— Я хочу, чтобы ты ушла. Мне нужно подумать, — сухо выговорил он.

— О чём? — подняв брови, спросила я.

— То, что ты сказала, абсолютно не стесняясь в выражениях… только одна сторона медали, понимаешь? Есть другая. И я думаю, как ее объяснить.

— Хорошо. Ты… сильно болен, и у тебя кратковременные помутнения рассудка? У тебя патологическое раздвоение личности? Если бы ты так себя не вел, то случилось бы что-то страшное? Может, она сама заставила тебя так с ней обойтись? Мне просто любопытно, какая вторая сторона способна перевесить то, что я рассказала.

— А зачем тебе, вообще, всё это знать? — тихо спросил он.

Его мать принесла чай. Он вяло поблагодарил ее, но к чаю не притронулся. Я тоже.

— Ты сейчас встречаешься с Аллой. Она понимает, кто ты, но, к сожалению, видит в тебе что-то хорошее. Вот я тоже хочу это увидеть, чтобы успокоиться, — я почти не солгала.

— Понимаешь, я появляюсь в жизни человека, чтобы что-то дать ему — прекрасное, сильное. Это была действительно любовь, я привязался к Марине, и мне дико жаль, что она погибла, только я и правда не виноват. Она… неправильно поняла то, что я дал ей. Не все способны принять уроки, которые им даются.

Если бы не моё самообладание, я бы убила его на месте, но я понимала, что дослушать надо до конца и беспристрастно.

— Ты пытался сделать ее сильнее? — спросила я, кивнув.

— Не вполне осознанно. Это моя природа, — ответил он. — Мне жаль, что так вышло, но если бы она попробовала меня понять, всё было бы иначе и, может, мы до сих пор были бы вместе.