды, вскипячённой на костре, опустил туда пакетик чая. Несколько раз он помакал его, подул, сгоняя с поверхности воды пар. Поднявшись с колен, он подошёл ко мне и протянул кружку, держа её почти у самого верха.
— Попей, тебе нужны силы. – он протянул мне кружку, а после того, как я принял её у него, он обнял меня за шею, томно вздохнул. – Я слышал твой голос. Как ты кричал, что вывезешь нас отсюда. Спасибо!
Внутри словно что-то оборвалось, пропал дар речи. Но через секунду это оцепенение прошло, я поставил кружку на пол, обнял брата и посадил его на колени.
— Я обещал тебе, что мы выберемся из бункера? Мы выбрались. Я обещал тебе, что мы спасёмся из плена? Мы спаслись. Я обещал тебе, что мы вновь встретимся с родителями? Я своё слово сдержу!
По лицу брата пробежала слеза, он обнял меня ещё сильнее, тихо всхлипывая за спиной. Так мы просидели несколько секунд. После чего он встал и вновь подал мне кружку.
— Пей.
Горячий чай побежал по горлу, наделяя теплом весь организм.
— Саш, не хочу, конечно, пугать, но мы прибыли на нужную станцию. – сказал Даник, смотря на меня через пламя.
— Так это же хорошо! – ответил я радостно, но уже понимая, к чему ведёт друг.
— Наш следующий путь будет пролегать через поверхность. – сказал он. – Лишь так мы сможем добраться до Центрального бункера.
— Значит, будем готовиться к подъёму!
Вновь подняться туда, откуда так хотел убраться. Очень странно, что к Центральному бункеру нет других подходов, которые бы лежали не через поверхность. Может, они и есть, но нам явно о них ничего не известно. Даже самый осведомлённый в этом плане Данил не знал другого пути, кроме как через поверхность.
И снова в резиновом костюме, нашпигованном свинцовыми пластинами, я вступаю на первую ступень длинного эскалатора, ведущего к поверхности. В голове не укладывается: я вновь вступаю на ступеньку огромной лестницы, ведущей в ад. Но парадоксальность ситуации в том, что ад расположен там, наверху, а здесь внизу – рай, если его можно так назвать. Впервые встречаю ситуацию, когда под землей чувствуется комфортнее и безопаснее, чем под открытым небом.
Где-то там, сверху льётся свет, дневной свет! Приближаясь к поверхности, становилось всё свежее, и даже через слой резины это чувствовалось.
— Готовьте оружие! – скомандовал я, перехватывая удобнее автомат. Мы почти наверху.
Дождь. Как же я давно его не видел. Эти холодные капли, летящие с неба, падают на мёртвую землю и разбиваются о неё. Видимость была практически нулевая: этот дождевой занавес не давал просмотреть даже ближайшие руины построек. Эта плотная стена ограждала нас от того «пейзажа», что мы должны были лицезреть. Может, это и к лучшему.
— Мы прибыли на станцию «Зоопарк», – начал Даня, подойдя ко мне ближе. – отсюда нужно пересечь сам зоопарк, а там – через дворы – и будет вентиляционная шахта, – через неё мы и попадём в бункер.
— Это точная информация? – поинтересовалась Саша.
— Точная. – ответил я. – По вопросам заброшенных мест, бункеров и прочей сталкерской атрибутики Даня – эксперт. Мы с ним полазили много где, причём все маршруты составлял он. Поэтому его информации доверять можно.
— Когда-то я мечтал пробраться в Центральный бункер, – проговорил Даник, – но, что-то пошло не так и пришлось отложить эту идею.
— Давайте выдвигаться. – сказал брат.
Мы подошли к воротам зоопарка. Складывалось непонятное ощущение, будто что-то смотрело на меня с территории. Словно некий страж наводил на меня это чувство, запрещая сюда заходить. И это чувство плавно перетекало в страх, укрывающий моё сознание.
— Дань, другой дороги нет? – поинтересовался я.
— Только в обход – это займёт очень много времени. – Даня начал смотреть по сторонам, видимо, пытаясь найти хотя бы край забора. – Территория огромная, нам придётся чуть ли не квартал пройти, чтобы обогнуть её.
— Тоже непонятное чувство? – будто прочитав мысли, спросила Саша.
Я кивнул головой. Только чувство для меня понятное и хорошо воспринимаемое. Казалось бы, должен быть уже иммунитет на это чувство, должен уже закалиться, но каждый раз встречаясь лицом к лицу со страхом, начинают трястись поджилки и разум словно отключается.
— Ладно, – прервал свои мысли, – идём.
Тяжёлые железные ворота со скрипом открылись, запуская нас на огромную «дикую» территорию среди каменных джунглей. Дождь с прежней силой барабанил по крышам едва уцелевших построек. Дождевой занавес всё также не давал нам нормального обзора и приходилось идти почти наощупь, вглядываясь ещё сильнее, видя лишь впереди себя на несколько десятков метров. Автомат наготове, в любой момент стоит выжать курок, и пули вылетят из ствола, превратив препятствие в решето. Но вспоминая об обитателях поверхности, лишних раз не хотелось издавать громких звуков.
— Готовы? – спросил Даник.
— Если я отвечу «нет» – всё равно ничего не изменится. – не оборачиваясь на друга, проговорил я.
— Именно. Пошли.
В голове была лишь одна мысль: остались ли тут животные? С долей вероятности, они могли выжить, поскольку зоопарк имеет подземные вольеры, где животные могли укрыться, но вот хватило ли глубины, на которой находятся эти помещения, – остаётся открытым вопросом. Если подумать, то, что могло стать с хищниками, на которых мы так восторженно смотрели через ограду, считая их милыми животными? Вспоминая те уродливые кровавые морды, что преследовали нас, пока мы бежали к бункеру, становилось страшно представить, что стало с милыми «полосатыми кошками», – как любит назвать мой отец тигров, – или львами? Рыси, пумы, пантеры? Если они выжили и попали под воздействие этого биологического оружия, то придётся несладко при встрече с ними. В зоопарке много других потенциальных жертв, некоторые из них даже не станут сопротивляться.
Прошли мимо вольера с какими-то антилопами, как написано на табличке рядом. Но никого за ограждением так и не увидели: ни животного, ни его останков.
— Я пришёл в зоопарк – животных нет. Верните мои деньги! – подшутил я. Ребята засмеялись. – Хотя да, о чём это я?
Все начали дружно смеяться. Обстановка стала менее напряжённой, страх медленно отступал, запуская в голову позитивные мысли.
— Не, ну серьёзно, – добавил Даник сквозь смех. Стекло его противогаза запотело, и это добавляло комичности ситуации. – мы тут пришли, а их нет. Беспредел какой-то.
И вот теперь стекло запотело у меня, но это не мешало мне сейчас наслаждаться моментом, когда смех был искренним и подавлял страх. Хотя я и не видел лиц ребят, но был уверен, что это были не наигранные эмоции, а искренний смех – настоящее оружие против страха.
Рычание. Оно раздалось так неожиданно и так громко, что все разом замолчали и стали прислушиваться к звуку. Хуже всего было сейчас мне с Даней (у брата с Сашей не знал как обстоят дела), потому что мы были просто неспособны определить источник звука, а уж тем более рассмотреть его. Положение усугублял ещё дождь, который давал слишком много посторонних звуков, приглушая те, что могут сообщить нам об опасности.
— Скажите, что я не одна это услышала? – взволнованным голосом проговорила Саша. Стараясь не издавать громких звуков, она говорила это довольно тихо, так, что еле удалось разобрать о чём она сказала.
— Не одна. – почти шёпотом ответил я. – Сейчас у меня стекло отпотеет и будем решать.
Я надеюсь, что это произойдёт довольно быстро, ибо медлить в такой ситуации не желательно – промедление может стоить жизни. Адреналин играл в крови, мысли путались в голове и выбрать здравую и адекватную становилось труднее. И вот стекло отпотело и стало видно, что происходит вокруг. Слева и справа никого, впереди тоже не наблюдаю.
— Денис, – обратился я к брату, стоящему напротив меня. – сзади кто-нибудь есть?
Он посмотрел через моё плечо, несколько секунд всматривался, после чего помотал головой. Если верить тому, что видит брат, источник рычания ещё не подобрался близко, а значит есть шанс успешно уйти.
— Что делать будем? – поинтересовался Даник. – Не стоять же так?
— Приготовили оружие и повернулись на сто восемьдесят. – после этой фразы мы все дружно развернулись и замолчали. – Бежать бессмысленно сейчас – догонят. Но можно спрятаться в одном из вольеров и переждать там.
— Идея такая себе, – высказала Саша, – но ничего другого нам не остаётся.
И тут рычание раздаётся совсем рядом. Внутри всё сжимается, волосы встают дыбом, а по телу пробегают мурашки. Денис закричал и в панике побежал к ближайшему вольеру.
— Даня, давай за ним и там сидите! – закричал я, хватая за руку Сашу.
Мы побежали в соседний вольер, и перепрыгнув небольшое ограждение, спрятались в домике. Прямо напротив, через ограждение был такой же домик, куда забежали Даня с Денисом. Упав в какую-то яму прямо внутри, мы прижались к стене, пытаясь выровнять и успокоить дыхание.
— Однако, ничего мы так в химзащите дали. – с небольшой усмешкой и тяжело дыша, проговорил я. Саша усмехнулась, опустила лицо, стараясь нормально дышать.
И вот раздались шаги рядом, скребя когтями неизвестное животное стало подбираться к той яме, где спрятались мы с Сашей. Тихое рычание отражалось эхом от голых стен помещения, наводя дикий ужас. Единственное, что нам остаётся, – сидеть молча, не дыша и не издавая никаких звуков. Но боюсь, что животное просто так не уйдёт и придётся встречать его во все оружия.
Очень медленно я передёрнул затвор автомата, приведя его в боевую готовность. Сейчас.
— Сдохни тварь! – курок выжат, и целая партия пуль полетела в монстра. Пока стрелял смог разглядеть, кто это был – на вид – тигр, но крупнее.
Пули вошли в морду мутанту, превратив её в красное месиво. Издав последний истошный вопль, животное упало на бетон, по которому стала растекаться кровь.
— Твою мать! – ругнулся я, прижимаясь снова к стене и меняя магазин. – Он издал вопль, – значит скоро здесь будут ещё эти мутанты.
— Смог разглядеть кто это был? – поинтересовалась Саша.
— Да, это тигр, только крупнее обычного.
И вот раздался человеческий крик, который я тут же узнал. Это был Денис. Высунув голову, я увидел, что возле вольера, где укрылись Денис с Даником, стоял такой же мутант, кровожадно рыча, готовясь к атаке. Выпрыгнув из ямы, я побежал к ним. Саша не успела понять, что я делаю и не успела остановить. Перепрыгнув одно ограждение, а после и второе, попытался прицелиться по зверю, но наведя мушку и выжав курок, ничего не произошло, – автомат дал осечку. Сейчас мною управлял страх, и я толком не осознавал того, что делаю. И единственное, что пришло в голову – пойти в рукопашную. Подойдя ближе к мутанту и хорошо размахнувшись, я ударил точно по спине, отчего это тигр завыл, но, не давая ему оклематься, нанёс ещё один удар по голове, после чего он упал.
— Саша! – с криками выскочил ко мне брат и обнял.
— Ну ты и безбашенный! – смотря на мутанта, проговорил Даник.
— Надо уходить отсюда и быстрее! – проговорил я, пытаясь осознать, что произошло. К этому моменту уже подбежала Саша, держа на мушке мутанта. – Давайте же, уходим.
Я на секунду заглянул в помещение, где укрывались ребята, пробежался взглядом внутри.
Резкий толчок. Я падаю на землю, после чего чувствую, как по ноге пошла адская боль, сопровождаемая рычанием. Меня потащило назад, срывая противогаз с лица. Посмотрев перед собой, я увидел, как мутант с окровавленной мордой тащит меня в помещение, впившись зубами мне в голень.
— Стой! – закричал Даник, после чего раздалась автоматная очередь. Боль в ноге стократно усилилась, меня стало бросать в разные стороны и спустя секунду всё кончилось.
Мутант упал на землю, но хватка так и не ослабилась. Кровь пробивалась прямо через резину, а на лицо падали холодные капли. Я глубоко вдохнул, пытаясь сдержать крик, слезы покатились из глаз, а невыносимая боль мучила меня с прежней силой, несмотря на то что мутант был уже мёртв.
— Саша, ты как? – поинтересовался брат. Но максимум, что смог ответить – прошипеть от боли, что сейчас разрывала меня изнутри.
— Идти сможешь? – спросил Даня, присаживаясь рядом. Я пожал плечами, сжимая зубы, пытаясь издать меньше звуков.
— Ребята! – закричала Саша. Я резко поднял голову в одночасье забыв про боль. Ещё несколько тигров подбирались к нам, кровожадно рыча и клацая зубами. Один шёл по центру, двое других – обходили по бокам, закрывая нам все варианты побега.
— Приготовьтесь стрелять! – крикнул Даник, передёргивая затвор автомата. – Прикрываем Сашу.
Ребята стали полукругом предо мной, нацелив автоматы на животных. В глазах мутнело, боль расползалась по ноге, не давая сообразить, что происходит.
— Если хоть кто-нибудь из них начнёт движение – стреляйте! – проговорил Данил. – Нам нельзя допустить, чтобы они приблизились.
Я взял в руки автомат, стараясь держать на мушке всех троих мутантов. И вдруг сзади меня раздалось рычание, уже знакомое, всё такое же пугающее. Обернувшись, я увидел ещё одного тигра, который хитрым образом подобрался к нам с тыла. Передёрнув затвор, я направил автомат точно в морду тигру и выжал курок. Раздался рык, после чего множество воплей слились в унисон, исполняя ужасающую композицию – некий реквием.
Повернувшись вновь к ребятам, я увидел, как три тигра поднялись на задние лапы, задрав морды кверху, издавая страшнейший вой.
— Огонь! – закричал я во всё горло.
Раздались выстрелы, но они были откуда-то сбоку. Лишь после секунды в эту какофонию звуков влились и автоматы ребят. Выглядывая за угол, я увидел, как 5 человек в чёрных защитных костюмах бегут в нашу сторону, стреляя из автоматов.
Я задрал голову, глубоко вдыхая отравленный воздух. Он горчил, в носу начинало щекотать, а холодные капли приземлялись на волосы, смывая с них слой грязи. Неужели нас нашли? В голове это не укладывалось, просто не мог представить этого. Из глаз полились слёзы, я расправил руки и просто плюхнулся в лужу воды, перемешанной с кровью. Тело трясло, сердце билось с невероятной силой, дыхание сбивалось. А капли дождя падали уже на лицо, смывая слёзы. Я смотрел в небо и не мог насладиться этим моментом. Понимаю, что сейчас я нахватаюсь веществ и вскоре умру, но именно сейчас не хотелось думать абсолютно ни о чём, а просто лежать, глядя в небо, укутанное тучами.
— Саша! – ко мне подбежал брат, упав рядом со мной. – Саша, ты живой?
— Да, Денис, — сквозь слёзы проговорил я, – всё хорошо.
— Саша! – побежала Саша. Она упала почти на меня. Сняв с себя противогаз, она обхватила мою шею, стала гладить по волосам и лицу. – Ты живой!
— Я люблю тебя! – прошептал я, хватаясь руками за затылок Саши. После чего, я притянул её к себе, и мы слились в поцелуе. Она продолжала гладить мои волосы одной рукой, а второй нежно проводила по лицу.
— Дураки что ли?! – раздался знакомый до боли голос.
— Папа! – закричал Денис. Он подскочил с места и с разбегу прыгнул прямо на отца. Он немного пошатнулся, но устоял на ногах, обняв брата. – Папа, ты пришёл за нами! Мне Саша обещал, что мы увидимся, он настоящий брат!
Саша смотрела мне в глаза, а её когда-то белые волосы вновь свисали, щекоча моё лицо. Она вновь наклонилась и поцеловала меня в губы.
— Голубки, долго нежиться будете? – вновь спросил отец, с некой усмешкой.
Саша встала на ноги и хотела протянуть мне руку, но почему-то остановилась, посмотрев на отца. Его маска открывала только глаза, отчего было не по себе, не понимая, какая эмоция скрывается за плотным материалом. Он подошёл ко мне, присел на одно колено и обнял меня. Из глаз сильнее полились слёзы, я уже не мог контролировать эмоции, и недавно забытая боль, стала вновь напоминать о себе.
— Сынок! – прижимая к себе, проговорил он.
— Товарищ главнокомандующий, тут молодежь без масок, – отозвался один из солдат, – давайте их в машину, да там свои маски раздадим.
— Идти можешь? – спросил отец. Я кивнул головой. – Даник, бери его, мужики, обеспечить прикрытие.
Меня подхватили под руки и понесли. Денис бежал рядом с отцом, а Саша бежала чуть впереди, бросая взгляды назад, смотря за моим состоянием.
Но в глазах мутнело, во рту скопился горько-солёный вкус, становилось очень трудно дышать. Ноги почти волочились по земле, и любое прикосновение к травмированной части отдавалось дичайшей болью. Всё тело тут же сжималось, а откуда-то из глубины доносился вой, точно такой же, какой издал перед смертью тигр, убитый мною.
Территория зоопарка осталась позади, а спереди уже виднелись задние фары грузовика. Солдат, бегущий впереди всех, уже открыл кузов и махал рукой.
— Держись, парень, мы тебя вытащим! – сказал он, помогая затащить меня в кузов.
Ребята тут же запрыгнули следом за мной, а после и солдаты, опустив за собою тент. Саша села рядом со мной, держа мою холодную ладонь. Сознание мутнело, картинка было словно в тумане.
В кузове зажегся свет, после чего машина тронулась с хорошей прогазовкой.
— Не смей терять сознание! – сказал отец, заметив моё состояние. – Слышишь! Ты должен выжить!
— Маски, товарищ главнокомандующий! – солдат подал большую маску со шлангом, которую папа надел мне на лицо. Ребята получили точно такие же.
— Саша, живи, пожалуйста! – пробубнил брат. Его глаза намокли, и слезинка стала скатываться по щеке. – Я раньше не понимал, что такое брат, но теперь знаю. Живи, пожалуйста, братик! – его затрясло, слёзы покатились ручьём, и он тихонько подполз ко мне и обнял за шею. Дрожащими руками, почти обессилившими, я обнял его в ответ. Он сел рядом со мной, обхватив моей рукой шею, прижался ко мне.
Холодный свет ламп, на удивление, белый потолок. Рядом со мной бегут несколько человек: отец, врач, держа стойку с пузырём и шлангом, ведущем в игле, которая уже введена в вену, а также Саша, попутно вытирая слёзы с глаз.
— Разойдитесь! – кричал впереди Даник. – Уйдите! Дорогу!
— Каковы шансы, доктор? – спросил отец, сбивая дыхание.
— Пока не понятно, смотря сколько он схлопотал дозы, и не известно, пошло ли заражение крови. – ответил врач, глядя то на меня, то на дорогу впереди.
— Ты нужен мне, слышишь?! – прокричала Саша. – Не смей умирать!
Я поднял руку, взявшись за ладонь Саши. Она сжала её, поцеловала и опустила обратно.
— Все…будет хорошо – пробубнил я.
После чего всё в голове закружилось, картинка стала мутнеть, и отключился.
— Ты выживешь! – последнее, что мне удалось расслышать.
Еще почитать:
Этическая дилемма.
Во всём виноваты наши мысли…
Отчаяние…
Одиночество Нашей Эры — ГЛАВА 1: ДОБРОЕ УТРО ВСЕМ НОВОРОЖДЁННЫМ (2)
«
»
