3 глава
«Спустилась благодать»
***
(Спустя пару дней)
Запись в дневнике:
«Боже, мне так плохо… Голова постоянно болит. Будто по голове проходят чем-то тяжёлым, да ещё и не один раз. Часто бросает в жар, но я не могу толком понять, с чем это связано? Если я получил заражение крови, — на что мои гипотезы ложатся, — у меня большие проблемы. Ведь я так хотел отсрочить свою конечную станцию, к которой мой поезд медленно, но верно едет. Ведь я так хочу увидеть ещё раз улыбку матери, ощутить её тепло, когда она обнимет нас с братом. Почувствовать, как сжимает мою ладонь отцовская кисть при его мощном мужском рукопожатии.
Нога болит и гноится в месте пореза. Я пытался промывать её, но любое прикосновение вокруг пореза отдаётся сильнейшей болью по всему организму.
Денис, видя это всё, начинает рыдать, обнимает меня, жалеет …
Ем я в постели, в которой провожу 80% всего времени. Можно сказать, что я утратил способность ходить, да и вообще еле шевелюсь.
Даник очень волнуется, отчего начинаю переживать и я. Для него это двойной стресс: переживая случившееся, да и ещё выхаживая меня, пытаясь вытащить из той трясины, в которую меня засасывает с каждым часом.
Мама. Папа. Я очень хочу вас увидеть, хоть, даже и в последний раз. Не знаю, сколько я смогу продержаться. Боюсь, что меня быстрее съест полученная доза, чем это заражение. Но я молюсь, ждите нас! Мы придём! Мы ещё свидимся!»
***
Саша лежал у себя в кровати, что-то бубня себе под нос. Денис, сидя рядом с ним, пытался успокоить себя, не навязывать дурные мысли. Но, судя по его всхлипываниям, давалось ему это с большим трудом.
— У него жар, — оповестил Денис, гладя Сашу по лбу. Его рука, дрожа, скользила по мокрому лбу. – Лицо всё красное, он горячий весь.
— Приготовь компресс. – сказал я, вставая с места.
Направившись в общий зал, пройдя несколько метров, очутился в медблоке, где лежало много лекарств: различные упаковки бросались в глаза своими яркими упаковками, которые, судя по всему, меняли совсем недавно.
А что ему дать такого, чтобы ему стало легче — спала температура? Ведь я помню, что меня мама всегда пичкала «Парацетамолом», который здесь явно есть, но очень хорошо спрятан.
Дрожащими руками, нащупав на стене выключатель, я пролил на это помещение, выкрашенное зелёной краской, свет.
Лампы стали наполнять комнату своим холодным свечением, поочерёдно зажигаясь на потолке.
На полках стали видны различные упаковки самой разной раскраски. На полу лежали коробки, доверху заполненные какими-то баночками с таблетками.
Приникнув к прохладному полу, я начал перебирать содержимое картонных коробок. Каждая наполнена медикаментозным содержимым разных вариаций: таблетки, спреи, ампулы. Названия написаны на латинском языке, в котором, ясно понятно, я полный нуль.
На коробке ломанным английским, английской раскладкой алфавита было написано «Prostuda». Нужно быть совсем глупышкой, чтобы не понять назначение их таблеток.
«Сразу видно, — русские подписывали» — с усмешкой подумал я.
Перебирая в руках пачки с таблетками, я кое-как нашёл упаковку со знакомым наименованием – «Парацетамол».
«Не прошло и полгода» — промелькнуло в голове.
— Ну как он? – поинтересовался я, вернувшись в комнату. Денис слушал пульс, прижавшись ухом к груди. Его вид был реально напуганный.
— Он дышит, но очень трудно. – констатировал Денис. – Мне очень страшно за него. – он посмотрел на Сашу, прижав свою ладонь к губам, а второй рукой вытер слезу, пробежавшую по щеке.
— Всё нормально будет. – обняв Дениса за плечи, сказал я. – Саша сильный, он сможет преодолеть этот недуг. А ты утром выйди на связь, может, кто сможет нам помочь. Неподалёку есть ещё бункер, наверняка там кто-то остался.
Денис поднял на меня глаза полные надежды и слёз. Посмотрев на брата, он вытер слезинки, кивнул несколько раз головой и пошёл в свою кровать.
«Саш, я верю в тебя! Ты не можешь просто так покинуть нас – слишком просто всё! Ты же не любишь простые действия, сам же говорил! Ты просто обязан выкарабкаться из этой пучины! Слышишь, обязан!!! Я сделаю всё, чтобы это получилось!»
***
Кто отключил свет? Здесь темно и неуютно. Я прекрасно помню, что в бункере свет был. А где Денис и Даня? Задам вопрос нелегче, — где я? Вопрос риторический – отвечать необязательно, — я здесь. Проще стало? Не думаю …
«А здесь – это где?» — эхом раздался голос.
Чего, простите? Я сейчас молчал. Кто мог это сказать? Неужели «внутренний голос» заговорил?
«А у тебя есть сомнения?» — вновь эхо разрезало пространство.
Очень интересно… Давно не было такого собеседника. Не знаю как это объяснить… со мной говорит советь? А какой ещё внутренний голос есть у нас?
«Отчаянные поступки выйти в мир … к чему привели?» — в очередной раз звуковая волна пронеслась где-то в пространстве. – «Но я поражаюсь твоей настойчивости. Знай, твои родители живы, ждут с вами встречи. Но тебе сюда ещё рано. Иди к ним».
Не понял. Допустим, про родителей – понятно, а вот «сюда» — это куда? Почему-то складывалось такое ощущение, что я вроде умирать собрался, и моя сущность покинула тело, но находится где-то посередине двух миров, в некотором кармане, и ждёт, пока наступит её час, когда её наконец-то уже определят.
«А подробнее можно?» — мысленно задал я вопрос. Но ответа не последовало. Внутренний голос оставил меня наедине с мыслями и ощущениями от услышанного мгновение назад. Что хотел этот голос внушить мне? Какую информацию он хотел донести? Про родителей? Ладно, даже, если это и так – я воодушевился для дальнейшего боя с жизнью.
***
— Денис, садись за рацию. Спроси в эфире, может, кто сможет помочь нам. – сказал я, кладя руку на плечо обеспокоенному мальчишке.
Он посмотрел на меня, кивнул головой. Взглянув ещё раз на брата, так и не пришедшего в себя, он встал со стула, стоящего рядом с кроватью, и двинулся к рации.
Я только успевал менять компрессы – единственное, что мог сделать, исходя из своей компетенции. Таблетки я боялся давать Саше, так как он находился без сознания, — моя помощь могла стать роковой в жизни друга. Температура достигала отметки «40», отчего даже меня бросало в пот. Иногда Саша бредил – его редкие возгласы наводили полнейший ужас на меня и Дениса: он с кем-то говорил невнятной речью , которую просто невозможно было разобрать. Его дыхание было тяжёлым, грудная клетка медленно поднималась. Сердце колотило с бешеным ритмом, иногда сбиваясь, но спустя время приходило в норму. Количество ударов я насчитывал около ста, что только пугало сильнее.
-Есть! – воскликнул Денис, отчего я подпрыгнул на месте. – Кто-то вышел на связь в приватный канал.
— Что говорит? – подбежав к Денису, лёгким движением снял с него наушники и прижал их к своему уху.
«Отключите рацию. Я приду. Ждите. Четыре коротких. Конец связи!» — раздалось из динамика дважды, после чего в эфире настала тишина.
Тишина. Лишь тихое жужжание ламп и завывание ветра в вентиляционных трубах – больше ничего. Дикость настигала постепенно, погружая в себя полностью и медленно.
Саша теперь лежал молча, тяжело дыша. Денис, закрыв глаза и опустив вниз голову, сидел у рации с надетыми наушниками.
Вдруг с холла, откуда немного сквозило, раздались стуки, причём они были довольно сильными, будто кто-то стучал по металлу, находящемуся на нижних платформах. Я вздрогнул, посмотрел на перепуганного Дениса.
— Что это? – дрожащим голосом спросил он.
— Может, это тот, который должен прийти нам на помощь? – предположил я.
Встав со стула, направился к главному входу, прихватив с собой автомат. Именно в этом проходе находился рубильник, открывающий гермоворота.
Посмотрев вверх, куда не дотягивался свет фонаря, я остолбенел. Страх подступил быстро, накрыв собой полностью. Дрожащей рукой, я протянулся до рубильника, и, потупив ещё несколько секунд, приготовился нажимать. Вдруг сверху раздались стуки, как раз четыре коротких удара, эхом растянувшиеся в пустоте. И теперь, недолго думая, спокойно опустил ручку.
По стенам стали бегать лучи от аварийной лампы, а ворота со скрежетом стали открываться, запуская вовнутрь прохладу. Через мгновение рядом со мной упала люминесцентная палочка, ярко окрасив моё лицо в ядовито-зелёный цвет. Поняв, что наш гость пересёк границу гермоворот, я поднял рычаг в исходное состояние. Двери бункера со скрежетом задвинулись, а я, отойдя немного от прохода и присев на одно колено, стал ждать гостя, зашедшего к нам на огонёк.
Спустя несколько минут, я увидел ногу, после – вторую. Тёмный плащ свис, закрыв почти оголившийся торс, и спустя мгновение передо мной предстал гость.
Честно говоря, я ожидал увидеть какого-нибудь спортивного мужика, который способен вытворять такие фокусы, но не тут-то было …
— День добрый, — сказал гость, снимая противогаз. Увидев лицо, я понял, насколько сильно ошибался. Это был старик, на вид, лет шестидесяти, с сединой, покрывающей голову и такого же цвета борода. За его спиной виднелась двустволка, а на поясе красовался патронаж. Выглядел этот старик, как ковбой из американских фильмов про Техас. – Мне кажется, что неприлично встречать гостя, направляя на него дуло автомата – это как-то не гостеприимно. – его голос был мягок, будто я разговариваю с родным дедушкой, который долгое время не видел своего любимого внука.
— Кто вы такой? – спросил я, чуть опустив автомат, но не снимая с гостя прицела.
— Вы чего, внучата? – удивлённо спросил дедушка, расставив руки. – Вы же помощи просили?
— Так вы и есть тот, кто откликнулся? – недоверчиво спросил я. Первое впечатление было не очень приятным почему-то, ведь я совсем не знаю, чего можно ожидать от этого старика.
— Ну, так, да. – старик натянул улыбку, от которой напряжённая обстановка стала теплеть, а доверие, медленно, но верно, образовываться. – Что у вас случилось? И сколько вас тут?
— Мы случайно попали в этот бункер, — начал я, опустив автомат. – нас тут всего трое: я – Данил, там сидит младший – Денис, а его брат – Саша – сейчас находится не в лучшем состоянии.
— Но … — старик удивился, оглядываясь вокруг. – как вы сюда попали? Это военный бункер был до атаки? Странно, что никто сюда кроме вас так и не смог попасть. Много трупов возле входа.
— Помогите нам. – сказал я, посмотрев на него исподлобья. – Мой друг сейчас в крайне тяжёлом состоянии.
— Конечно, идём! – старик рванул с места, а я, чуть было, не выставил на него вновь дуло автомата, но вовремя осёкся.
Старик медленно ходил вокруг Саши, оглядывая его, слушая его дыхание, прощупывая пульс. Отметка на термометре подходила к отметке «41», что наводило дикую панику на нас всех.
Присев на стул рядом, старик задумался закрыв глаза. В своей голове он явно прикидывал причины недуга, который так сломил сильного человека. Он уставился в одну точку, практически не дыша. Мне показалось, что он почти уснул.
Резко открыв глаза, он перевёл взгляд на какой-то блокнот, лежащий на столе. Подойдя к нему, начал читать, усердно изучая содержимое несчастного листочка в клетку. Перевернув листок, он также изучил информацию, написанную на ней, положил на место блокнот и подошёл к Саше. Пробежав взглядом по телу, он остановился где-то в районе ног, и, недолго думая, приподнял одеяло.
— Что там? – взволнованно поинтересовался я, боясь даже немного посмотреть в ту строну.
— Тут, — старик посмотрел на меня, немного облегчённым взглядом. Его голос немного дрогнул, после чего он вновь перевёл взгляд на находку и продолжил, — суть всех несчастий вашего товарища.
Я подошёл ближе, где увидел глубокую рану, покрытую гноем. И в памяти всплыли воспоминания: во время выхода Саша угодил в яму со стеклом, откуда его пришлось вызволять. Я думал, что последствия не окажутся столь серьёзными, но всё обернулось совсем не тем образом.
— Ему нужна срочная помощь. – выдал через паузу старик. – Если заражение прошло дальше – у него серьёзные проблемы. Я не знаю на сколько его сможет хватить, если мы не найдём лекарство.
— Какое? – твёрдым голосом спросил я.
— Я думаю, что оно здесь есть, поскольку это военный бункер. Его название – пенициллин.
Я помню, что среди тех склянок, ампул и прочей фигни попадалось такое название, но точно вспомнить не могу. Нужно вновь перерыть эти коробки, найти это лекарство во что бы то ни стало.
— Я его видел! – крикнул я. – Оно в медблоке!
— Замечательно! – воскликнул старик. – Значит так, малой, оставайся здесь, следи за братом, а мы с твоим товарищем поищем лекарство, чтобы спасти его.
Денис кивнул, глядя в лицо старику. Теперь он внушал доверие, что по зову сердца откликнулся на чужую беду, придя на помощь, когда руки, казалось бы, уже опустились.
— Идём, время слишком дорого обойдётся! – сказал старик, делая шаг вперёд.
Он перебирал все коробки, тщательно осматривая каждую упаковку. Иногда спрашивал меня, не болел ли Саша той или иной болезнью, на что я изредка пожимал плечами, поскольку не обладал такой информацией. Под ногами валялись эти яркие коробочки, мелькая перед глазами. Старик продолжал ползать по полу, пытаясь отыскать заветную упаковку.
— Здесь нигде нет… — заявил он уставшим голосом, усевшись на пол. Прислонившись спиной к шкафу, он опустил голову, пытаясь собраться с мыслями, признаться себе, что уже ничем не сможет помочь несчастному парню, попавшему в эти зыбучие пески, затягивающие его с каждой секундой всё глубже и глубже.
Что делать теперь? Если сдался старик, то есть ли вообще шанс на спасение? Эмоции стали переполнять меня, в руках концентрируется энергия, которая вот-вот вырвется наружу. Хочется одновременно рыдать и смеяться, зажаться в угол и бегать по комнате, успокоится и паниковать – спектр эмоций, переполняющий именно в этот момент, не давал мне покоя, разрывал на много-много мелких кусочков.
— Да что же это такое?! – вопль прорвался неожиданно, с твёрдостью в голосе, с мощным надрывом. Вся энергия, которая была в руках, которая нагрела ладони, выплеснулась за раз – мощным движением я нанёс удар по шкафу, к которому прижался спиной. Удар был действительно сильным – внутри что-то явно упало с характерным звоном бьющегося стекла.
— Стой! – крикнул старик, подскочив, и за одно мгновение, оказался около меня. – Отойди ненадолго.
Пристав с места, я быстро отошёл от этого шкафа, внимательно наблюдая за действиями старика. Тот стал внимательно осматривать дверцы, запертые на ключ.
— Нужно аккуратненько открыть двери. – сказал старик, пытаясь пальцами поддеть эту дверцу. Она немного поддалась, но быстро отпрянула обратно.
Он огляделся вокруг, нашёл какую-то длинную пластинку, которой смог залезть в шкаф, который через мгновение открылся.
— А вот и оно! – с довольным голосом старик подпрыгнул на месте, пуская руки в шкаф, откуда достал ампулу с прозрачной жидкостью. – Ключ к спасению твоего друга!
Он шёл вдоль стены, на которую мы особо внимания не обращали. Шершавая поверхность видимо доставляла ему некое наслаждение.
Я иногда поглядывал за ним со стороны, с интересом наблюдая за его действиями. Он постукивал по стене, плотно прижимаясь к ней ухом. Его дыхание было настолько порой редким, что казалось, что он вовсе переставал дышать.
Вдруг он резко остановился, постучал несколько раз по стене по знакомой схеме, после чего его лицо будто подменилось: на лбу тут же появились морщины, глаза приобрели более округлую форму, а рука стала трястись. Сделав пару шагов назад, он посмотрел по сторонам, тем самым привлекая внимание к себе.
— Там что-то есть. — сказал он, указывая пальцем на то место, где стоял несколько секунд назад.
— В каком смысле? – удивлённо спросил его Денис. – Там же стена.
— В нашем городе некоторые бункеры соединены туннелями меду собой. – начал старик. – Я обследовал за свою жизнь почти все таковые объекты, но не раз так и не смог найти нужный мне. Но вот, когда я думал, что больше ничего не смогу найти за свою жизнь, мне подвернулась великая удача, и я нашёл тот самый бункер – центр всех соединяющий траншей.
Старик рассказывал это всё на одном дыхании, иногда повышая, иногда повышая тональность голоса. Он говорил с закрытыми глазами, иногда только приоткрывая узкую щелочку между век.
— А куда ведёт этот туннель? – поинтересовался наконец-то Даник.
— Он может соединять несколько бункеров сразу, — пояснил старик. – длина туннелей может быть абсолютно разной, но начинается от одного километра. Там постоянная температура, высокая влажность и повышенное давление, отчего сильно закладывает уши, поэтому этими траншеями особо не пользовались.
Старик рассказывал это так, будто он исходил там всё миллион раз, знает каждый камешек лежащий под ногами. Видимо он действительно всё очень хорошо изучил по чертежам, что сейчас может это рассказывать, словно опытный сталкер бывавший в данных местах по сто раз.
Настала пауза – тяжёлое молчание повисло в воздухе, будто касаясь каждого. Тишина давила на уши, словно их набивали ватой. Эта нагнетающая обстановка разрасталась в каждом, дразня в нас панику.
— Но что же за этой стенкой? Что же там ожидает нас конкретно? – поинтересовался я, глядя старику в его глаза.
— Неизвестность. – ответил тот. Он посмотрел на меня глазами, полными страха, чего-то неизвестного, того, что пугает самого старика не меньше нас.
Он ловко справлялся со шприцом, будто вводил такие препараты каждый день. Рука нисколько не дрожала, все движения проделывались с невероятной лёгкостью. Саша по-прежнему лежал без сознания, иногда вздрагивая. Его зрачки бегали где-то там, под закрытыми ве́ками, по телу пробегала мелкая дрожь, а волосы по телу вставали дыбом.
— Думайте, он выдержит? – обеспокоенно спросил я, глядя на Сашу, лежащего с закрытыми глазами.
— Если у него крепкий организм, то он вытянет такую дозу, а пенициллин поможет справиться с этим недугом. – старик отряхнул руки, отбросил назад шприц. – Главное – покой!
Удар за ударом стена становилась слабее, шла трещинами и готовилась вот-вот осыпаться. Новый замах, удар, новый замах, трещина. Стена была приличной по толщине, но с каждым новым заходом звук от удара становился другим, совершенно не похожим на предыдущий.
— Я знаю. – удар. – Он здесь. – очередной замах, удар. – Я должен пройти к нему!
Старик бился с этой стеной, словно заключённый, мечтавший о свободе. Нанося очередной удар, он выдыхался из сил, пот лил с его лица ручьём, а новый замах становился слабее.
Стена наконец-то поддалась: большие куски бетона упали на пол, освобождая проход в черноту, туда, где боятся бегать крысы, в осязаемую тьму, которая тянет к тебе свои невидимые руки, укутывает в свои тёмные объятия, погружая тебя в царство тьмы.
— И туда надо идти? – поинтересовался Денис.
— Нет, вам туда не надо идти. – успокоил его старик, кладя огромную кувалду на пол. – Надо это дело закрыть временно, пока я не готов к экспедиции туда.
— Тише. – сказал я, прислушиваясь к звукам.
На секунду мне показалось, что оттуда, куда не доходят лучи наших фонарей, был слышен вой, чей-то голос, просящий о помощи. Но когда вновь настала тишина, никаких возгласов мне не послышалось, что было решено списать на временный глюк.
— Так ребятки, следите за больным, я скоро буду готов, выйду на связь. – старик говорил это начиная подниматься по лесенке, погружаясь во мрак.
Оказалось, что не послышалось. По бункеру стали разносится непонятные звуки, отражаясь где-то в темноте, доносясь до моих ушей. И как мне теперь спать? Чувствую, что скоро придётся смириться с тьмой и шагнуть в неизвестность.
Еще почитать:
Стратурион
На исходе
Аберрант. Истоки.
Великая игра — Глава 1 «Начало игры»
«
»
