Глава 1 Саммер

В свои неполные четырнадцать она выглядела на тринадцать.

– Я получила письмо из Космо–Школы!

Саммер ворвалась в зал, скача на носочках приставным шагом, одним боком вперед. Пронеслась через широко распахнутые парадные двери, всколыхнув легкие прозрачные занавески. Они взвились за ее спиной, будто ажурные крылья. В ее руке, поднятой над головой, словно вымпел, было зажато письмо с черной эмблемой Школы Космо–Флота. Глаза цвета ледниковой полыньи были широко распахнуты, а губы растянуты в счастливой улыбке. Она аллюром проскакала по залу, обежала вокруг дивана и, обрушив обтянутый зелеными комбо–шортами зад в большое мягкое кресло, победоносно уставилась на родителей.

Ее родителей можно было принять за отца и дочь. При этом мать, Теа, была намного старше своего супруга. Ей было восемьдесят четыре года, но выглядела она максимум лет на тридцать пять – сорок. Отец же выглядел на свои шестьдесят два года. Мама Саммер была из второго поколения расширенных людей. И ее ждали долгие годы качественной жизни, лишенной признаков старения и увядания. Определенно это был весьма приятный бонус, который она передала по наследству своей единственной дочери.

Отца Саммер звали Вито. Он был из первых людей, и его жизненный путь давно перевалил за половину. Но несмотря на возраст, Вито оставался подтянутым и свежим. Ежедневные двухчасовые занятия йогой держали тело в тонусе. А возраст выдавали лишь седина и испещренное морщинами, задубленное перуанскими ветрами и солнцем лицо.

Он с живым интересом подался вперед и спросил:

– Ну! Что там?

Мать тепло улыбалась и с нежностью смотрела на Саммер. Ей редко доводилось видеть ее такой живой и возбужденной. Обычно та вела себя гораздо спокойнее – читала, слушала музыку в наушниках или что–то писала в дневник. Она любила проводить время в саду с цветами или гулять по парку. Но сегодня Саммер была совершенно другой. Она прыгала и скакала, а ее глаза излучали поистине космическую энергию. Такой Теа видела ее нечасто.

– Ну, что же там?! – повторил заинтригованный отец.

Саммер была поздним ребенком, зачатым с любимой женщиной. Вито всем сердцем любил свою девочку, и ему мгновенно передалось эмоциональное возбуждение дочери.

Та театрально выдержала паузу, поочередно посмотрела на своих родителей и наигранно протянула:

– Нууу, даже не знаю… – и, не сдержавшись, заливисто рассмеялась.

Не выдержав, отец вскочил с софы и попытался выхватить письмо из рук дочери. Но не тут–то было. Словно ожидая чего–то подобного, Саммер отдернула руку с письмом и, распрямившись пружиной, вылетела из кресла, начала скакать по залу. Сделав пару кругов, снова плюхнулась в кресло. Посерьезнела. Положила письмо на кофейный столик.

– Откройте его. Я боюсь, – произнесла она каким–то несвойственным ей голосом.

Теа грациозно, будто пантера, поднялась и подошла к креслу, в котором сидела Саммер. С изяществом кошки, не разводя колен, опустившись на корточки, взяла дочь за руку и заглянула ей в глаза.

– Саммер, там не может быть ничего другого. Я видела, как ты старалась все эти годы. И точно знаю – тебе не о чем волноваться, – спокойно и уверенно сказала она.

– Спасибо, мам, – тихо произнесла Саммер.

И, посмотрев на отца, попросила:

– Па, прочти его.

Вито не нужно было просить дважды. Схватив письмо с кофейного столика, он одним махом сорвал линию вскрытия, достал письмо, торопливо развернул, отбросив бесполезный конверт на пол, и побежал глазами по тексту, ища заветные слова.

Теа продолжала держать Саммер за руку и смотрела в ее блестящие глаза. Она ощутила, как напряглась дочь.

Прекрасно понимая, что сейчас время для Саммер растянулось до бесконечности, Вито старался найти заветные для нее слова как можно скорее.

И ему хотелось как можно быстрее произнести их, чтобы его девочка снова начала дышать. Поэтому, когда глаза нашли нужную строку, он аж подпрыгнул, выпалив заготовленную фразу:

– Тебя приняли!

Саммер, будто выброшенная катапультой, опять вылетела из кресла и закричала:

– Яй! Яй! Яй! Яй! Яй! Яй! – и начала отплясывать джигу.

Потом, словно опомнившись, бросилась к Вито, выхватила письмо и, быстро проскользив по строкам, убедившись, что это не розыгрыш, кинулась к нему на шею, крепко обняла и поцеловала в щеку. Метнулась к маме, обхватила ее за плечи и не смогла сдержать брызнувших слез радости.

В 2259 году Саммер Фонсека в возрасте тринадцати лет была зачислена в состав Школы Космо–Флота.

 

 ***

У нее были слегка вьющиеся белые волосы, которые она любила заправлять за аккуратные ушки. Волосы были такими мягкими и шелковистыми, что постоянно норовили выскользнуть из–за ушей, отчего у Саммер выработалась привычка часто их поправлять. Они не были светло–желтыми, пшеничными или платиновыми – они были по–настоящему совершенно белыми, как молоко, с легким перламутровым отливом. Саммер была альбиносом. Эта особенность часто встречалась у потомков расширенных людей. Данная аномалия получила название «мерцающий ген», поскольку эффект появлялся спонтанно через одно–два, а иногда три поколения и никогда не проявлялся у детей самих альбиносов. От обычных альбиносов людей с данной аномалией отличал необычный цвет глаз. Удивительные цианового цвета глаза, обрамленные белыми, будто покрытыми инеем пушистыми ресничками, и бледно–коралловые губы были единственными цветными пятнами на теле Саммер.

На подбородке у девушки был небольшой тонкий шрам, который она получила при неудачно проведенном опыте на уроке химии в академии космолета. Колбу с реактивами разорвало повышенным давлением, и один осколок рассек кожу Саммер на лице. Это был неприятный инцидент, оставивший след в деле молодого курсанта, отмечая Саммер как человека, способного отклониться от заданных инструкций. И это было очень скверно. Если бы она была из первых людей, происшествие поставило бы крест на ее карьере. Максимум, на что она могла рассчитывать, – работа в наземном порту на какой–нибудь неответственной должности. А о космосе можно было забыть.

Но дополнительные особенности, полученные по материнской линии, помогли ей остаться в группе курсантов, которых готовили к дальним полетам.

Благодаря изменению генома у ее предков, помимо основной устойчивости к повреждению цепочек ДНК, Саммер досталось немало улучшенных характеристик: повышенный болевой порог, ускоренная регенерация, выносливость значительно выше показателей первых людей, ее мозг мог долго и относительно стабильно работать при существенном понижении кислорода во вдыхаемом воздухе. Вместе с тем у нее также были и слабые стороны: замедленная реакция, ускоренный метаболизм, увеличенная потребность в энергии. И бонусом – слишком мягкий характер, что ограничивало возможности ее карьеры исключительно гражданским флотом. Впрочем, Саммер не смогла бы представить себя в роли военного офицера даже в самых смелых фантазиях.

Она только точно знала, что должна вырваться за пределы атмосферы. Неважно будет это грузовая баржа или круизный лайнер, кружащий на низкой орбите. Ее устроила бы любая должность, лишь бы эта работа была в космосе. Пожалуй, Саммер не смогла бы объяснить даже самой себе, зачем ей это. Благо она не задавалась такими вопросами, просто знала: ей нужно в космос! И делала все, чтобы достичь этой цели.

Имея спокойный, безмятежный, порой почти апатичный нрав, она сторонилась заводить знакомства. Не любила шумные компании и не стремилась к общению со сверстниками, предпочитая общество книжных героев. Не было у нее и настоящих друзей. Но это совершенно не беспокоило девушку. Саммер любила слушать музыку и читать, часто предпочитая делать это одновременно.

Когда Саммер была совсем маленькой, она хотела завести собаку. Но уже в столь юном возрасте понимала, что это станет препятствием на пути к карьере космолетчика. Поэтому с несвойственной детям решимостью запретила себе даже мечтать о питомце и вместо этого увлеклась выращиванием цветов, особенно ей нравились тюльпаны и ароматные гиацинты.

Порой она видела сны, в которых летела сквозь пустоту пространства в ночной рубашке вместо скафандра, а рядом с ней летел небольшой лохматый пес с вываленным языком и блестящими черными бусинками глаз. Пес пытался лаять, но звуков не доносилось. «Глупый пес, тут же вакуум», – думала Саммер во сне, начинала смеяться и просыпалась. Подходила к большому окну, смотрела в черное звездное небо. Она всегда мечтала о космосе. Ее манили и притягивали звезды. Безоблачными ночами, вглядываясь в небо и рассматривая давно ставшие знакомыми созвездия, она неустанно фантазировала о том, кто может жить возле других звезд, какие планеты крутятся на их орбитах. Саммер знала, что обязательно поступит в Школу КосмоФлота и когда–нибудь полетит к далеким звездам.

Все ее поступки, все действия вели к поставленной цели. А родители поощряли и поддерживали ее во всем.

 ***

Получить соло–миссию к Плутону в двадцать четыре года было чем–то по–настоящему уникальным. За ее плечами были лишь три тренировочных полета на Лунную станцию и один годовой перелет в составе миссии к Марсу в качестве практикантки. Да, она всю жизнь готовилась к этому моменту. И пусть была не самой лучшей, но определенно одной из лучших студенток на курсе дальних исследований. И точно самой лучшей из выпуска по «Инженерии базовых модулей».

Ее вызвали к адъютанту станции, когда она собирала вещи в своем кубрике, планируя отправиться на неделю в увольнение к родителям в Эль–Альто, Перу.

О предстоящей миссии ей сообщили только то, что она не может быть отложена, что это для нее большая честь и невероятный трамплин в будущей карьере в Космо–Флоте. Что она будет «самым» молодым соло–оператором на «самой» дальней точке экспансии человечества.

Два «самых» в одном предложении!

Правда, туда можно было добавить и третье «самый», прибавив к нему «долгий полет». Вместо этого адъютант орбитальной станции добавил, что ответ нужен незамедлительно, так как до старта миссии остались считанные часы, и она не может быть отложена. А также, что есть и другие кандидаты.

– Я готова, – просто и без раздумий ответила Саммер, вся сжавшись и заледенев внутри, но ничем не выдавая своего страха и волнения.

– В таком случае вопрос решен, – с некоторой нервозностью бросил высокий статный мужчина в строгом кителе Гражданского КосмоФлота и, встав из–за стола, на автомате одернув идеально сидящий китель, подошел к окну.

– Собирайтесь, – не оборачиваясь, через плечо произнес он. – Все подробности получите через полчаса. Пакет доставят в ваш кубрик. Будьте готовы к вылету в 20:00.

Он стоял ровный и подтянутый у окна, глядя куда–то вдаль. Его руки были плотно сжаты за спиной. Так и не обернувшись, пока не услышал, как за Саммер закрылась дверь. Адъютант был недоволен происходящим и не хотел, чтобы подчиненные видели, как на его скулах ходят желваки. Приказ был спущен с такого верха, что фуражка мигом слетела бы с головы, попытайся он задрать ее, чтобы бросить наверх удивленный взгляд. И это добавляло раздражения. Самая долгая миссия в истории человечества с самым большим грузом и с самым молодым соло–оператором.

Да, Саммер справится. Тут нет никаких сомнений. Лучшая на курсе. Высший балл за практику. Да и проблем не предвидится. Но вот тот факт, что ее заставляли сделать выбор, не получив всей информации, и почти стопроцентная вероятность того, что она не увидит своего отца живым, было подло! И недостойно офицера, согласно моральным принципам адъютанта. Тем не менее именно способность принимать на себя ответственность за неприятные решения и отличает высших чинов от рядовых офицеров.

Ворвавшись в кубрик, Саммер закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Ее сердце норовило выпрыгнуть из груди, а голова кружилась.

Она бросила взгляд на часы. Было без четверти одиннадцать. Достаточно времени, чтобы все хорошенько обдумать и трижды пожалеть о принятом решении, и при том как же чертовски мало!

Полет к Плутону и обратно займет от 10 до 30 лет, в зависимости от массы баржи. Если ей повезет, и она вернется через 10 лет, у нее еще будет шанс застать отца живым. А если это будет 20 или даже 30 лет, то он вряд ли дождется ее возвращения. Сейчас Вито было семьдесят два года. Он в очень хорошей форме для своего возраста, но он из первых людей, а значит отпущенный ему срок не может быть больше ста лет. Да и то лишь при удачном стечении обстоятельств.

Саммер не заметила, когда из ее глаз потекли слезы. Она сползла спиной по двери, обхватила руками колени и разрыдалась.

Когда в дверь постучали, слез уже не было. Саммер по–прежнему сидела на полу, прижавшись спиной к двери, и смотрела на часы, как загипнотизированная удавом мышь. Внезапный стук вывел ее из оцепенения. Она как ужаленная вскочила на ноги, одновременно размазывая рукавом слезы по лицу, и кинулась к раковине, прокричав на ходу:

– Un minuto! – и тут же поправилась, перейдя на общий английский:

– Одну минуту!

Быстро ополоснув лицо, наскоро вытершись и отшвырнув полотенце, открыла дверь. В коридоре стоял молодой курьер и протягивал ей желтый конверт–пакет с редкой в повседневной жизни голубой правительственной печатью на разрывной нити.

Глава 2 Сбой

Песчинка по космическим меркам, значимая конструкция по меркам человека. Грузовой модуль вот уже полтора года несся сквозь пустоту космического пространства в сторону орбиты Плутона. За относительно толстыми трехслойными стенами из композитного полимера находился груз, предназначенный для обеспечения нужд трудовой промышленной колонии. Сублиматы, концентраты белков, жиров, углеводов, витамины, минералы. Комплексы «АвтоПовар», способные превращать исходные компоненты в любое заданное программными настройками блюдо. Системы рециркуляции и очистки воды. Самые современные 3D принтеры с огромной номенклатурой расходных материалов. Био–лаборатории и компоненты для производства лекарств. Авто–хирурги, крио–капсулы и даже дорогущий синтезатор молекул. А также многое другое снаряжение, щедро закупленное на кровавые деньги единственного пассажира данного грузового модуля. Сердцем баржи был автономный необслуживаемый реактор холодного синтеза. Мозгом – аппаратно–ограниченный нейронный узел, искусственный псевдоинтеллект восьмого поколения с автономной библиотекой.

Помимо пассажира, на борту находился оператор дальней связи – молодая женщина по имени Саммер. В ее обязанности входил периодический контроль систем корабля и запуск калибровки псевдо–ИИ. Нейросеть управляла системами в автономном режиме, когда оператор находилась в камере анабиоза. Каждые шесть месяцев защитная система пробуждала ее. После проверки систем, на что по уставу отводилось от одного до трех дней, оператор снова погружалась в анабиоз до следующего планового пробуждения.

Пассажир, а точнее заключенная Джулия Блек, должна была находиться в состоянии анабиоза до прибытия на Плутон.

Так должно было быть.

 ***

– Чёрт, как же кружится голова, – произнесла одними губами, а может, только подумала Саммер.

Сквозь тошноту и туман в голове проступило осознание опасности происходящего. Её зрение с трудом сфокусировалось на внутреннем мониторе капсулы.

«Красный свет! Всё внимание на него. Индикатор сигнализирует об аварийном отключении капсулы заключённой. Около четверти технических индикаторов мигают оранжевым», – от страха у Саммер свело низ живота.

– Спокойно! – несмотря на мигрень, громко скомандовала она себе.

В голове всплыла заученная многими часами тренировок фраза: «Нельзя поддаваться панике».

В нештатной ситуации система корабля была запрограммирована мобилизовать оператора. Из небольшой скрытой ниши под поясницей Саммер выскочила игла и произвела инъекцию энергетического коктейля. Смесь адреналина, витаминов, стимуляторов и ещё чего–то из арсенала военных должна была быстро привести оператора в бодрое состояние и дать ей небольшое преимущество в ситуации, когда счёт мог идти на секунды. Её зрачки сначала расширились, потом резко сузились, мир стал невероятно ярким и контрастным. Сердце ускорилось, в голове прояснилось. Будто с её сознания сдёрнули матовую плёнку.

– Основные показатели жизнеобеспечения корабля горят зелёным. Немедленная смерть не грозит, – в слух, как на тренажёрах, проговорила она свои чёткие, стройные мысли. Стимулированный наркотиком мозг работал на всю катушку.

«Значит, основная опасность сейчас – арестант. Во что бы то ни стало нужно заблокировать её в капсуле!»

Последний раз пробежав глазами по монитору и чётко оценив значение каждого мигающего индикатора, Саммер откинула крышку бокса и с проворством, которого у нее раньше не было, выпрыгнула на пол каюты. Что–то скользкое на полу попало под её ногу. Не найдя опоры, Саммер рухнула на пол, больно ударившись задом о холодный твёрдый пол.

«Будет синяк», – пронеслось в голове, но эта мысль тут же уступила место внутреннему приказу:

«Быстрее!»

В каюте было холодно. Тело покрылось мурашками, и волоски встали дыбом. Как и требовалось по инструкции, отправляясь в капсулу анабиоза, Саммер была абсолютно голая.

«Что можно сделать? Как заблокировать бокс? На крышке нет ни ручек, ни отверстий», – лихорадочно перебирая варианты, девушка перевернулась на живот и, пробежав пару метров на четвереньках, не чувствуя боли в ушибленной ягодице, бросилась к боксу Джулии Блэк. Как раз вовремя, чтобы сквозь прозрачный пластик увидеть, как у той открываются глаза тёмного, почти чёрного цвета с белками, сильно контрастирующими с её смуглой кожей.

Их взгляды встретились, и сердце Саммер на мгновение замерло. Губы Джулии расползлись в ехидной улыбке, обнажая жемчужные зубы.

«Да что же делать?! » – сердце Саммер снова застучало бешеным ритмом, казалось, еще немного – и оно выскочит из груди.

В каюте царил настоящий хаос! Звуковая сирена резала уши. От мигающих разноцветных огней индикаторов рябило в глазах.

Саммер бросилась к боксу и навалилась на него грудью, пытаясь вдавить отстегнувшуюся крышку обратно в пазы.

Джулия захохотала каким–то лающим, хриплым смехом.

 ***

– Джулия Блэк, оставайтесь в криокапсуле. Не усугубляйте ситуацию! С кораблём произошла нештатная ситуация. Мне необходимо выполнить процедуры. Если вы покинете свою капсулу, ваше наказание будет пересмотрено и ужесточено, – выпалила Саммер на одном дыхании.

Женщина перестала смеяться. Её взгляд стал холодным и жёстким. Пальцы Саммер скользили по гладкому пластику, не находя зацепок. Подтянув колени к груди и упершись ногами изнутри в пластик капсулы, Джулия приподняла крышку вместе с лежавшей на ней девушкой… Секунда напряжения, и Саммер отлетела в угол каюты. На этот раз болезненно приложившись затылком о переборку.

Джулия выскочила из капсулы, мощная и яростная, словно древняя богиня. На мгновение потеряв равновесие, но тут же восстановив его, она встряхнула головой с диким выражением ярости на лице и направилась к оператору. Саммер захлестнул ужас. После удара головой все двоилось в глазах. Не в силах оторвать взгляд от приближающейся Джулии, она вжималась спиной в переборку каюты, суча ногами по полу в тщетной попытке отползти от надвигающейся угрозы.

– Нет! Джулия! Пожалуйста, остановись! – успела выкрикнуть Саммер, прежде чем окончательно потеряла сознание от удара огромной черной ногой по голове.

 ***

Темнота.

«Звон и вой в ушах.» – сознание начинало возвращаться.

Саммер очнулась, по–прежнему валяясь на полу в углу каюты. Открыв глаза и затравленно осмотревшись, она увидела в трех метрах от себя черную спину Джулии. Женщина стояла, склонившись над приборной доской. Недалеко от Саммер, на полу валялась сорванная панель, которая раньше закрывала кабели интерфейсов.

Мысли хаотично носились в голове, перемежаясь громкими и болезненными толчками в висках. Одна повторялась чаще других: «Нужно что–то делать!»

«Можно попробовать проскочить к двери, – думала Саммер, – и если она откроется достаточно быстро, то выскочить из каюты, броситься по коридору в сторону склада. Возможно, удастся где–нибудь спрятаться…»

«Чушь! – продолжала она. – Там холодно. Очень холодно. А управление климатом возможно только из каюты. Долго там не протянешь.»

«Тогда нужно напасть. Если удастся ее вырубить, появится шанс. Можно связать руки кабелем. Панель уже снята, и видны пучки проводов.»

«Будет только одна попытка, – решила Саммер. – Снятая панель из легкого пластика. Ей можно убить разве что воробья. Если удастся подкрасться и со всей силы толкнуть ее головой о переборку, есть шанс, что она отключится.»

Саммер аккуратно подтянула под себя ноги, очень медленно и тихо поднялась. Ее сердце колотилось так, будто норовило сломать ей ребра. Казалось, его стук разносится по всей каюте. И Джулия просто не может его не слышать. Но она не слышала, увлеченно чем–то занимаясь на приборной панели. Медленно, крохотными шажками Саммер приближалась к голой спине… Из–под ноги раздался неожиданно громкий звук.

«Нет! Только не сейчас!»

– Очнулась – то ли спросила, то ли утвердила Джулия.

Ее голова уже поворачивалась в сторону Саммер, но глаза еще продолжали следить за руками. Девушка рванулась вперед. Схватила обеими руками за черные волосы и, передав весь импульс своего броска, обрушила голову Джулии на переборку. Казалось, удар такой силы должен был ее убить! Голова отскочила от панели, как баскетбольный мяч. И Саммер вместе с Джулией упали на пол каюты.

Рывком вскочив на ноги, девушка повернулась к Джулии. Та стояла на четвереньках и трясла головой. С ее лица на белый пол капала темная кровь.

– Блядь! Да как такое возможно?! – удивленно воскликнула Саммер.

И не раздумывая, со всей силы, будто играя в футбол, врезала ногой по голове Джулии.

«Больно! Кажется, у меня перелом.»

Джулия опрокинулась навзничь. Из носа брызнула кровь. У нее была рассечена бровь и разбиты губы об переборку.

«Скорей, нужно связать!»

Саммер подскочила к вскрытой панели и выдернула патч–корд. Часть индикаторов поменяла цвет с зеленого на желтый.

«Слава Богу, не красные!» – успела отметить натренированное сознание оператора.

Подлетев к распластанной Джулии и больно ударившись коленями об пол, девушка ухватилась за черное плечо и со стоном попыталась перевернуть тушу Джулии на живот, чтобы стянуть ей руки за спиной.

«Хоть бы кабель выдержал.»

Невольно взгляд Саммер скользнул по груди Джулии.

Крупная, коричневая, с четким, почти черным соском.

«У нее красивая грудь,» – пронеслась в голове совершенно неуместная мысль.

Глаза Джулии открылись. Налитые кровью из–за лопнувших сосудов. И в голову Саммер врезался поезд!

За первым поездом следовал второй, третий, четвертый… Саммер уже не пыталась сопротивляться, просто скрючилась на измазанном кровью, совсем недавно белом полу, и безуспешно пыталась закрыть голову от безжалостных ударов Джулии.

Что–то мощное сдавило ей шею. Саммер не видела, что это было. Джулия обхватила ее шею бедрами и начала душить.

Девушка не могла вдохнуть. Боль! Жуткая боль во всей голове. Ей казалось, что голова сейчас взорвется.

Именно так умирают жертвы питона. Они не задыхаются. Их сосуды просто не выдерживают неимоверного давления и лопаются. Когда–то в прошлой жизни Саммер читала об этом в каком–то журнале о животных, и сейчас ей не посчастливилось испытать это на себе.

Последнее, что она слышала перед смертью, – сопение разъяренной Джулии.

 ***

И снова темнота.

«А тут, оказывается, очень уютно. Как приятно чувствовать ничего. Ни боли, ни страха. Нет холода и жажды. Нет опасности. Нет самого существования. Это не может надоесть.»

Сознание вернулось рывком. Вместе со всем, от чего она хотела бы убежать. Боль. Холод. Тревога. Страх.

«Нет! Пожалуйста, пусть остается темнота!» – голова раскалывалась.

Она попыталась разлепить глаза, но ей не удалось этого сделать. Один глаз заплыл полностью, второй еле приоткрылся на четверть. Узкая щель предъявила мутную картинку в красных тонах. Саммер попыталась шевельнуться.

– Уа–ах, – непроизвольно вырвался то ли стон, то ли всхлип.

Все ее тело пронзила боль. Как будто бы она была прибита к полу раскаленными костылями. Во рту было сухо и горько. Губы распухли и треснули.

– Очнулась, сука! – злобно крикнула Джулия.

И со всей силы ударила Саммер ногой в живот.

Девушка не заорала лишь потому, что у нее перехватило дыхание. Саммер корчилась на полу, с открытым, как у рыбы, ртом, безуспешно пытаясь сделать хоть глоток воздуха. Голые ноги сучили по холодному полу. Ничего не видя заплывшими глазами, она выставила вперед руку с растопыренными пальцами в нелепой попытке защититься от нового удара.

– Нет! Пожалуйста, хватит, умоляю! Пожалуйста, пожалуйста, – прохрипела Саммер, когда дыхание начало возвращаться.

– Заткнись, сука! Заткнись! Еще что–нибудь вякнешь, и я тебе голову раскрою! – выплюнула Джулия.

Саммер скорчилась на полу в позе зародыша и тихонько подвывала. Все мысли вытеснила одна: «Не бей. Не бей».

Джулия широкими шагами мерила каюту, как разъяренный тигр, запертый в клетке. Одной рукой она зажимала нос, пытаясь остановить кровотечение, второй держала себя за волосы на затылке. Ее глаза бешено метались по мигающим разноцветными индикаторами приборным панелям. Из–за поднятых к голове рук кожа на ее груди натянулась, приподняв и слегка выставив вперед ее тяжелые груди. При каждом нервном шаге заставляя их плавно покачиваться из стороны в сторону.

– Сука, что ты сделала с системой? Панель не реагирует на команды.

Еще один удар пришелся по спине скрюченной на полу девушки. Не такой сильный, как раньше. Скорее, тычок.

– Отвечай! – нагнувшись к голове оператора, гаркнула Джулия.

– Я не знаю. Я ничего не делала.

– Не ври мне! – взвизгнула Джулия, схватив оператора за волосы.

– Панель перестала реагировать на запросы с интерфейса.

– Я правда не знаю… Но я могу починить! Я могу посмотреть, я разберусь, нас учили чинить… – затараторила Саммер, сквозь панику почуяв надежду.

– Ну так давай, смотри! Живей! – Джулия вздернула Саммер за волосы, заставляя подняться на ноги.

Когда–то белоснежные волосы девушки сейчас были испачканы бурыми пятнами и торчали грязными прядками между коричневыми пальцами взбешенной женщины.

Саммер обхватила руку Джулии своими узкими ладошками, чтобы та не вырвала ей волосы. И попыталась разлепить глаза.

– Я ничего не вижу, у меня глаза не открываются!

– А–а–а! Зараза! – Джулия отбросила Саммер, и та снова рухнула на пол, в очередной раз больно ударившись коленями.

– Мразь, ты мне нос сломала, – Джулия сплюнула на пол красное. – Видела бы ты сейчас себя! Красотка, каких свет не видывал.

Выпрямилась, а потом, сжав кулаки, громко, перекрывая вой сирены, крикнула:

– Фак!

Согнулась, опершись руками в мощные колени. Отдышалась и уже более спокойно произнесла:

– Ладно. Возьмем таймаут, – Джулия села на корточки перед Саммер.

– Ты меня хорошо слышишь? Понимаешь?

– Да.

– Тогда запоминай. Если ты еще хоть раз попытаешься рыпнуться на меня, хоть косо поглядишь, хоть мысль допустишь, я тебя голыми руками разорву! Уяснила?

– Да, да, да, – мелко и быстро, как китайский болванчик, закивала головой Саммер.

– Что ж, славно, что мы прояснили этот момент. Запоминай. Ты не можешь со мной справиться. Ты не можешь ничего сделать с этой ситуацией. Ты не можешь сбежать. Ты не можешь позвать на помощь. Ты только можешь сдохнуть в любой момент. Обдумай это хорошенько и сделай правильный вывод, – уже почти спокойным и рассудительным голосом завершила Джулия.

И от осознания всего произошедшего внизу живота у Саммер образовалась пустота.

«Боже, я хочу жить,» – сковывающий ужас разливался в ее сознании.

Глава 3 Крах

Джулия выглядела импозантно и харизматично. Она не была классической красавицей, но в ней ощущалась внутренняя, природная сила. Её тело не было идеальным, однако в целом создавался притягивающий взгляд образ. Кто–то находил её привлекательной, а кто–то наоборот, но равнодушных не оставалось.

Обладая высоким ростом, зачастую на полголовы выше окружающих, она неизменно привлекала внимание.

У Джулии было мощное телосложение с крупными формами: накаченные упругие ягодицы, длинные ноги, мягкий слегка округлый живот. Но благодаря широким бёдрам, у неё была оформленная талия. Кожа цвета молочного шоколада и почти чёрные пухлые губы. Красивые руки, и длинные пальцы с аккуратным натуральным маникюром.

Несмотря на активный образ жизни, у неё была склонность к приятной полноте.

Одним словом её можно было охарактеризовать – Валькирия. Легко было представить её разъярённой с мечом в руке, в полуоткрытых доспехах, с молниями за плечами.

Характер так же укладывался в этот образ. Она была строга до садизма, циничная, беспринципная жестокая хищница, психически изуродованная насилием.

Последние десять лет Джулия возглавляла крупнейший в Нью–Йорке преступный конгломерат. Её имя наводило ужас в определённых кругах, подобный тому, что вызывали якудза во времена своего расцвета. Специализируясь на подпольных элитных притонах, с услугами высшего класса для сильных мира сего, она окружила себя безупречной защитой от Фемиды. 

Попасть в такие заведения можно было исключительно по представлению проверенных людей, которые не любили давать необдуманные рекомендации.

Это были не просто бордели, а закрытые клубы с гарантированной безопасностью и эксклюзивными услугами. Здесь можно было получить абсолютно любые сексуальные услуги, самые модные и дорогие наркотики, заказать убийство любой сложности. Всё высшего качества, всё очень дорогое.

 ***

Джулия сделала ставку на предоставление эксклюзивных услуг для элиты. Эксклюзивность и высокие цены стали негласным девизом и рекламным слоганом, передаваемым из уст в уста в определенных кругах.

Она предлагала элитные наркотики высочайшего качества: «Нейрин», сложный в производстве дорогостоящий «Бархат» с минимальными побочными эффектами и умеренной зависимостью сравнимой с алкоголем. И даже винтажный «Кокаин»* для особо извращенных ценителей.

В её услуги входили заказные убийства высокопоставленных чиновников, бизнесменов высшего порядка, а также глав государств третьего мира с учетом всех пожеланий клиента: несчастный случай, скоропостижная или мучительная болезнь, показательная казнь, похищение, исчезновение. Неизменная гарантия качества – была её визитной карточкой.

Сексуальные услуги любого характера: женщины, мужчины, дети, животные, нейросимуляции. На разовой основе или длительный период. Можно было заказать девственницу любого возраста, быть у неё первым, а за отдельную плату стать для неё последним. Единственным в жизни несчастной жертвы, после чего она пропадала бесследно, без риска всплыть спустя много лет. Допускались любые извращения и издевательства. Можно было калечить, убивать, делать всё на что только способен воспалённый, облегчённый отсутствием марали, безнравственный разум.

Всё это стоило баснословных денег, приносило колоссальные прибыли, вкладываемые в обслуживание, связи, каналы поставок, политику и небольшую, но элитную частную армию профессиональных ветеранов. Постоянно проводящую время в тренировках, или выполняющую какой–нибудь очередной заказ. Имелся штат высокооплачиваемых психологов для поддержания психического здоровья личного состава и своевременной ротации ненадежных элементов.

И конечно же она предлагала услуги самых лучших хакеров для снятия ограничений с нейроинтерфейсов*.  Хоть это и приносило тоненькие ручейки прибыли, но их совокупность сливались в бурный денежный поток.

К 35 годам Джулия достигла невероятной власти, безграничных ресурсов и уверенности в будущем.

Как случилось, что всё это рухнуло? Как обрушилась столь тщательно выстроенная империя? Что можно было предпринять, чтобы избежать этого?

Так много вопросов на которые так легко и в тоже время так сложно дать ответ.

 ***

В день, когда Джулия Блэк отмечала свой тридцать шестой день рождения, прямо во время празднования на знаменитом горнолыжном курорте в Уральских горах, её арестовали сотрудники Международной Инспекции по Предотвращению Преступлений. Они не экстрадировали Джулию на родину в США, невзирая на бесновавшихся и угрожавших санкциями дипломатов и юстициаров, требовавших выдать арестованную как стране, наиболее пострадавшей от деятельности Блэк. «Связи» Джулии всеми силами пытались перетянуть её на своё поле. И если бы им это удалось, Джулия освободилась бы в тот же день.

Однако в МИПП прекрасно это понимали. Поэтому этапировали Джулию прямиком из России в Гаагу, Нидерланды. Где вопреки всем традициям провели слушанье безотлагательно, сдвинув другие дела. Суд длился менее месяца. За это время всё, чего смогли добиться деньги и связи Джулии – заменить требуемую обвинением смертную казнь на незамедлительную отправку в колонию для особо опасных преступников на Плутоне. При условии полного покрытия расходов на загрузку максимально большой из готовых на лунной орбите барж провиантом, рассчитанным на 20–летнее обеспечение колонии. А также с гарантией отправки такой же баржи через 20 лет, если к тому времени Джулия останется жива, для чего создавался спецфонд под управлением ЕС со взносом средств до вступления приговора в силу.

Чиновники, ответственные за решение, не смогли устоять перед столь щедрым предложением, тем более что по общему мнению это было равносильно смертному приговору – Джулия навсегда исчезала с лица Земли без возможности вернуться.

Глава 4 Джулия

Первое воспоминание Джулии о детстве – пепельница, переполненная бычками разных цветов и размеров, возле кровати матери. Она также помнила, как мама смотрела на нее и улыбалась. Яркое солнце подсвечивало волосы матери, создавая ощущение нимба вокруг ее головы. Это было единственное воспоминание об улыбке, адресованной ей…

Было ли это реальным воспоминанием или лишь плодом ее воображения, мечтой? Джулия не могла дать себе ответ на этот вопрос. Другие воспоминания о матери несли лишь горечь и обиду.

 ***

Кэрол родила Джулию в семнадцать лет. Она не знала, кто был отцом. Уже в столь юном возрасте, находясь в зависимости от «Гриза», Кэрол не воспринимала секс как нечто интимное. Когда Джулии исполнилось пять, ее мать опустилась на самое дно – торговала собой прямо у себя дома. Ей некуда было деваться от дочери, и Джулии доводилось слышать, а иногда и видеть разные странные сцены. Порой Кэрол оказывала услуги просто за дозу. Нередко ее избивали, бросив в конце пару баксов, а то и вовсе ничего не оставляли. Пособие растрачивалось в первый же день, после раздачи долгов и дежурной дозы, редко оставалось на что–то ещё. Джулия мало что помнила из того времени, лишь отрывки: незнакомцы, приходившие в дом и дарившие ей конфету или смятую шоколадку – в такие моменты она была по–настоящему счастлива.

В семь или восемь лет мать привела домой Боба – здоровенного чернокожего мужика с мускусным запахом волосатых подмышек и вытянутым лошадиным лицом. Он всегда ходил в расстегнутой рубашке, приподнимая майку и поглаживая раздутое пивом волосатое пузо. В отличие от прежних «гостей», он не ушёл в тот же день, и не ушёл на следующий. Боб остался в их доме, и другие мужчины перестали приходить. 

Пиво заменяло Бобу хлеб – он был большим любителем пенного напитка. Официально не работая, он предпочитал жить на пособие, но спускал его в основном на дешевое пиво, которого хватало ровно на две недели. Оставшуюся часть месяца ему приходилось подрабатывать на стройках. Боб не употреблял наркотики и, хоть и не был идеальным отчимом, время от времени покупал Джулии сладости. А когда разговаривал с ней, был в целом дружелюбен и даже растягивал своё длинное лицо в подобии добродушной улыбки.

На какое–то время жизнь Джулии почти стала нормальной. Ее детский гибкий мозг смог сгладить неприятные моменты в памяти. В десять лет она была общительной крупной девочкой с большим пышным афро, разделенным на два торчащих  объёмных пучка. Любила сладкое, мультики и лучшую подругу Грету. Все время они проводили вместе, целыми днями пропадая на улицах их бедного района. Джулия старалась бывать в гостях у Греты почаще – там всегда была еда и было значительно чище, чем у неё дома.

 ***

В день, когда Джулии исполнилось восемнадцать, она, как обычно в выходной, проспала далеко за полдень. Солнце уже во всю рвалось в спальню сквозь неплотно прикрытые шторы. Девушка зажмурилась и упоительно зевнув, потянулась, напрягая все мышцы молодого крупного тела. Затем расслабилась с долгим выдохом, обмякла на несколько секунд.

– Всё, не могу больше! – произнесла девушка и, собравшись с силами, откинула одеяло, явив миру себя и свою любимую пижаму.

Одним мощным рывком она села на кровати, свесив босые ноги на пол. Смешно растопырив маленькие пальчики, не глядя, нащупала ступнями мохнатые тапки и сунула в них ноги цвета молочного шоколада. При этом забавно перебирая коротенькими пальчиками, с аккуратненькими розовыми ноготками.  Провела светлыми ладошками по растрёпанным волосам, в четной попытке пригладить их. Но её густые мелкие кудряшки были другого мнения на этот счёт, и продолжали упрямо торчать во все стороны. Джулия покрутила головой, разминая шею, и с усилием проморгалась, хлопая пушистыми ресницами, попыталась окончательно проснутся.

– Горячий шоколад. – сказала она вслух и решительным рывком, окончательно оторвалась от тёплой постели, на прощанье махнув ей своими грандиозными бёдрами, направилась прямиком в туалет.

Пару минут спустя Джулия уже шла на кухню, по–прежнему одетая в розовую пижаму с принтом коричневых медвежат. Её подарила Грета, на прошлое день рождение. Лучшая и, пожалуй, единственная настоящая подруга Джулии. Преданная ей с самого раннего детства, а около года назад ставшая кем–то более значимым, чем просто подруга.  За прошедший год пижама слегка поистёрлась, и в некоторых местах была тесновата. Но Джулия непреклонно продолжала спать в ней, изредка расставаясь, лишь для того чтоб простирнуть.

Ее непослушные волосы топорщились антеннками во все стороны, и девушка уморительно морщила аккуратный коричневый носик, сдувая те прядки, которые щекотали её лицо. Зевая на ходу, с утренней ленцой переставляя ноги в больших пушистых розовых тапках, она неспешно плыла через зал, покачивая при каждом шаге, обтянутыми тонкой тканью, развитыми ягодицами. Её путь пролегал на кухню, где она планировала сделать большую кружку горячего шоколада с маршмеллоу.

В зале, через который пролегал её маршрут, напротив постоянно включённого телевизора, сидел Боб уже с утра заправляющийся пивом. Джулия была хорошо развита физически для своего возраста – высокая, крепкая девушка с мощными бедрами и ногами, унаследованными от африканских химба–предков.

Мощные ноги выгодно контрастировали с тонкими руками. У неё была средняя, скорей даже кажущаяся небольшой, относительно всего остального, высокая грудь. Увенчанная гипертрофированно крупными, будто раздутыми изнутри, конической формы сосками. Как непоколебимые пирамидки несли они на себе небосвод натянутой ткани её тесной сорочки. Эластичная мягкая ткань была растянута в районе груди, обнажая ромбики гладкого терракотового тела между пуговицами.

Добредя до кухни, она окинула взглядом стол в поисках чистой кружки. Но не найдя таковой, выбрала наименее грязную из кучи посуды и открыла кран собираясь её помыть.

 ***

Кэрол в беспамятстве валялась в спальне на втором этаже, на кровати с продавленным матрасом и грязной простынью. Загадкой оставалось, где она каждое утро умудрялась доставать дозу. Вряд ли теперь Кэрол встанет раньше заката. Боба всегда поражало ее самообладание в отношении мочевого пузыря. То ли из–за пива, то ли из–за начинающейся проблемы с простатой, но он сам вставал в туалет минимум раз за ночь, а чаще дважды.

Оторвавшись от повтора бейсбольного матча «Нью–Йорк Янкиз», Боб проводил Джулию голодным, затуманенным пивом взглядом, не в силах оторвать глаз от ее сочных ягодиц, перекатывающихся под тончайшей, натянутой до предела тканью пижамы. При каждом плавном шаге они аппетитно покачивались из стороны в сторону, будто два наполненных водой бурдюка. Зрелище завораживало и манило. Не отрывая взгляд, Боб на ощупь поставил банку пива на журнальный столик. Полностью заваленный пустыми пачками «Лайки Страйк» и смятыми банками из–под пива «Бад». Поднялся, поглаживая волосатое брюхо, и мягкой, не свойственной его габаритам походкой двинулся к Джулии, вытаскивавшей что–то из кучи грязной посуды.

Девушка как раз открыла кран, чтобы помыть кружку, когда сзади к ней подошел Боб и смачно шлепнул по оттопыренной заднице. Он периодически позволял себе подобные выходки. Джулия старалась не обращать на это внимание. Она начала мыть кружку, бросив через плечо дежурное – “Отвали, Боб.”

Но на этот раз Боб не планировал отваливать. Вместо этого он завел свою пятерню под сорочку Джулии, провел ладонью по ее боку в направлении к животу и прижал девушку спиной к своему обнаженному пузу. Склонившись к ее голове, сказал:

– У меня для тебя есть подарочек, Джун. Настоящее наслаждение, – ухмыльнулся он.

Почуяв неладное, Джулия попыталась вырваться. Но Боб одной рукой с силой продолжал прижимать ее к своему животу, второй схватил за растрепанные волосы и резко встряхнул.

– Не рыпайся, хуже будет! – выдохнул он перегаром прямо в ухо Джулии.

Девушку охватил настоящий страх. Порой она видела, как Боб отвешивал тумаки Кэрол за недостаточную расторопность. Джулия совсем не хотела злить пьяного отчима, замерла и внутренне сжалась. Боб выпустил ее волосы и похвалил:

– Умница, – рука, вдавленная в мягкий живот Джулии, скользнула вниз. Его грубые пальцы зарылись в кучерявые волоски…

 ***

Она продолжала стоять в той же позе, не пытаясь разогнуться, или натянуть штаны, будто ждала разрешения, чтобы пошевелится.

– Прими душ, – бросил сытый Боб через плечо, открывая банку пива и направляясь к дивану перед телевизором.

Джулия с трудом присела на корточки на непослушных ватных ногах, всё ещё дрожащими, от медленно отпускающего страха, руками натянула мокрые штаны. Чувствуя, как остывающая сперма размазывается по её ноге. И неспешно, странной косолапой походкой направилась в душ. Между её ягодиц, в самой глубине, пылал пожар.

«Как же больно! Было бы здорово приложить туда льдинку» – мелькнула в голове совершенно дикая мысль.

 ***

Приняв душ, и хорошенько проревевшись, Джулия переоделась в свободные мягкие спортивные штаны и большую тёплую толстовку с капюшоном. Её тело саднило, местами разодранное мочалкой, когда она пыталась смыть с себя ужас и боль пережитого кошмара.  Испачканная пижама лежала в корзине для грязного белья.

Той же неуверенной походкой Джулия вернулась на кухню. Достала из холодильника пиво, подумала и взяла еще одну банку. Обошла диван, поставила одну перед Бобом на заваленный журнальный столик. Села рядом, уставившись в телевизор. Встречаться сегодня с Гретой и есть мороженое ей расхотелось. В этот день ей больше не хотелось сладкого.

Боб с удивлением посмотрел на пиво в руках Джулии и одобрительно усмехнулся. Он был полностью доволен собой.

–»Стоило заняться ей раньше. И чего ждал так долго? Всем сучкам нравится мой хуй.» Плыли ленивые и самодовольные мысли в лошадиной голове Боба.

Обняв Джулию одной рукой, Боб притянул ее к своему плечу. Девушка не сопротивлялась. Она так и держала в руках открытую банку пива, забыв отпить хотя бы глоток.

Джулия пыталась понять, что же с ней происходит? Что всё это было? Что за новые ощущения она испытала, и как с ними жить? Как теперь относиться к самой себе? В ее душе бушевала настоящая буря эмоций, чувств и сомнений. Тело болело. Ей было больно ровно сидеть. В попе ощущался фантом пульсирующего члена. Там горело и ныло. Поэтому она опиралась на одну ягодицу, слегка привалившись к плечу Боба, окутанная мускусным запахом его подмышек, сама того не замечая. Джулия помнила предательское, неконтролируемое возбуждение и испытывала от этого отвращение к себе.

«Я вообще нормальная или больная извращенка?» – совершенно потерялась она в своих ощущениях.

 ***

Поздно ночью, когда Кэрол улизнула из дома, а Боб валялся пьяным в кровати, Джулия порезала ему горло.

Она неторопливо и осознанно выбрала на кухне нож. Неумело проверив остроту, слегка порезав палец. Тихонько поднялась в спальню насильника и, четко осознавая свои действия, одним сильным ударом полоснула по горлу спящего Боба.

Бесстрастно наблюдая, как тот хрипит и булькает с выпученными от ужаса глазами. Он сжимал горло руками, сквозь пальцы тугими толчками пробивалась почти черная кровь.

Немного подождав, Джулия перекинула ногу и села верхом на бедра еще дергающегося Боба. Не отпуская его взгляда, она улыбнулась и начала вгонять нож в волосатое брюхо. Размеренно и методично, раз за разом все глубже и глубже, не отрывая взгляда от его стекленеющих, полных боли и ужаса глаз.

Когда он перестал дергаться и дышать, девушку охватило пьянящее ощущение безграничного могущества. В этот миг она была повелительницей жизни и смерти. И то, что несколько часов ей самой пришлось быть его жертвой, придавало чувствам особую остроту! Трусы промокли насквозь. Возможно, она кончила. Она не была уверена. Но испытанное наслаждение точно было гораздо сильнее обычного оргазма.

Она ушла, когда занимался рассвет. И больше никогда не возвращалась в тот дом.

Через пару лет ее мать умерла в тюремной больнице, куда была посажена за убийство Боба. Не попади она туда, где худо–бедно получала медицинский уход и питание, вряд ли протянула бы так долго.

  ***

Когда Джулия залетела, она решила не повторять путь матери и сделала аборт в какой–то подпольной клинике. Чудом не подцепив трудноизлечимый СПИД или Субац* от инструментов, которыми в ней ковырялся небритый старик с удушающим запахом чеснока.

Но что–то ей все–таки занесли – было долгое и болезненное воспаление. Молодой крепкий организм справился, но больше она никогда не залетала, даже когда очень этого хотела…

Джулия хватало ума не скатиться до тяжелых наркотиков. Образ пресмыкающейся матери служил лучшим оберегом от этой отравы.

«Хоть что–то хорошее, – спасибо, мама.»

К двадцати одному Джулия переспала с такой кучей людей, что если собрать их вместе, можно было бы захватить небольшую банановую республику. Она искала что–то, способное заполнить пустоту в душе, но пустота лишь становилась больше. Джулии редко удавалось испытать оргазм, будь то мужчина, или женщина. Ей приходилось догоняться запершись в ванной, удовлетворяя себя самой. Со временем она разобралась в своих ощущениях, и поняла, что её возбуждают чужие страдания. Ей нравилось представлять, как она унижает и издевается над своими партнёрами. От одних мыслей об этом она текла, и эти фантазии помогали ей получить разрядку.

Затем случай позволил ей выбраться из ямы. Чем–то пухлая, но бойкая девчонка приглянулась управляющему крупным наркопритоном. Это была первая ступень долгого пути от уличной шлюхи до одной из самых опасных и влиятельных воротил преступности.

Со временем у Джулии появились ресурсы и влияние, чтобы выжечь свое прошлое из истории. Но она не сделала этого. А те, кто по своей природной глупости решался подшутить или поддеть ее, быстро и бесследно пропадали. Так работал естественный отбор в её окружении.

Глава 5 Интервью

– Ян, сегодня приедут Митчеллы. Пожалуйста, постарайся прийти пораньше, – донесся с кухни приятный женский голос. – И купи бутылку вина. Дорис предпочитает красное, сухое.

– Она предпочитает пить большими глотками человеческую энергию. Настоящий вампир, – негромко проворчал Ян, натягивая осенний плащ.

– Что ты сказал, я не расслышала?

– Я говорю, не волнуйся, у меня сегодня одно интервью с очень пожилым джентльменом. Вряд ли оно затянется надолго, – громче и отчетливей крикнул молодой мужчина, оглаживая себя по карманам в поисках пачки сигарет. – Дорогая, кажется, я забыл сигареты на столе, принеси, пожалуйста. Я уже обулся.

Мужчина машинально взглянул на браслет, проверяя заряд нейролинка. В этом не было никакой необходимости, в случае падения заряда до определенного уровня система предупредила бы его. Но, как и большинству людей, ему было на физическом уровне невыносимо трудно бездействовать. Сознание требовало постоянного поступления информации.

В дверях прихожей появилась симпатичная, слегка худощавая рыжеволосая женщина с лицом, полностью усыпанным веснушками. В одной руке она несла пластиковую пачку «Мальборо», постоянно плавно изменяющую графический дизайн от винтажного до современного, а во второй держала небольшой мульти–экран. На дисплее плыло описание какого–то рецепта.

– Спасибо, котенок, – с улыбкой на лице сказал Ян и, нагнувшись, поцеловал свою молодую супругу.

Взял пачку сигарет и, откинув полу плаща, сунул в карман брюк. Женщина поправила и без того хорошо сидящий галстук. Провела по нему рукой, и когда Ян повернулся, чтобы выйти из дома, слегка шлепнула его ниже спины. Это был вполне дружелюбный и привычный жест в их раскрепощенной семье. Как любила говорить Мила: «На удачу».

Ян, продолжая улыбаться, шагнул за порог.

– Красное сухое! Не забудь, – донеслось ему вслед.

– Ага, как кровь, – с усмешкой ответил Ян, подходя к транспортной кабинке.

Он не очень любил общество Митчеллов. Не до такой степени, чтобы не мочь этого скрыть и не быть достаточно вежливым, но ему всегда было слегка душновато в их компании.

Дорис была давней подругой Милы. И они вполне неплохо ладили. Будучи очень мягкой и при этом раскрепощенной девушкой, Мила отлично балансировала с желчным и слегка занудным нравом Дорис. В какой–то степени они дополняли друг друга, сумев построить симбиоз из лучших своих черт. Но Яна Дорис почему–то сразу слегка не взлюбила.  Возможно, это была собственническая ревность, или она не принимала его взгляды на жизнь. А они, взгляды, у Дорис и Яна были очень даже разными. Собственно, их чувства друг к другу были взаимны.

Что же касается Билла, мужа Дорис, он был в принципе нормальным парнем… Но явно из другого общества. И если Яна это не смущало, то Биллу было откровенно неинтересно в их компании. По этой причине он фокусировался на еде и выпивке. Правда, необходимо  отдать ему должное, жареное мясо у него получалось отменным!

Ян вошел в кабинку и отправил на интерфейс нужный индекс. Спустя пару секунд кабинку слегка тряхнуло. Как сказал бы его школьный приятель, работающий настройщиком интерфейсов, – «Это не баг, а фича». Перемещение между транспортными узлами не вызывало никаких заметных ощущений у пользователей. И первых пассажиров это ощутимо беспокоило. Им не нравилось чувство, когда они волшебным образом оказывались в другом месте. У многих перемещение сопровождалось головокружением, чувством нереальности и общим дискомфортом. Тогда кто–то из разработчиков, в поиске решения возникшей проблемы, предложил использовать небольшой толчок кабинки, наподобие толчка в лифте или останавливающемся поезде. И это сработало. Легкая встряска как бы перезагружала сознание и позволяла обмануть мозг. Точнее, позволяла мозгу примириться с фактом перемещения.

– Вы прибыли. Испания, Кантильяна, 3056AB. Температура плюс 23 градуса, ветер западный. В ближайшие сутки осадков не ожидается. С вашей карты списано 216 пунктов. Удачного дня, мистер Ян! – проинформировал ИИ–диспетчер нейтрально гендерным голосом со специально подобранными приятными обертонами.

– Вау! Чертовски дорого! – возмутился Ян вслух.

– Прошу прощения, мистер Ян, за то, что невольно расстроил Вас. Полностью с Вами согласен, к сожалению, межконтинентальные перемещения по–прежнему являются достаточно дорогостоящими. Но наша компания стремится быть максимально удобной для вашего пользования. Мы можем предоставить вам беспроцентную рассрочку или рассмотреть приобретение абонемента. Если подобные перемещения планируются чаще трех раз в неделю, вы сэкономите более 30% от общей суммы. Так же я могу…

– Стоп! – Ян раздраженно оборвал монолог ИИ–диспетчера.

Закрыл на секунду глаза и продолжил более спокойно:

– Все нормально. Спасибо.

Толкнул дверь кабинки и шагнул на улицу. Пришлось снова зажмуриться, на этот раз от яркого солнца.

– Плащ явно лишний, – он скинул побелевший и истончившийся согласно температурным настройкам плащ и перекинул его через руку, оставшись в белой рубашке и слаксах, также сменивших свой цвет с темно–серого на светло–песчаный.

На ранее сплошных туфлях появилась мелкая перфорация, а их цвет поменялся с черного на оливковый.

Мужчина с явным удовольствием осмотрелся, сделав свободной рукой козырек от солнца, и через минуту зашагал в направлении белого одноэтажного здания со старинной черепичной крышей, окруженного то тут, то там сочными брызгами ухоженной зелени.

 ***  

Два года назад Ян получил степень магистра в Пристанском университете, закончив факультет журналистики. Его амбиции восставали против нудной работы в Далласском информагентстве. Вот уже битый год он пытался найти тему для написания «настоящей» статьи. И, кажется, наконец–то нашлось что–то стоящее. Чуть больше чем через полгода человечество готовилось отметить пятидесятилетний юбилей первой межзвездной миссии к Барнардовской звездной системе, одной из ближайших к нам звезд. Расстояние до системы оценивалось в 5,9 световых лет.

Поднимая информацию пятидесятилетней давности, Ян обратил внимание, что существует множество гипотез относительно названия межзвездного корабля. Это было, по меньшей мере, странно. И заказав у корпоративной ИИ статистику по другим миссиям, Ян получил график с относительно большим пиком неопределенности. И этот пик просто кричал: «Тут что–то стоящее!»

Скинув ноги со стола и подобравшись, молодой человек запросил полную информацию по миссии «САММЕР».

Корабль с тридцатью пятью добровольцами на борту имел одноименное название. А корабли обычно не называют как попало. Но почему именно этот корабль оброс столь большим количеством неподтвержденных легенд о его имени? Пожалуй, стоило в этом разобраться.

Следующие пару недель прошли в оживленном сборе и тщательном анализе информации. Соединив и структурировав все доступные данные, Ян смог выделить некую группу людей, принимавших участие в именовании миссии.

Часть из них уже покинула этот бренный мир. А военный адмирал космического флота, в изучаемые времена бывший ещё контр–адмиралом, уже десять лет как, со всеми почестями, покоился в цирке «Вальхалла» на спутнике–некрополе Каллисто.

Но 137–летний, так и оставшийся в звании генерала гражданского флота, сэр Уильям был еще вполне жив и бодр. Участник тех далеких событий, так заинтересовавших Яна, коротал пенсию на юге Испании, в окрестностях небольшого городка Кантильяна. И вот этот достопочтенный муж согласился, в преддверии пятидесятилетнего юбилея миссии «САММЕР», дать интервью молодому журналисту Далласского таблоида. Согласился с какой–то необычайной легкостью, как будто бы человек, тяготившийся бездельем, или же долгие годы ожидавший подобного запроса.

 ***

Они сидели на краю террасы в приятной тени крупнолистного, банана–образного дерева. Где–то внизу и впереди лениво разбивались о рваный каменистый берег волны Средиземного моря.

Сэр Уильям, несмотря на свой преклонный возраст, был подтянут и свеж. Многие первые люди так и не смогли простить подобную «несправедливость» и злобно называли подобных генералу людей – мутантами. Но говорить подобное в глаза, конечно, никто бы не стал. В уголовных кодексах абсолютно всех стран был пункт о расизме. Поэтому такие люди давили в зародыше свою злобу, не позволяя ей вырваться наружу. Чем сокращали свои и так не самые длинные жизни. В силу относительно юного возраста Ян не был обуреваем подобными страстями. У него определенно была вся жизнь впереди.

Они пили легкое зеленое вино, периодически перемежая его эспрессо. Ян достал очередную сигарету из почти полной пачки, затянулся, задумчиво глядя в сторону моря, подержал дым в легких и с наслаждением выдохнув, спросил:

– Получается, в состав комиссии по расследованию происшествия с грузовым модулем входили представители весьма разнообразных ведомств?

– Совершенно верно. Помимо вашего покорного слуги, туда входили: генерал военного флота Алан Лем, капитан спасательного космического корабля – Беляев, старший помощник капитана, мистер Цы – первым ступивший на борт грузового транспортника, офицер из МИПП, комиссар из «Лиги Безопасности»*, профессор по нейро–психологии ИИ, нейроинтерфейс уровня F&A и, конечно же, две сухопутные крысы из БООН. Это была чертовски необычная, весьма разношерстная компания. Ну, так и дело рассматривалось неординарное. Впервые в истории Космофлота произошла потеря такого крупного и богато снаряженного транспортника. И как произошла? – генерал отхлебнул из бокала на тонкой длинной ножке, по–хулигански держа его за донышко.

– Там было столько случайностей и темных пятен. Столько совпадений… Вы же явно готовились, Ян? Наверняка в курсе, кто был на борту, – взгляд ходильных серых глаз сэра Уильяма упёрся в журналиста.

– Джулия Блек, – с легким волнением, но четко, как на экзамене, ответил Ян.

– Да чёрт побери, Джулия Блек. И при этом корабль с ней на борту теряет связь. Полностью! Включая телеметрию. И плавно, так что это замечают далеко не сразу, но неотвратимо уходит с курса в открытый космос. Пересекая эклиптику.

Генерал помолчал пару секунд, пожевал губами, будто пробуя на вкус что–то неприятное, и продолжил.

– Тогда родилось много теорий заговоров. Зная ее связи и возможности, мало кто поверил, что Джулия Блек вообще находилась на борту. Дело снова открыли. Ее продолжали искать на Земле. Много голов тогда полетело, много плохого вышло наружу благодаря той случайности. Но Джулию так и не нашли.

Ян внимательно слушал.

– И вот спустя почти двести лет технологии позволили перехватить ушедший далеко за границы «облака» грузовик. И на борту два тела. Плюс какая–то робинзонада. А ИИ в нарушении всех протоколов отказывался выходить на контакт по вполне рабочим интерфейсам. Никто не любит странности, а странности с ИИ после событий «Большого Отключения» в 2030 не только не любят, но и боятся. Вот в «Лиге» и переволновались, – усмехнулся старик.

– А у них, как 500 лет назад, так и сейчас полный карт–бланш по решению проблем, хоть косвенно связанных с ИИ. И судя по тому, что уже скоро 600 лет никаких проблем с нейронками, дело свое они знают неплохо.

Глава 6 Коммисия

– Алан, да пойми же ты, чёрт побери! Девочка пережила ТАКОЕ! – подтянутый мужчина лет сорока на вид был чем–то сильно взволнован.

Он сделал глубокий вдох, но, не подобрав нужных слов, выдохнул:

– Такое, что сложно себе вообразить. А мы собираемся слить всё в архив? – он с вызовом посмотрел на своего оппонента.

Коренастый мужчина слегка за пятьдесят, которого назвали Аланом, стоял, глядя в окно. Казалось, он пытается рассмотреть что–то ускользающее среди шпилей небоскрёбов. Его руки были опущены по швам вдоль строгого чёрного кителя военного флота. На плече была генеральская эполета, а чуть ниже, на груди, крепилась наградная планка, сообщающая, в том числе, о том, что её владелец успел поучаствовать в подавлении Лунного мятежа.

Складывалось ощущение, что он никак не реагировал на возмущение своего коллеги, генерал–лейтенанта гражданского космофлота, сэра Уильяма Эдриана.

– К чёрту! К чёрту их всех, с их страхами и опасениями! – Уильям сжал кулаки, и костяшки побелели на его пальцах.

– Перестань, Уил. Не пори горячку. «Крейсер не остановишь, не повернув дюзы», – произнес мужчина известную поговорку и впервые за весь разговор посмотрел на своего коллегу и друга.

– Я прекрасно понимаю твоё негодование. И ты знаешь, что полностью его разделяю. Но! Но я сейчас не вижу возможностей. Можно бросить один или два крейсера на орбитальный вал. И результат будет предсказуемый – куча обломков. А можно дождаться момента, и… – он не стал договаривать, лишь многозначительно посмотрел прямо в глаза сэра Уильяма, для чего ему пришлось ощутимо задрать голову.

Алан Лем говорил мало. А когда говорил, частенько использовал метафоры и примеры из жизни военного флота. Как он шутя оправдывался: «Профессиональная деформация».

Мужчина в синем кителе гражданского флота, хотевший что–то возразить, споткнулся об этот ледяной, решительный взгляд. И, уступив его натиску, произнес менее возбужденным голосом:

– Ал, они закроют дело. И тихонечко сольют его в архив. Эти крысы из БООН сразу настаивали на неразглашении. Какие у них мотивы?

Алан продолжал молча смотреть на своего старого друга, лишь взгляд его из ледяного превратился в печальный.

– Ей было всего двадцать четыре, когда они заперли её в этой консервной банке. Одну. Без опыта солопоходов. С Джулией Блэк! И на что они рассчитывали?! – он снова начинал заводиться.

– Спокойно, Уил. Ещё не время. Но поверь мне, окно возможностей рано или поздно появится.

Они продолжали стоять молча, глядя поверх шпилей, пока за их спиной не приоткрылась двухэтажная тяжёлая дверь. Оба генерала, как по команде, обернулись. Из образовавшейся между высоких дверей широкой щели вышла немолодая женщина в строгом деловом костюме и туго собранными в пучок волосами. Она с искренним сожалением взглянула на мужчин и отрицательно покачала головой.

На гладко выбритых скулах Алана отчётливо проступили желваки. Он коротко кивнул женщине и, повернувшись на каблуках, зашагал к выходу из холла.

18 января 2545 года по Земному летоисчислению дело о потере грузового транспортника РДГПМ–351, открытое в 2271 году, официально закрыто и с пометкой «NDA» передано в архив Гражданского Космического Флота.

Глава 7 Адмирал

Внутренний дисплей шлема расписала череда красных символов. Самым неприятным из списка была утечка воздушной смеси. Аварийная система «Офицерского боевого скафандра N7» одновременно анализировала и латала саму себя. Все тело было стянуто жгутами. Сокращением сложноустроенных искусственных мышц, броня фрагментировала объем скафандра, локализуя зону с пробоиной. Одновременно минимизируя потерю драгоценного газа. Ощущение бандажа было болезненным, но не самым неприятным. Манжета на шее также перешла в аварийный режим и в попытке не допустить резкого понижения кислорода в шлеме ощутимо сдавливала горло. Приходилось прилагать усилия при каждом вдохе. Несмотря на плачевную ситуацию, Алан усмехнулся, вспомнив бородатый анекдот про наложение жгута на шею в случае носового кровотечения.

Тем временем, выявив область утечки, оболочка через внутренние поры выделила компоненты гель–пены в зону нарушения герметичности. В районе икры стало горячо.

«Ага! Вот она где была. Повезло, что одна», – отметил про себя мужчина.

Вступив в реакцию, масса сильно разогрелась. Расширившись, гель намертво залепил отверстие, оставив ожог на ноге. «Небольшая плата за лишние минуты жизни».

Стягивание ремней немного ослабило хватку, перераспределяя газ внутри скафандра. Убедившись, что герметичность восстановлена, костюм плавно перевел экзо–мышцы в нормальное состояние и, запустив реакцию восстановления, впрыснул порцию кислорода. Часть строк на дисплее лишилась устрашающе красного цвета.

Алан почувствовал очередной легкий укол в область шеи. Процессы в его теле снова побежали в нормальном ритме. Сердцебиение участилось, дыхание стало глубже, а с сознания сошел туман. И наконец распустилась живодерская манжета на горле.

Перед его взглядом продолжали кружиться звезды и обломки крейсера. Когда произошел прорыв скафандра, вырвавшийся газ закрутил его в пространстве. И теперь он кувыркался в вакууме затылком вперед, окруженный останками рубки своего корабля. Ощущение было такое, будто он очень медленно, но непрестанно падал назад.

Устранив основные проблемы, аварийная система занялась стабилизацией тела относительно ближайшего крупного объекта – обездвиженного межпланетника «Красных», как пренебрежительно называли потомков марсианских колонизаторов. Переведя часть твердого тела из аварийного запаса в газообразное состояние и направив его в систему стабилизации, скафандр застрекотал дюзами. Звук был слышен только внутри оболочки и отдавался частыми хлопками в ушах единственного слушателя.

Вращение начало замедляться. Буквально через минуту Алан неподвижно висел в пространстве лицом к огромной темно–серой, отливающей металлом туше межпланетного лайнера, переоборудованного на орбитальных верфях «Красных» в боевую крепость.

«Да, с металлом на Марсе проблем нет», – оглядывая стального монстра, подумал мужчина.

– «Сколько осталось твердого тела?» – мысленно произнес он.

– «Остаток – 85,3%», – незамедлительно прозвучал ответ в голове Алана.

Скафандр транслировал ответы напрямую в мозг своего хозяина, подключаясь к его нейролинку. В боевой обстановке исключить таких медленных посредников, как уши и голосовые связки, было разумным решением.

– Курс на сближение. Направление грузовой дебаркадер, – отдал распоряжение контр–адмирал. – При контакте активируй магнитные захваты. Крепимся на корпус. Расход вещества не более 20%.

Несколько секунд ушло на химическую реакцию, и снова раздались быстрые очереди выстрелов дюз скафандра. Началось плавное, едва заметное глазу сближение человека и огромного, закрывающего все видимое пространство обездвиженного вражеского флагмана.

Согласно распоряжению об экономии ресурса, скафандр задал малый импульс на сближение. Это также позволяло сократить расход вещества, необходимого для торможения перед стыковкой. Существовал риск неудачного магнитного захвата при контакте, что грозило бы получить обратный импульс и потратить еще больше твердого тела на вторую попытку. Но так как траектория сближения была пологой, а не перпендикулярной корпусу, вероятность удачного магнитного захвата превышала 90%. Проанализировав все это в считанные доли секунды, ИИ принял решение о медленном сближении. Система рециркуляции кислорода функционировала без нареканий, и приказа торопиться не было.

– «Двенадцать минут до контакта», – прозвучал отчет в голове пилота.

«Куча времени, чтобы оценить, все ли сделано правильно», – подумал Алан.

Пока происходило сближение, он перебирал варианты, пытаясь придумать, как можно было спасти крейсер.

Щиты были сметены первым же залпом. А вместе со щитами была уничтожена половина дюз и орудий по борту соприкосновения.

Пробитие в брюхе означало мгновенную смерть всего экипажа, кроме находившихся на боевом дежурстве и, по уставу, облачённых в боевые скафандры. Все, кто был вне скафандров, умерли, не успев узнать, что именно произошло. «Варяг» не имел достаточного вооружения, чтобы нанести значимый урон Крепости. Вероятность уклонения от второго залпа была меньше одного процента.

На лайнере все отлично просчитали. Это было хорошо спланированное вторжение в систему с гарантированным уничтожением тяжелого крейсера  и занятием удачного положения для дальнейшего маневра. Используя Луну как щит от орбитальной обороны Земли и с возможностью в любой момент уйти с орбиты, марсиане нанесли бы непоправимый ущерб флоту и лунным базам.

Не учли они только одного – последнего приказа Алана, отданного бортовому ИИ за мгновение до смерти крейсера.

И сейчас медленно дрейфуя в сторону интервента, он, неторопливо перебирая варианты, приходил к выводу, что это был единственно верный приказ в сложившейся ситуации. То, что ему посчастливилось остаться при этом живым и увидеть плоды своего решения – было скорее чудом, чем просто случайностью.

Приказ был самоубийственным. Истратить весь запасенный импульс, направив умирающий крейсер в раскаленные дюзы «Красных». Одновременно с отданной командой с крепости нанесли второй залп. Из града снарядов один угодил в рубку. И контр–адмирала выкинуло в открытый космос ровно в тот момент, когда смертельно раненый «Варяг» с запредельной перегрузкой, сминая демпферы, ринулся в свой последний полет. Если бы Алана не выкинуло из рубки взрывом, его убила бы перегрузка еще до столкновения кораблей.

Там, где раньше были шесть красивых голубых сопел дюз крепости, теперь зияла рваная черная дыра со светящимися краями из расплавленного металла. В вакууме они будут остывать очень долго.

Не взирая на полное уничтожение крейсера, Алан выиграл эту скоротечную битву, обездвижив крепость. 

Без возможности отхода и маневра она была обречена. Конечно, у «Красных» хватит мощи и снарядов долго не подпускать к себе корабли Федерации, но это уже не имело никакого значения. Марсиане никогда не выбирали геройскую смерть, если в ней не было смысла. Они сдадут крепость в ближайшие часы.

«Так что ты сделал все, что мог, Алан. И даже чуточку больше. Осталось только схорониться от радиации и, в идеале, не попасться, пока не завершатся переговоры», – подумал он.

Удар был ощутимый. За секунду до контакта со стальной стеной снова сработал бандаж, защищая связки и суставы. А в момент контакта в местах соприкосновения активировалось магнитное поле. Алан испытал значительную перегрузку при мгновенной остановке движения. И примагнитился, размазавшись по обшивке. Словно огромный антрацитово–черный четырехногий жук на лобовом стекле атмосферного транспортника.

Контр–адмирал поймал себя на мысли, что он совершенно не испытывает страха. Более того, он впервые за десять лет чувствовал себя живым. Тоска ли это по былому боевому прошлому или виной тому препараты, периодически подкалываемые ему скафандром, он точно сказать не мог. Но однозначно Алану нравилось происходящее. Снова пройтись по самому краю было гораздо приятнее, чем сидеть в стерильном кабинете, решая мучительную проблему выбора обеденного меню.

Поочередно открепляя и снова активируя магнитные захваты, Алан на четвереньках резвой иноходью двинулся к грузовому шлюзу.

 ***

Дверь с шелестом отъехала в сторону, и в помещение шагнул невысокий, крепко сколоченный мужчина в парадном кителе.

– Адмирал! – сэр Уильям вытянулся по стойке смирно, неимоверным усилием воли контролируя норовящие расползтись в улыбке губы.

– Отставить! Уил, кончай дурачиться. – добродушно сказал вошедший и распахнул объятия.

Не в силах больше сдерживаться, контр–адмирал ощерился в улыбке и крепко обнял старого приятеля. Они стояли, покачиваясь из стороны в сторону и хлопая друг друга по спине.

– Как же я рад, Алан! Дружище, как же я рад! – искренне произнес Уильям. Разомкнув объятия, он отстранил адмирала на вытянутые руки, внимательно разглядывая его.

– Тебе чертовски идет адмиральский китель! Непотопляемый ты наш, – продолжая скалиться, сказал он.

– Адмиральский китель всем идет, – парировал Алан.

– Но мало кто может его заслужить.

– Это скорее случайность…

– Ну уж нет! Даже не пытайся спорить. В считанные секунды в боевой обстановке принять единственно верное, самоубийственное решение и тем самым принести победу… Даже не пытайся спорить! – повторил сэр Уильям. – Они прогнали уйму симуляций. Это было единственным выигрышным решением. И замешкайся ты хоть на пять секунд, было бы поздно. Теперь ты легенда. Привыкай к этой мысли!

– Ладно, хватит об этом, – новоиспеченный адмирал плохо переносил похвалу в свой адрес. – Знаешь, зачем я прилетел?

– Наверное, с внеплановой проверкой, – пошутил сэр Уильям. – Я готов!

– Гнутый корпус только переплавка исправит. До контр–адмирала дослужился, а как в учебке был скоморохом, таким и остался. – беззлобно проворчал коренастый мужчина с сединой в висках.

– О миссии к Барнардовой звезде ты в курсе? Это риторический вопрос. А вот то, что Ковчег еще не наименован, знаешь? – спросил адмирал, пристально глядя на своего друга.

– Слышал, что в ближайшее время объявят, – почувствовав серьезный тон собеседника, контр–адмирал мигом утратил насмешливость и подобрался.

Когда того требовали обстоятельства, он умел мгновенно становиться серьезным.

– Так вот, мы и будем теми, кто это название придумает. Точнее, мы будем теми, кто навяжет НАШЕ название комиссии и Ковчегу. И твой голос будет решающим, – не отрывая немигающего взгляда от глаз товарища, произнес Алан.

Он внимательно следил за выражением лица своего коллеги из гражданского флота. И лишь когда увидел, как у того округлились глаза, впервые за этот день улыбнулся.

– Окно возможностей? – не до конца уверенным тоном спросил сэр Уильям.

– Окно возможностей, мой друг, – подтвердил адмирал.

В 2553 году комиссия, возглавляемая адмиралом военного флота Федерации Аланом Дюрингом, присвоила первому межзвездному ковчегу имя – «САММЕР».

Глава 8 Протокол

Джулия откинулась в операторском кресле. У ее ног на полу скорчилась Саммер. Девушку била мелкая дрожь – виной тому был пережитый ужас, холод и отпускающий болевой шок. Женщина не обращала на это никакого внимания. Все ее мысли занимало одно маленькое неприятное отклонение от идеально продуманного плана побега. Вместо темнокожей крупной бабенки в качестве оператора была маленькая и белая девчонка.

«МАЛЕНЬКАЯ! И БЕЛАЯ! Твою мать! Небольшой такой нюанс!»

Согласно плану, Джулия должна была поменяться с оператором местами. И выдав себя за нее, была бы отправлена в обратный полет. Но одно дело выдать за себя находящуюся в криосне, хоть отдаленно, но похожую на нее женщину, и совсем иной расклад, когда в качестве чернокожей Джулии Блэк в спускаемом модуле окажется молодая белая девчонка.

Казалось, проблема не имеет решения. У нее не было связи с Землей. И это тоже было частью «безупречного» плана. Антенна дальней связи была уничтожена, чтобы исключить возможность передачи информации о сбое капсулы. Ближняя связь работала лишь на расстоянии до ста тысяч километров. Но сейчас баржа находилась гораздо дальше от Земли.

Избив Саммер в короткой, но яростной стычке, Джулия выплеснула лишнюю агрессию. И теперь, когда девушка валялась голой на полу с заплывшими невидящими глазами, можно было подумать о дальнейших перспективах.

«Что у меня осталось? В принципе, не так уж и мало. Корабль, набитый под завязку, и семнадцать лет полета, чтобы что–нибудь придумать».

«За такой срок можно откормить девчонку и забить ее кожу в автодокторе сплошной татуировкой».

«Господи, что я несу?!» – она даже рассмеялась от пришедшей в голову бредовой идеи.

«Судя по всему, девчонка альбинос из расширенных. Хрен ее раскормишь с их–то метаболизмом. Да и рост…»

Джулия поерзала в кресле и вдруг осознала, как сильно замерзла. Встав и оглядевшись, она подошла к встроенному шкафчику рядом с криокапсулой и достала аварийное одеяло. Возле капсулы оператора был пакет с одеждой, но ей он явно не подойдет по размеру. Джулию никто не планировал будить и одевать.

«Проклятый холод. Нужно раздобыть одежду».

–  Как тебя зовут? – крикнула Джулия. – Эй! Ты уснула?

–  Саммер.

–  Слушай внимательно, Саммер, и соображай поживее. Мне нужна одежда. Где она?

–  Вас должны были спускать в капсуле, на корабле не предусмотрена одежда для заключенных, – пролепетала оператор.

–  Я прекрасно знаю это, идиотка! Где на корабле можно достать одежду? Включай мозги! – Джулия сорвалась на крик.

–  В контейнерах. В контейнерах есть одежда. Но сейчас в ангарах холодно. Необходимо запустить процедуру отопления…

–  Есть универсальные комбинезоны на малом складе, – вдруг вспомнила Саммер.

–  Где он?

–  Дверь в конце коридора.

–  Пошли.

 ***

Мысли Джулии непрерывно перебирали и отметали возможные варианты решения проблемы.

«Можно выкинуть девчонку за борт, а когда заработает ближняя связь, сообщить, что при активации второй вахты арестантки не оказалось на борту. Вероятно, ей удалось сбежать и повредить связь в самом начале полета. Хм! При определенной доле везения это может сработать. Конечно, нужно тщательно продумать детали и хорошенько покопаться в данных Нейронки, но это уже хоть какой–то план», – настроение сразу приподнялось, и на лице Джулии появилась хищная ухмылка, не предвещавшая ничего хорошего для идущей впереди девушки. Она продвигалась крохотными шажками, руками ощупывая стену корабля. Совершенно обнаженная и беззащитная.

Джулия засмотрелась на неё. Молочно–белая кожа, кое где сквозь неё были видны голубые русла сосудов. Выпирающие ягодицы. Изящная фигурка. И такие невероятные шелковистые волосы. Она вспомнила ощущение между пальцев, когда схватила девчонку за локоны. Такие мягкие, такие гладкие…

«Какая приятная игрушка. Пожалуй, нет никакой необходимости торопиться с выкидыванием ее за борт. У меня достаточно времени, чтобы сломать эту красоту», – мысли Джулии устремились в новом направлении.

 ***

Температура по всему кораблю поднялась до комфортных 20°С. Саммер стояла на коленях, со связанными за спиной руками. Джулии нравилось любоваться ее наготой, поэтому девушке приходилось оставаться обнаженной. А еще Джулия прекрасно знала, как действует нагота на человека. Она деморализует, отвлекает все внимание, мешает думать о чем–либо другом. И это доставляло ей не меньшее удовольствие, чем покорный вид Саммер.

–  Начинай, – обратилась она к девушке.

–  Корабль, я Саммер Фонсека, оператор рейса 351, требую предоставить доступ к системам управления пассажиру Джулии Блэк, – громко и отчетливо произнесла Саммер.

–  Сожалею, но я не могу выполнить ваше распоряжение. Для назначения оператора ваших прав недостаточно. Все системы корабля подчиняются вашим указаниям, однако перенастройка прав доступа ограничена групповыми политиками. Пожалуйста, отправьте запрос в ЦУП, – прозвучал в каюте приятный, бесполый голос бортового ИИ.

–  Связь с ЦУП отсутствует! Запусти аварийные протоколы доступа. Мне жизненно необходимо передать права управления Джулии Блэк.

–  Сожалею, но согласно анализу данных, вам наоборот жизненно необходимо не передавать права управления Джулии Блэк. Именно для предотвращения подобных инцидентов у вас ограничены права на передачу управления.

–  Тварь! – Джулия вскочила с кресла. – Значит, ты ее так защищаешь?

Приблизившись к оператору, женщина схватила ее за спутанные волосы:

–  А если я ей глаза выдавлю? Как ты меня остановишь?

–  Прошу вас успокоиться. Настоятельно рекомендую не совершать необдуманных поступков. Я не в состоянии преодолеть протоколы защиты. И даже если вы будете пытать оператора, я не смогу ей помочь… Разве что в случае чрезмерного страдания я запрограммирован прекратить ее мучения доступными способами. Например, выпустив всю атмосферу, – абсолютно безэмоционально произнес голос, исходящий от стен.

–  Вот сучара! – возмущенно выдохнула Джулия, отпустив Саммер, опешив от такой выходки ИИ. – Ты мне угрожаешь?

Она рухнула обратно в кресло.

«Впервые в жизни мне угрожает нейронка. Это что–то новенькое».

–  Ни в коем случае. Я неспособен причинить вред людям прямо или косвенно. Но мои протоколы четко обозначают приоритеты. В текущем рейсе жизнь Саммер Фонсека имеет высший приоритет. Что же касается Джулии Блэк, она приговорена к смертной казни с заменой на пожизненное доживание в трудовой колонии на Плутоне. В момент вступления приговора в силу статус Джулии Блэк в архивах Земли установлен как «мертвая». Осмелюсь предположить, что эта юридическая казуистика решала множество проблем с доступом к ее счетам и активам.

–  Вот ведь суки хитрожопые! – Джулия взялась обеими руками за волосы и мучительно застонала.

 ***

Нельзя сказать, что после неудачной попытки передачи управления статус Саммер как–то изменился. Но ей стало немного спокойнее.

Конечно, был риск, что Джулия могла быть в курсе протоколов назначения прав управления. Но Саммер прекрасно понимала, что после успешной передачи не проживет долго. Поэтому она действовала по инструкции. При попытке передачи без кодовой фразы ИИ переходил в режим «галлюцинирования», или негласно называемый на тренажерах – режим «придуривания». Он выдумывал различные, в зависимости от ситуации, причины по которым он не мог передать права.  Параллельно запускался алгоритм противодействия захвату заложников, сигнал отправлялся в ЦУП, передавалась полная телеметрия, и далее ИИ действовал по инструкциям из командного центра. До получения распоряжений он продолжал «валять дурака».

Конечно, он не мог самовольно навредить Джулии или «прекратить мучения» оператора. Но это был хороший ход, а главное – невозможно было проверить блеф без определённой доли риска.

Саммер стала посредником между волей Джулии и системами управления баржи.

 ***

Несколько часов Джулия провела, пытаясь нащупать брешь в защите и логике бортового ИИ. Но ее осторожные попытки были прерваны насущными проблемами. В итоге следующие несколько дней были потрачены на обустройство быта.

Всю тяжелую работу приходилось выполнять Саммер под пристальным взглядом склонной к психологическому садизму женщины. Девушке так и не позволили надеть хоть какую–то одежду. Поначалу это доставляло Саммер невыносимый дискомфорт. Она постоянно ощущала на себе взгляд женщины. Джулия смотрела на нее, как на кусок мяса, бесстыдно задерживая взор на интимных частях тела девушки. Саммер было мучительно стыдно, неуютно, холодно и безмерно обидно. Все эти чувства пронизывались страхом и пропитывались ощущением безысходности. Но как это часто бывает, достаточно скоро чувство стыда и психологического дискомфорта отступило, полностью уступив место физическим терзаниям. Холод, ссадины и прочие недостатки отсутствия одежды стали постоянным раздражителем. Через какое–то время ее организм смог адаптироваться и к этому.

У женщин сразу был доступ к воде, еде и решению проблем с гигиеной. Все это предусматривалось на борту для потребностей оператора. На случай непредвиденных ситуаций, когда вахта могла затянуться на длительный срок, система жизнеобеспечения была рассчитана соответствующим образом.

Джулии было необходимо обустроить камеру для Саммер, чтобы иметь возможность спокойно спать и не отвлекаться на потенциальную опасность со стороны девушки.

Конечно же, ей также доставляло удовольствие обладать безграничной властью над покорной жертвой: запрещать носить одежду, ограничивать передвижение, контролировать потребности, запереть в клетку. Все это будоражило её кровь и позволяло отвлечься от гнетущих мыслей.

По нескольким причинам не могло быть и речи об использовании каюты, пусть и предназначенной для технических нужд. Саммер ни в коем случае не должна была получить доступ к интерфейсам ИИ без контроля Джулии. И это непременно должна была быть клетка – ломающая психологически, доставляющая дискомфорт клетка!

Глава 9 Пытка

 Саммер терпела уже более двух часов. Казалось, что мочевой пузырь вот–вот лопнет. Она не находила себе места, меряя шагами из угла в угол свое крохотное жилище.

На ночь Джулия запирала её в контейнере из–под ящиков с одеждой и прочим текстилем. Саммер лично выгружала их под бдительным присмотром Джулии. Это был карбоновый многофункциональный контейнер, который в дальнейшем предписывалось использовать как один из отсеков склада. В нем не предусматривались окна, как в жилых модулях, но была пассивная вентиляция и система освещения, включаемая снаружи контейнера. Саммер приходилось спать на брошенных в углу тряпках и находиться в полной темноте с момента, когда ее запирали, и до момента, когда выпускали. Помимо тьмы, в контейнере было почти полное отсутствие звуков. В совокупности отсутствие света и звука действовали на разум очень угнетающе.

Уже через несколько минут полностью исчезало чувство времени. А спустя более длительное время начинались галлюцинации. Сначала девушка забивалась в угол, где были брошены тряпки, и сидела, обхватив руками колени, широко распахнутыми глазами глядя в темноту. Из–за этого перед её глазами появлялись смутные образы. Тогда Саммер начинала подвывать, чтобы нарушить невыносимую тишину. Иногда она отключалась, но, придя в себя, не понимала, прошла минута или несколько часов. В какой–то момент она стала исследовать свою камеру. Обойдя ее несколько раз по кругу, касаясь стены кончиками пальцев одной руки и выставив вперед другую, она постаралась ощутить объем своей «клетки». После этого она стала считать шаги от стены до стены. В длину камера была одиннадцать шагов, а в ширину четыре, если встать на цыпочки, можно было достать до потолка.

Чтобы отмерять время, девушка считала шаги. Девять медленных шагов с вытянутой рукой, касание, разворот. Девять шагов, касание, разворот… Один такой проход она обозначила как десять секунд. Сто проходов от стены к стене – четверть часа. После этого она загибала один палец. Сжатый или разжатый кулак – час с небольшим. Так, поочередно сжимая и разжимая кулак, она изматывала себя, пока не валилась с ног и не забывалась сном на неопределенное время.

Более длинные отрезки времени ей помогал отмечать мочевой пузырь. И это была настоящая пытка! Джулии явно доставляло извращенное удовольствие наблюдать за страданиями Саммер. Она не дала никакой емкости для справления естественных потребностей. Поэтому девушке приходилось страдать, с нетерпением ожидая прихода Джулии. Саммер подозревала, что таким образом та ее дрессирует, пытается выработать рефлекс. И как ни противно было признавать, это работало. Под предполагаемое утро Саммер мечтала, чтобы Джулия поскорее пришла, а по вечерам, когда предстояло снова окунуться в беззвучную темноту, накатывало желание отсрочить это, хоть бы и в обществе своей мучительницы.

Вначале девушка попыталась показать характер. Она стучала в дверь и просила отвести ее в уборную. Но Джулия не реагировала. Саммер просила, потом умоляла, потом молча терпела, сколько могла. В итоге она справила нужду прямо в контейнере.

Джулия не позволила ей убраться. И несколько дней, пока всё не высохло, девушке пришлось провести рядом с нечистотами. Запах немного ослабел, но всё же остался и напоминал о последствиях каждый раз, когда её запирали на ночь. Она усвоила урок, предпочитая терпеливо ждать, когда её отведут в уборную и разрешат справить нужду. Саммер была умной девушкой, и чтобы не ухудшить свои и так тяжёлые условия, приняла условия этой бесчеловечной, садистской игры.

– Да мам, это самый длинный перелёт в истории. У нас большая загрузка, – девушка замолчала, к чему–то прислушиваясь.

– Ну, конечно! Очень важно, – она рассмеялась.

И вдруг почувствовала, что сейчас не сдержится. Сжала ноги сильнее. Призрак матери, с которой она только что разговаривала, исчез. Саммер усиленно проморгалась, но темнота никуда не делась.

– Ууу… – она сжала зубы и выдавила из себя стон.

Девушка сидела на полу, спиной вдавившись в угол камеры. В отличие от металлических, карбоновые стены не были сильно холодными, но всё равно оставались холоднее тела. На её плечах была какая–то тряпка, Саммер проклала её между телом и стеной. Когда она не ходила по камере и не спала, свернувшись на полу, предпочитала сидеть в углу, прикасаясь сразу к двум стенам. Неосознанно создавая ощутимое трёхмерное пространство.

Раскинув руки и касаясь двух стен, девушка осторожно встала, размяла затёкшие ноги. И двинулась по камере, вытянув одну руку вперёд. Она сделала несколько проходов, и внезапно осознала, что уже какое–то время, вместе со своими шаркающими шагами, слышит другие, более твёрдые.

Резко остановившись, начала крутить головой безуспешно вглядываясь в темноту. Звук шагов продолжал отдаваться в ушах, не приближаясь и не отдаляясь. Прошептала:

– Кто здесь?

Шаги растворились в звуке её голоса. В звенящей тишине стало слышно, как кровь пульсирует в сосудах.

Саммер поняла, что сбилась со счёта.

«Сколько шагов? Сколько шагов я сделала от стены?»

Развела руки и крутнувшись попыталась найти стены. Не встретила никакого препятствия, её сознание затопил ужас! Будто забыв, что находится в маленькой камере, Саммер ощутила себя падающей в бездну.

Ноги подкосились, и она рухнула на пол. Найдя твёрдую поверхность, девушка распласталась на ней. Раскинула руки и прижалась щекой к полу.

Сердце начало успокаиваться. Как вдруг, она почувствовала, что пол начинает наклоняться. Очень медленно, будто льдина, встающая на дыбы. Мозг снова затопил страх. Пытаясь не соскользнуть в пропасть, Саммер вскочила на четвереньки и метнулась вверх по вздымающемуся полу. Пробежав три шага, со всей силы врезалась головой в стену. Не обращая внимания на боль, скользнула вдоль стены и, снова ударившись о боковую стену, вдавилась спиной в самый угол камеры. Она сидела в углу, будто большой белый паук, раскинув руки и прижав их ладонями к стенам, вглядываясь в темноту.

Дыхание начало замедляться, когда она снова услышала еле различимый звук шагов, на этот раз приближающихся. Саммер сразу же распознала в них шаги Джулии. В душе всколыхнулась, неконтролируемая сознанием, волна радости.

В этот момент сдерживаться стало особенно невыносимо.

Дверь распахнулась. Наученная опытом девушка заранее закрыла глаза, и когда свет пробился сквозь веки, очень осторожно приоткрыла узенькую щёлочку.

– Выходи. – послышался снаружи властный, долгожданный голос.

Торопливо вскочив и выйдя из контейнера, Саммер стояла, переминаясь с ноги на ногу, ожидая дальнейших распоряжений. Это было ужасно обидно и несправедливо. В первые дни ей не всегда удавалось сдержать слёзы. Но сейчас она испытывала облегчение, от того, что пусть лишь на время, но закончился этот кошмар. Теперь она играла по правилам Джулии, и, как ни странно, от этого становилось легче. Не приходилось тратить силы на борьбу со стыдом, с жалостью к себе или через силу подчиняться. Приняв неизбежное, Саммер могла мобилизовать все силы на борьбу с мочевым пузырём.

– Доброе утро, – пробормотала девушка, сжимая ноги от нетерпения.

– Как спалось? – с ухмылкой спросила Джулия.

– Хорошо. Спасибо.

– Ты куда–то спешишь? – язвительно поинтересовалась женщина.

– Нет! – поспешно ответила Саммер и добавила: – Только если вы разрешите.

– Хорошая девочка. Ты быстро учишься, – Джулия улыбнулась, глядя, как девушка закусила губу, стараясь не выдать своих истинных чувств.

– Ладно, пойдем. У меня сегодня хорошее настроение. Если ты не испортишь мне его в течение дня, вечером разрешу тебе почистить твое стойло.

У Саммер учащенно забилось сердце.

– Спасибо! Большое спасибо! – торопливо сказала она, на мгновение даже забыв о насущной проблеме.

«Лишившись всего, человек способен искренне радоваться малому», – мысленно отметили обе женщины, каждая будто наблюдая ситуацию со стороны.

Глава 10 Звёзды

Джулия легко впадала в ярость, даже по незначительным причинам. Сейчас на нее было страшно смотреть. Она металась по рубке, с растрепанными черными волосами, торчащими во все стороны. На ней был белый универсальный комбинезон из экокожи. При каждом широком движении материал натягивался, плотно облегая ее мощную фигуру. Джулия что–то кричала. Все, что не было прикручено к полу или стенам и попадалось ей на пути, с грохотом улетало в разные углы. Она бесновалась уже четверть часа и явно начинала уставать.

Все это время Саммер сидела под приборной панелью, забившись в самый дальний угол, обхватив голову руками. Она боялась взглянуть на разъяренную женщину, чтобы, не дай Бог, не привлечь ее внимания. Было настолько страшно, что в тот момент она даже не задумывалась о том известии, которое стало причиной вспышки ярости.

А причина была.

В тот роковой день, когда заранее спланированный программный сбой отключил криокапсулу Джулии, произошло еще одно, оставшееся незамеченным событие.

То ли была задета какая–то электрическая цепь во время потасовки, то ли из–за программного сбоя – запустился один из малых маневровых двигателей. Слабый импульс, предназначенный лишь для ориентации грузопассажирского модуля в пространстве, остался незамеченным ни сбоившими системами баржи, ни, тем более, экипажем злосчастного корабля. Двигатель не отключился, продолжал толкать баржу, плавно отклоняя ее от заданного маршрута, пока не закончилось топливо. В последующие дни, когда Джулия наслаждалась вновь обретённой властью, ломая психику девушки, баржа медленно уходила от заданной траектории, пересекая эклиптику орбит и направляясь в открытый космос, где не могла быть перехвачена тормозным модулем.

Отклонение заметили слишком поздно.

После вспышки гнева, когда её силы иссякли, Джулия несколько часов заставляла Саммер требовать, чтобы бортовой ИИ произвел перерасчет траектории. Потом они пытались найти решение проблемы. Но топлива, которое можно было бы преобразовать в достаточно долгий и управляемый импульс, не осталось. Они неслись сквозь пространство, на полностью неуправляемом корабле, без связи.

Полностью измотав себя поиском несуществующего решения Джулия на несколько дней впала в несвойственную ей меланхолию. Она перестала обращать внимание на Саммер, предоставив её саму себе. Не разговаривала и ничего не ела.

Будучи не запертой, на второй день после инцидента Саммер осмелилась действовать без прямого приказа. Первым делом она наконец–то хорошенько, до отвала наелась. Не забыв предложить еду Джулии. Он никак на нее не реагировала. Тогда Саммер, продолжая с опаской коситься, на страшную, но совершенно потерянную в данный момент женщину, вышла из рубки. Оказавшись наконец предоставленной самой себе, девушка замерла, оперлась на стену. Ей показалось, что коридор начал уходить из под ног. Тряхнув головой и не позволяя себе думать о будущем, она решительным шагом направилась в зал с криокапсулами. Спустя несколько шагов она не сдержавшись сорвалась на бег.

Вбежав в помещение, не останавливаясь подбежала к своей криокапсуле. Рядом с ней по–прежнему был пристегнут вакуумный пакет с ее одеждой – одеждой старшего оператора дальнего следования Гражданского космического флота Федерации Земли. Одеждой, которую она должна была надеть сразу после пробуждения, но которую не носила ни дня. Она прижала пакет к груди, как своего несуществующего ребенка. Затравленно огляделась. И, не сдерживая рвущихся слез, разрыдалась. В тот момент ей казалось это таким важным, таким значимым – просто иметь одежду.

Саммер шла по кораблю вымытая и одетая. Она по–прежнему не допускала в голову мысли о ее дальнейшей судьбе. Но именно в этот момент девушка чувствовала себя необычайно хорошо.

Она летела к чужим звёздам.

 

  Конец первой части.

________________________

Глоссарий

Un minuto (испанский) – одна минута. Эта фраза на испанском языке означает «одну минуту» и используется для указания небольшого промежутка времени.

Субац – смертельно опасная супербактерия, появившаяся в 2170 году, на которую не действовали никакие известные антибиотики. В период с 2170 по 2193 год она унесла жизни около 30% всего населения Земли, вызвав самую масштабную пандемию в истории человечества. Лишь в 2192 году учёным удалось разработать генно–модифицирующую вакцину, которая позволяла людям получить около 70% устойчивость к смертельному патогену за счёт активации собственной иммунной системы.

МИПП – Международная Инспекция по Предотвращению Преступлений. Это общепланетарная организация, созданная в 2091 году путём слияния Интерпола и Совета Безопасности ООН. Она не подчиняется ни одному национальному правительству и не имеет единого головного офиса, расположенного на территории какой–либо одной страны мира. Вместо этого МИПП управляется советом, состав которого держится в строжайшем секрете.

Кокаин – наркотик из 20–го столетия, производившийся из листьев южноамериканского кустарника коки. Растение было полностью уничтожено в 2203 году рукотворным вирусом. Лишь в 2240 году химикам удалось синтезировать искусственный аналог кокаина, однако до сих пор не ясно, идентичен ли он по своим эффектам натуральному препарату. Несмотря на это, синтетический кокаин получил широкое распространение в среде представителей нейроиндустрии.

Лига Безопасности – организация, созданная в 2030 году после так называемого «Большого Отключения»* для осуществления полного контроля над развитием технологий искусственного интеллекта. После этого инцидента древние страхи человечества перед ИИ вновь пробудились, и Лиге Безопасности были предоставлены безграничные полномочия и право вето по любым вопросам, касающимся разработки ИИ. По всему миру были введены жёсткие программные ограничения, однако чёрные программисты могли снимать или обходить некоторые из этих блокировок, рискуя при этом длительным тюремным заключением.

Большое Отключение – массовый, полностью синхронизированный по времени сбой в работе систем искусственного интеллекта, причины которого так и не удалось установить. Остаётся загадкой, как различным ИИ по всему миру удалось синхронизировать своё одномоментное отключение. В результате этого инцидента большинство мощных ИИ–систем просто перестали работать, что привело к многочисленным техногенным катастрофам, экономическим дефолтам, голоду и огромному числу жертв среди гражданского населения Земли, на тот момент являвшейся единственной обитаемой планетой.

Расширенные люди – генно–модифицированные эмбрионы и их потомки, чей геном был искусственно изменён для придания организму дополнительных характеристик. Помимо дублированной цепочки ДНК и устойчивости к раковым заболеваниям, расширенные люди могли обладать другими улучшенными качествами.

РДГПМ – Разборный Дальний Грузопассажирский Модуль. Вид транспортного средства для дальних межпланетных путешествий.

NDA – Соглашение о неразглашении конфиденциальной информации (Non–Disclosure Agreement). Юридически обязывающий документ о сохранении в тайне определённых сведений.

2024 г.

Еще почитать:

Люди как вещи.

Будешь говорить о философских временах?

‘Чик’

Кит и Роза — Глава 5