Анелла шла босиком по разгорячённому песку. Солнце иссушило натянутую на скулы кожу, из-за чего девочка выглядела не по годам взрослой. Тихо напевая, она срывала колосья ржи. Изредка попадавшиеся на пути.
Неизвестно сколько прошло времени, прежде чем Анелла поняла, что она здесь не одна. Следом шёл высокий человек в чёрном костюме. Он ступал бесшумно, теряясь среди кукурузных стеблей. Лицо заслоняла тень от шляпы. Девочка замерла и обернулась. Мужчина стоял неподвижно. Ветер, завывая, трепетал полы пиджака. Анелла двинулась дальше и через минуту опять остановилась. Человек сделал то же самое. Потом послышался звук зажигалки. На серых пальцах блеснули золотые перстни. Девочка сорвалась с места и побежала к дому. Больше не оборачиваясь, уже чувствовала запах его сигареты.
1. ПРЕСЛЕДУЯ КРЫСУ
Среди сожжённого солнцем кукурузного поля, миссис Кроу накрыла стол. Ей не пришло в голову расположить чаепитие в тени дома. Оно всегда проходит на солнцепёке. Сервиз состоит из разного рода чашек и кофейников. Будто накрыто для целой компании друзей. При этом участвует только Анелла. Надкусывает сахарное печенье и оставляет крошки на скатерти. Иногда находит в кофейнике какао. Такое счастье бывает редко. Опекунша тронулась умом уже много лет назад. С каждым годом ей становится хуже. Но ароматный напиток заваривать умеет.
Анелла уселась на стул, поджав ноги. Её хрупкие плечи защищают волны растрёпанных волос. В летние месяцы они миндального оттенка. Придвинув к себе чашку, она пыталась уловить пение граммофона. Сквозь покосившиеся ставни видна кухня. Потрескавшиеся стены йс жёлтыми обоями. Миссис Кроу сейчас там. Готовит яичницу, о которой вскоре забудет. Запах гари поселился здесь навечно. Эрин Кроу не видела Анеллу уже очень давно. Девочка выдумала игру «не попадаться опекунше на глаза». Пусть решит, что вокруг больше никого нет. Но теперь, изрядно заигравшись, появилось подозрение, что миссис Кроу и вправду о ней забыла. Хотя женщина не осталась бы одинока. В доме ещё живёт брат Анеллы.
Он весь день так же пропадает. Бродит по округе или сидит, заперевшись в комнате, включив диско на всю громкость. Никто не знает, чем он занят. Когда начали поступать жалобы от соседей, ему строго-настрого запретили приближаться к посёлку. Хаотично заросшему кустарниками и кактусами месту с полупустым магазином, госпиталем и парочкой домов. Но все называют это «город». Тут останавливаются путешественники. Заправить автомобиль и отправиться дальше, в настоящее поселение под названием Лос-Анджелес. Но оно находится далеко-далеко. За полем. Поэтому Джону приходится ограничиваться городом, куда он, разумеется, всё равно наведывается. Просто незаметно для других. Все удивляются, как он таким вырос. Только сестра вот помнит, что он «такой» с самого детства, ещё до своих девятнадцати. Мог ни с того ни с сего резко ударить сидящего рядом по лицу. Позже научился пулять в людей любыми тяжёлыми предметами. Чётко попадая туда, куда целился. От него нельзя услышать плачь, только крик и ярость. Если кто-то ненароком его обидит, того просто ждёт всепоглощающий момент мести. На дверь спальни Анеллы был поставлен замок. С тех пор, как однажды Джон решил проверить ножницами прочность кожи её руки. На сегодняшний момент ссадин и шрамов из-за его исследований, осталось больше. И Анелла нашла выход: как можно реже встречаться со старшим братом. Точнее сказать, они никогда особо не общались. Понимали друг друга без слов. Лишь изредка делились мечтами о будущем, с каждым разом добавляя туда эпичные сюжеты. Разница в возрасте лет в пять не мешала бегать вместе и хулиганствовать. Он её молчаливый союзник. И в некоторых случаях — защитник. Ну, в очень редких случаях.
Дети предоставлены сами себе. Здесь нет взрослых с их правилами и нравоучениями. Дом миссис Кроу спрятан в кукурузном поле на много километров от цивилизации. Выкрашенный в белый цвет, он одиноко пропускает через себя ветер. Анелла не помнит, когда последний раз видела город. И люди забыли о ней. Все счастливы, что сироты больше не тревожат покой.
По четвергам опекунша не ляжет спать, пока все пальмы в горшках не будут политы по три раза. А по средам по четыре раза. Блондинистый же пучок волос на её голове строго не расчёсывается со вторников до пятниц. Иногда миссис Кроу едет к фермеру на старом шевроле, чтобы закупиться продуктами. Но иногда она забывает, зачем туда поехала. Зато всегда помнит, какой сегодня день недели, даже если он повторяется несколько раз подряд.
— Кто-нибудь! Полейте сад! — кричит она каждую среду. — Сегодня вторник. Не запускайте процесс!
И продолжает смотреть любимую телепрограмму, сидя в скрипучем кресле. Анелла берёт пустую лейку и идёт на заднее крыльцо. Сухие подсолнухи уже давно погибли. Кое-где из жёлтой травы пытается что-то прорости. Но вскоре так же погибает. От воды трава до плеча только гниёт и разливается в чёрную гущу. Но при этом каждую среду и каждую среду вторника девочка делает вид, что поливает сад. Тщательно обходит все засохшие стебли. Может, если поддерживать расписание миссис Кроу, тогда жизнь вернётся в эти края? Иногда Анелла переживает, что опекунша умрёт. Не выключит плиту и задохнётся. Вместо сахара всыпет мышьяк. Проглотит упавшую в какао пчелу. Не позовёт на помощь, потому что полагает, что в доме никого нет. И тогда тут поселится призрак. Или ещё хуже, придётся добывать еду самой.
Июньский зной погружал будни в бесконечную тягучую истому. Просыпаясь от горячих лучей, Анелла чаще всего не знала, утро сейчас или день. Все часы разбиты Джоном. Он сказал, если «убить время», тогда они смогут жить здесь вечно. Целыми днями она бегала среди кукурузы, такой высокой, что не видно, куда направляешься. Но под вечер всегда находила дорогу домой. «Это запах сладкого джема меня притягивает, — думала она, — Как кофе приманивает бодрость».
Так, гуляя, Анелла наткнулась на крысу. Живую. Обычно они здесь валяются все изглоданные. А эта потирает лапками серый мех и смотрит по сторонам. Толстая и блестящая. Может, она ест всех остальных? Стоило приблизиться, как зверёк резко сиганул. Анелла побежала следом. Стебли больно хлестали по рукам, но она не останавливалась. Пора узнать, есть ли тут ещё кто живой. Вдруг перед ней вырос соседский дом. Некогда розового цвета, но теперь чёрный из-за сгоревшей доброй половины. Издалека эта громадина казалась недосягаемой. А тут, оказавшись так близко, Анелла нырнула обратно в волны травы. Здесь был пожар. От прогоревших стен несло холодом. Некая тоска защемила в груди. Дом портит настроение. Лучше игнорировать его, как и раньше. Или зайти внутрь и посмотреть на комнаты? Дорожка заросла. Сюда никто не захаживал уже очень давно. Вот бы тут жила такая же девочка! Было бы с кем играть. Постояв пару минут, Анелла вприпрыжку убежала, срывая по пути колосья.
Стол убрали с улицы. Должно быть, закончились чистые чашки, и опекунше пришлось отправиться на их поиски. Неслышно пройдя за её креслом, девочка поднялась по дубовой лестнице. Пыльный коридор всегда тёмный, даже среди дня. Зато спальня залита светом. Анелла с разбега прыгнула на кровать. Вытянувшись во весь рост, съехала на пол. Подставила закатному солнцу костлявые коленки. В комнате так душно, что даже открытые настежь окна не помогают. Живот недовольно заурчал. Кажется, печенек недостаточно. Все дни как один. Как тут отследить, когда надо кушать? С первого этажа громко разговаривал телевизор. Веки тяжелели, и вскоре Анелла задремала.
Спустя пару снов она очнулась от тревожного стрекотания саранчи. Брат сидел на корточках в углу. В руках газовая лампа. Свеча за грязным стеклом почти не давала света. Он смотрел в пол немигающим взглядом в своём обычном трансе. Ночной ветерок слегка развивал падающие на лоб волосы. Зачем он притащился сюда, Анелла понять не могла. Поднявшись с живота, она отодвинулась чуть дальше, на всякий случай.
— У тебя есть что-нибудь? — наконец спросил он.
Вот в чём дело! Так и знала, что не выдержит. Сам же просил спрятать и не отдавать! Она встала с пола и подошла к заляпанному пальцами зеркалу. Вынула из шкатулки склянку с таблетками. Раньше они были запрятаны по всем углам. Анелла протянула их Джону, стараясь не подходить близко. Тот, отложив лампу, подполз на коленях и забрал дозу. Закинув розовую таблетку в рот, откинул голову назад. Его синяки под глазами выделялись даже в темноте. Это из-за недостатка шоколада. Забравшись на кровать, Анелла уткнулась носом в подушку. Пока Джон на лекарстве, можно спать спокойно. Помолчав немного, она решилась спросить:
— Джон, это ты ешь крыс?
— Не помню такого, — ответил парень.
Анелла облегчённо выдохнула. Всё налаживается. Это не он. Ещё не совсем выжил из ума.
2. БИЛЕТ В СТРАНУ ЧУДЕС
Проснувшись, девочка уловила всё те же звуки телевизора. Скорее всего, сейчас утро. Жара только подползала. Джон спал на полу, так и не добравшись до своей комнаты. Анелла аккуратно перешагнула через его длинные конечности и прошлась в ванную комнату.
Кафель здесь местами расколот, а где-то не доложен. Вдоль стены среди осыпающейся штукатурки летала пчела. Постояв под ледяным душем, Анелла накинула полупрозрачное платье. В последнее время оно ей велико. Приходится подпоясываться голубой лентой. Улыбнувшись отражению, попыталась уложить волосы. Однако крупные локоны выбивались во все стороны, и она бросила это занятие. Внезапно захотелось начать день с завтрака. А потом поделать что-то полезное. Не скитаться по пустоши, а, например, разложить книги по цвету обложек. Выучить новую песенку. Перебрать ленточки в шкатулке. Энергия била через край.
В гостиной она опять наткнулась на Джона. Он стоял лицом к креслу. Миссис Кроу сидела неподвижно. Такого быть не может! Как только бедная женщина видит этого паренька, то сразу поднимает истерику. Анелла решилась подойти. С каждым шагом надеясь, что опекунша просто крепко спит. Но её лицо показало обратное. Вывалившийся язык. Остекленевшие глаза, смотрящие куда-то в потолок. Вцепившиеся в подлокотники ногти.
— Сломалась, — заключил Джон.
«Интересно, как давно она мертва? Призрак уже материализовался? Или посчастливится, и миссис Кроу не будет пугать в отместку?» Девочка выключила телевизор и отправилась на кухню. «Всё будет хорошо. Само как-то устроится. Просто не думай об этом.» Ничто не испортит планов позавтракать.
В последней чистой чашке заваривалось кофе. На тостах плавилось масло. Теперь можно кушать джем ложками. Сколько угодно! Всё же смерть миссис Кроу не так ужасна. Молоко в кофе смешивало краски. Солнце пробивалось сквозь жалюзи, заполняя комнаты золотом. Может, вернуться к обгоревшему дому?
Похороны оказались делом не из лёгких. Земля за домом жёсткая, потрескавшаяся от обезвоживания. Ругаясь, Джон орудовал лопатой. Пот капал с его лба. Распахнутая рубашка липла к спине. Откопав яму глубиной на пол метра, решил, что достаточно. На возражения Анеллы бросил лопату ей. Она начала копать, но продвинулась лишь на пару сантиметров, а мышцы рук уже нещадно ныли. Голые ноги изрезаны острыми стеблями, а под ногти забилась грязь. К полудню удалось сделать яму чуть глубже, и они сбросили туда тело женщины. Анелла смотрела, как комки земли падают на морщинистое лицо, платье-халат, золотые обручи браслетов и на не расчёсанные волосы. Они с братом постояли около могилы и ушли. Девочке не было грустно, лишь как то неуютно от мысли, что исчез единственный взрослый. «Кто приготовит какао? А пирог? Кто будет поливать оставшиеся пальмы в горшках?» Нет. У неё нет сил об этом думать.
Джон гулять не пошёл. Когда он берётся за новую склянку, то ещё долго не выходит из комнаты. Рисует в воздухе невидимые картины и разговаривает сам с собой. Потом ему невероятно плохо. Кричит, бьётся об стены и угрожает всех прикончить. Такие дни сестре приходится проводить вне дома, скрываться в высокой траве. Иногда удаётся вернуться и уснуть. То под диваном, то в одном из затхлых помещений. В которые редко заходят, а ставни не открываются. Но даже там брат находит её и заставляет играть в спонтанные игры. Везде тащит за собой. Раньше принуждал участвовать в уничтожении покоя проезжавших мимо путников или бедной миссис Кроу. Если Анелла отказывалась, то тут же получала удар или пинок, на который не успевала ответить. Или успевала, но тогда приходилось бежать без оглядки, что редко когда получалось. Сейчас же все путники исчезли, что злило его ещё больше.
— Где пропадала весь день? — орал он каждый раз, когда находил сестру. — Никто со мной не играет!
Позже ночью приползал просить прощения. Пытался объяснить, что только постоянная занятость чем-то помогает ему не углубляться в чёрные мысли. Анелла знала, что запасы различных успокаивающих веществ на исходе. Мысль, что вчерашняя склянка таблеток — последняя, пугала сильнее предсмертного лица миссис Кроу.
Они с Джоном остались полностью одни. Дни тянулись медленно. Из-за солнцепёка гравий и песок так раскалились, что пришлось надеть балетки. Анелла еле нашла их. В шкафу миссис Кроу. Среди невероятного количества платьев, шляпок и накидок. В сумке, которая теперь наконец-то досталась Анелле, обнаружилась мятая купюра. Зелёная сумма в 100 долларов. Злополучно известная. Эрин Кроу называла эту бумажку: «Билет в Страну Чудес» и постоянно с ней возилась. Вытаскивала из кошелька или кармана, будто собиралась как-то использовать, но, видно, забывала. То клала в конверт, но никуда не отправляла. То уже доносила до почтового ящика. Анелла всегда поджидала и забирала конверт обратно. До прихода почтальона. Смеясь, наблюдала, как женщина не замечает, что деньги вернулись в сумку. «Я скоро выйду», повторяла миссис Кроу и опять шла к почтовому ящику. Наверное, сумма была такой большой, что не предназначалась для покупок. А вот и обувь! Опекунша спрятала её, чтобы девочка не сбежала в город. Почему взрослые такие сложные? Наказывают за собственные правила.
Мухи с шумом летали вдоль коридоров и бились об стекло. Иногда Джон собирал по полу сдохших насекомых и пересчитывал. В этом году умерших намного меньше. Умерших насекомых. В основном мух. Пчёл всегда мало. Брат много чего любил коллекционировать и анализировать. Частенько приносил скелеты мелких грызунов. Раскладывал кости в определённой последовательности, прятал под половицами третьего этажа. Сказал, что таким образом дом под защитой. Мух и пчёл закапывал в горшки из-под пальм.
К концу недели всевозможная еда из холодильника исчезла. Молочник, привозивший молоко, отказался сюда приезжать ещё прошлой осенью. Анелле пришлось спуститься в погреб. И тут тоже ожидало разочарование. Холодные стены сохранили лишь липкую паутину. Где живёт тот фермер, у которого всегда приобретались продукты, неизвестно. Главное, чтобы он не заподозрил неладное. Но девочка не собирается об этом сейчас переживать. «Само как-то разрешится, — она махнула рукой. — Фермер поймёт, что миссис Кроу опять в беспамятстве. Поэтому не приезжает.» Отправиться в город самостоятельно не могло быть и речи. У жителей появятся вопросы. А допустить такое никак нельзя. Детей растерзают или, хуже, отдадут в приют.
В одно утро, Анелла с трудом поднялась с кровати. Стены покачнулась. Сегодня именно тот день. Больше ждать нельзя. Помыв и расчесав волосы, заплела их в косичку. Загар хорошо покрывал бледность кожи. Надев небесного цвета платье, она поцеловала своё отражение. «Если умирать, то во всей красе». Вернулась на мягкую перину и прикрыла веки. Неизвестно, в каком часу наступит смерть. Как это произойдёт — тоже загадка. Желудок должен съесть сам себя, или ей приснится прекрасный сон?
Раздался звонок. Сначала Анелла не поняла, откуда. К ним не приходят гости. Когда же во входную дверь забарабанили, она с усилием слезла с постели. Почему её не могут оставить в покое? А может, она уже в Мире Мёртвых? И это опекунша встала из могилы, чтобы доделать забытые дела? Анелла открыла дверь с сеткой. В лицо ударил душный воздух и палящее солнце. На крыльце огромный мужчина с покрасневшими веками. Фермер. Густая борода и клетчатая рубашка. Их так и рисуют в мультиках. При виде Анеллы он сразу нахмурился и рявкнул:
— Отойди! Дай поговорить с Эрин.
— Подождите! — она попыталась остановить его маленькими ладошками. — Ей нездоровится.
— Разумеется, нездоровится! Это всё вы, детишки! — фермер всё ещё планировал пройти за порог, убирая худые руки. — Женщина потеряла рассудок. А теперь здоровье!
— Я позову её.
Он зло посмотрел на Анеллу. Та, в свою очередь улыбнулась, показывая хорошенькое лицо с выбивающимися из косички прядями. Посмотрев на неё, те немногие люди, с которыми повезло столкнуться, неосознанно позволяют получать то, что она хочет. Все, кроме, может, брата. Фермер сипло вздохнул. Обвёл глазами окрестность поля:
— Ладно, только быстро. Мне здесь не по себе.
Анелла захлопнула дверь и завернула в первый попавшийся угол. Замерла, считая секунды. Громовая тишина коридоров против оглушительной саранчи. Выждав минуту-другую, она вернулась к порогу и важно вскинула головой:
— Нет, миссис Кроу не спустится, — она важно вскинула головой. — Сказала, чтобы Вы всё рассказали мне.
— Чем болеет?
Для этого тоже заготовлен ответ:
— У неё жар. И знаете, такая слабость, что не хочется ничего делать. Целый день около вентилятора. — Анелла делала вид, что разглядывает свой локоть, чтобы выглядеть максимально непринуждённо.
В каком-то смысле она не врала. Миссис Кроу и вправду недавно лежала с температурой. Ан.елла лишь немного сдвинула события во времени. Так можно, если все часы убиты. Фермер недоверчиво прищурился, громко сопя.
— Вы своими выходками заведёте её в могилу, — в итоге сказал он, спустившись с крыльца за одиноко стоящей в траве корзиной. — Я привёз продукты.
Невероятно! Девочка сглотнула слюну, но оставила хладнокровное лицо:
— Миссис Кроу собиралась сама за ними ехать.
— Я ждал слишком долго. Передай, я уезжаю.
— Надолго?
— Навсегда, — он, пыхтя, вытер мокрый лоб. — Ферму не спасти. Земля мертва. Это был последний урожай.
— Ужас, — искренне ответила Анелла.
— Пускай Кроу езжает в город. На много миль здесь нет больше ни души. Одни призраки прошлого. Все разъехались. И не смотри на меня такими глазами! Вас тут вообще кормят?
Корзина спасительно оказалась в руках. Поблагодарив, Анелла предвкушала полноценный обед. Хотела закрыть дверь, но та ударилась об просунутую ногу. Фермер вытянул ладошку:
— Плата.
— Эм… — девочка застыла в растерянности.
— Так. Позови опекуншу.
Оставив корзину, Анелла побежала в гардеробную. Голова кружилась. Пришлось чуть снизить скорость. «Где же эта купюра?» Единственные деньги, которые она здесь знала. Опустившись на колени, она нырнула в глубину шкафа миссис Кроу. Подняв голову, прислушалась. Тишина. «Скорей!», а то мужчина зайдёт в дом лично. Вот и сумка. Скрипнула входная дверь. Поднявшись на ноги, Анелла выбежала из комнаты, протягивая зелёную бумажку. Фермер взял новенькую банкноту и повертел на фоне неба. Затем буквально взорвался в ругательствах:
— Издеваться вздумала? Где мне взять сдачу на твои миллионы? Нет! Это уже слишком! Позови…
— Не надо сдачи! — она замахала руками. — Это Вам за все старания и убытки!
Пусть просто уезжает! Помедля он хмыкнул и, ворча, пошёл к машине. Неужели сработало? Анелла наблюдала, как фургон, пыхтя, потащился вдоль сухой кукурузы. Ощущение, что, может быть, где-то неподалёку живут люди, исчезло. Будто кто-то расчищает вокруг поле. Наконец-то позволяет жить так, как хочется. Без всяких указаний.
Корзина наполнена едой вроде сыра и яиц. Но совершенно нет шоколада или мороженного. В принципе, половина вещей бесполезна. Например, мука и овсяная крупа. Заглянув глубже, Анелла обнаружила пакет с бисквитом и удовлетворённо улыбнулась. Выключила назойливо гудящий телевизор. «Телеканальный канал» показывал дрессировщика животных. Возвышающегося посреди цирковой сцены. Наблюдая представление много раз, девочка никак не могла понять, зачем ему хлыст. Если бы она была дикой кошкой, то точно бы не слушалась.
— Я бы тренировала вас с любовью, — пояснила она крысе, покрошив сыр в углу комнаты.
Когда вопрос с едой решён, можно спокойно не беспокоиться ни о чём и дальше. Иногда Анелле становилось совсем скучно, и она захаживала к брату. Тот лежал на огромной кровати. Пускал кольца дыма в потолок. Подходя ближе, хотелось то положить руку на его лоб, то ударить со всей силой. Но она всегда останавливалась. Даже теперь, когда его глаза ничего не выражали. Порой Джона отпускало, и он становился как бы нормальным. Спускался по лестнице, уходил на пару дней. Возвращался со сладостями. Печеньки, конфетки-тянучки и разноцветные цукаты. Анелла не спрашивала, откуда они. Скорее всего, украдены. Оставалось надеяться, что никто не пострадал. Один раз Джон набрал побольше шоколадных шариков и запихнул их в игрушечный пистолет. Игра в войнушку. Анелла очень надеялась попасть в брата раньше, как у него закончится шоколад и он начнёт заряжать оружие камнями.
Как то ночью он разбудил Анеллу. Судорожно тряс за плечи. Замки на дверях комнат давно сломаны. Частенько приходилось ночевать в разных спальнях, чтобы спросонья брат не смог её найти.
— Я слышу! — ужасающе зашептал он прямо в ухо. — Процесс запущен! Я её слышу!
— Кого? – Анелла тёрла глаза.
— Ту, что давала задания. Ночью, когда на небе ясно, она пытается выкарабкаться из ямы. Браслеты звякают на ветру. Придёт проверять меня! Надо глубже закопать!
Он с опаской оглянулся на дверной проём. Из коридора на них смотрела тьма.
— Не страшно, — Анелла зевнула. — У миссис Кроу плохая память. Она уже тебя не помнит.
Коллекции таблеток на долго не хватит. Поэтому она всеми силами старалась не ссориться с братом.
Перед глазами опять появился тот день. Джон выстрелил. Человек, тянувший её к выходу из дома, упал. Попасть с такого расстояния, не задев сестру, было либо «повезло» либо болезнью ума. Джон ждал. Ждал, когда Анелла возьмёт его протянутую руку. А в другой сжимал чёрный револьвер:
— Давай останемся? Здесь, в поле.
Он прав. Тут безопасно. В белом доме, среди кукурузного поля.
3. БЕЛЫЙ КАДИЛЛАК
Он появился из ниоткуда на своём белом кадиллаке. Это был палящий день, возможно, середины лета. Когда солнце выпрыгивает из-за горизонта и замирает в воздухе, будто на картинке. В костюме соломенного цвета мужчина вышел из автомобиля и зашёл в дом.
Издалека Анелла различила лишь большие солнечные очки. Сразу понятно, что он не из службы опеки и даже не из банка. Приехал сюда явно для другой цели. Дверь дома поддалась и зачем-то позволила войти этому человеку.
Просидев в сухой траве достаточно, чтобы набраться смелости, девочка отправилась навстречу неизбежному. Обогнула машину с кожаным салоном, попутно проскользив по ней пальцами. Подходя к кухне, услышала смех незнакомца. Непривычно громко. Она вдруг вспомнила, что сегодня утром подралась и теперь под её глазом царапина. У буфета стоял Джон в майке. Замерев, с открытой банкой из под кофе. «Спрячься!» тут же возникла заманчивая мысль, но слишком поздно. Мужчина в дорогом костюме уже заметил Анеллу. Он широко улыбнулся, обнажая белые зубы из-под усов:
— А вот и моя Анелла, — он приблизился и протянул руку. — Как поживаешь?
У неё не появилось желания улыбнуться в ответ или принять рукопожатие, которое перевернулось к ней ладошкой. Забытое чувство страха чуть не заставило убежать вон. Человек напротив, в два раза выше и сильнее Джона. С волной каштановых волос и незастёгнутой до конца рубашкой.
— Да. Это… наш дядя, — проговорил Джон. — Он приехал в гости.
Мужчина снял тёмные стёкла. И она увидела пронзительные глаза. Смеющиеся из-под густых бровей.
— Знаю, что без предупреждения. Я Роберт. Или дядя Робин, или просто Роб, как угодно, — он нависал откуда-то сверху. — Только что из Майами. Вообще-то я писал Эрин, что приеду. Хотел обговорить некоторые важные… Она упоминала об этом?
— Я уже рассказал дяде Роберту, что миссис Кроу сейчас у подруги Марин. В городе. Иногда там целый месяц торчит, — Джон говорил медленно, обратившись к шкафчику с посудой, и Анелла надеялась, что то, что он принял, начнёт действовать хоть чуточку позже. — Короче, неизвестно когда будет.
Подруга Марин и вправду существует, вот только миссис Кроу не была у неё уже много лет. Анелла показала полное безразличие. Задумчиво уставившись себе в ноги. Зачем брат вообще впустил этого человека?
— Ну что ж, не беда. Я подожду её здесь, — мужчина, который всё это время обглядывал Анеллу, обернулся к Джону. — Вы же не против? Ну же, ребята, искать сейчас отель в таком месте — просто насилие.
Джон замер с немигающим взглядом. Роберт обхватил парня за плечи:
— О, спасибо! Я мигом до машины, — он остановился в дверях. — Знаете, мы с вами отлично проведём время. Я это чувствую! Мне очень жаль, что не навещал вас раньше. Это непростительно с моей стороны. Кто знает, что вам тут пришлось пережить. Вдалеке от нормального мира. Без любящих родителей…
С этими словами он хлопнул дверью и громко спустился по ступенькам. Анелле показалось, что он издевается. Наступила тишина. Кухня наполнена запахом тяжёлого одеколона. Выглядело так, будто он поверил Джону. Оптимистично, не сомневаясь ни в одной фразе. Брат невозмутимо наливал себе кофе.
— Ты в своём уме? Зачем нам тут какой-то дядя? — шёпотом спросила Анелла, заставив себя очнуться. — Скажи ему, чтобы приехал потом. Якобы, когда вернётся опекунша.
— Рано или поздно ему надоест её ждать, и он уедет.
— А если нет?
Джон устало повернул голову:
— Он не выдержит. Посмотри! Он весь из себя. Ему станет тут скучно. Долго не протянет. Он не выдержит и уедет. Не нарушай процесс.
Она не стала ждать возвращения гостя из машины. Почему Джон так неосторожен? Анелла больше не чувствовала себя в безопасности. Находившийся в своём мире брат и теперь ещё этот незнакомец.
Роберт не понравился ей. Да, снаружи выглядит как киноактёр с экрана: широкая улыбка, густая шевелюра, неместный загар. Но под всей этой интеллигентностью веет хладнокровной осторожностью. Наверное, им слишком долго всё сходило с рук. Этот Роберт явно не будет на их стороне. Малейший намёк на то, что они живут здесь без присмотра, заставит его вызвать шерифа.
Были ещё куда более мрачные мысли, которые заставляли лихорадочно думать, что делать дальше. Их природа не ясна, но человек из кадиллака напомнил ей детство. То ранее детство. Когда родители запрещали выходить к гостям. Уводили спать пораньше. За закрытой дверью пол ночи были слышны разговоры и смех. Почему Джону можно оставаться допоздна, а ей нельзя? Пару раз Анелла была там. В мире взрослых. Становилась видимой и оказывалась у кого-то на коленях. С конфетами в руках, слушала умилительные речи. Но мама быстро находила её и уводила обратно в детскую. Роберт один из таких гостей. Вернулся, чтобы разглядеть её получше. Или она сама позвала его? Вчера. Когда, всё таки, переступила порог сгоревшего дома. Вообразила себя достаточно смелой для этого. Нарушила защиту кукурузного поля. Растревожила спящие воспоминания.
Сейчас стены комнаты Анеллы выкрашены в розовый цвет. Такой нежный оттенок в сочетании с белой лепниной. Однажды Джону они не понравились. Он принёс чёрную краску и начал замазывать обои. Злостно размахивая кисточкой. Но его не хватило на долго, в принципе, как и на всё, что начинал. Теперь на одной из стен зияло чёрное пятно. Анелла в свою очередь набросала ему в тапки битое стекло. После, у неё было пару дней отдыха — брат не вставал с постели. Иногда казалось, что чернота становится больше и от розовых стен ничего не останется. Оказывается, пятно растёт, предвещая беду. Так вот, когда Роберт заселился в конце коридора, пятно стало больше в два раза.
—
Вдалеке жёлтого поля спрятана сгоревшая развалина. Невидимая отсюда, но хорошо ощущаемая в виде оставленной сажи на пальцах.
— В том доме, живёт такая же девочка! Прям как я! Её зовут Ванесса, — Анелла пыталась пробиться до ушей брата. — Спокойная, тихая. Мы уже познакомились.
— Ага, — он ужинал.
Прохладный ветерок. Прыгающие на горизонте светлячки. Припаркованный на могиле миссис Кроу кадиллак. Анелла разглядывала автомобиль, пытаясь угадать, не тяжело ли бедняжке лежать под таким грузом? Не провалится ли колесо в неглубоко выкопанную яму? Девочка отошла от двери и села за стол, болтая ногами. На ней одно из лучших платьев в гардеробе. С широкой лентой вокруг тонкой талии. Слишком тонкой. Иногда можно подлезть рукой под рёбра.
— Пойдём со мной! Познакомишься, — предложила Анелла.
— Нет, — Джон начал ковырять облупленный стол.
— Ну почему же?
— Её не существует. Ты её придумала, — и тут он вдруг заорал: — Нет! Не ходи туда! Я запрещаю!
— Ты мне не указ! — сестра увернулась от кинутой вилки.
Выбегая из кухни, она услышала бархатный голос. С насмешкой спрашивающий у брата:
— Что случилось? Тебя кто-то не слушается? — лицо пришедшего Роберта не видно, потому что Анелла уже скрылась в темноте коридора.
Дядя поддерживает Джона. «Замечательно! Теперь эти двое друзья. Ну и ладно!» Как долго светский мужчина протянет в такой дыре, как это место? Как скоро ему станет нечем заняться? Анелла так и не попалась Роберту на глаза. Шёл уже второй день его прибывания здесь. И она намеренна продолжать в том же духе. Избегать любой встречи, как было с миссис Кроу.
Перед восходом солнца Анелла ускользнула к новой подруге. В сгоревшем доме нет электричества. Но Ванесса сказала, что привыкла к темноте. На её голову натянута старая наволочка, где есть дырки для глаз. А вокруг нарисованы ресницы.
4. УТРЕННИЙ КОФЕ
Анелла старалась не встречаться с дядей Робертом. Проснувшись, прислушивалась где он находится, и проскальзывала незаметно в кукурузу. Целый день она пропадала на свежем воздухе. Лишь изредка забегая домой что-нибудь перекусить. Мужчина постоянно находит разбросанные повсюду блёстки. Оставленные Анеллой ленточки. Отлетевшие с платья бусинки. Напоминание, что в доме есть ещё девочка. Но саму её практически не видит. Бывали моменты, когда она случайно натыкалась на него. С кружкой кофе в руках Роберт приветствует белозубой улыбкой и давящим взглядом. Зачем он так её разглядывает? Они же уже виделись. Наверное, пытается прочитать мысли. «Перехватить волну», как это называет Джон. Но нет! Анелла не пойдёт на контакт. Никому не догадаться, о чём она думает.
Неизвестно, чем точно мужчина занят целыми днями. Высокий, накаченный и постоянно это демонстрирующий. Распахнутая рубашка, брюки со стрелкой. Пару раз выходил прогуляться вглубь жёлтой травы. Анелла надеялась, что он там потеряется. Но тот всегда благополучно возвращался. Самодовольной, уверенной походкой. Его особенно интересуют различные шкафы, тумбочки и груда мебели, сваленная по углам. Регулярно их разглядывает, исследует и предлагает сделать перестановку. Он предоставлен сам себе, как и она, но одиноким себя явно не чувствует.
Брат начал днями зависать у себя в голове. Какой сейчас месяц лета — непонятно, но Анелла считала дни. По её меркам Роберт тут уже больше недели. Он так и не встретился с миссис Кроу. Его раздражение накапливалось и выражалось в резких движениях. Стоило только дверце буфета не до конца закрыться, как дядя сразу помогал ей сильным пинком. Или с невероятным шумом вдавливал кружку в стол. Сплетённые Джоном куклы из стеблей кукурузы он откидывал в сторону. А попавшие в утренний кофе блёстки, золотистые кружочки, долго вертел в пальцах. Анелла замечала это, украдкой выглядывая между перилами лестницы. Переживая от мысли, что дядя выглядит дружелюбным только для вида.
Почтальон иногда проезжал мимо и кидал в конец холма местные газеты. Анелла их всегда старательно складывала в стопку у камина. Но Роберт, наоборот, зачем-то просматривал каждую страницу. Его желание всё знать заставляло её так же уже позже пролистать все эти новости. Ей казалось, что, возможно, таким образом узнает, что у него на уме. Перехватит волну.
Вскоре Анелла начала привыкать. Она старалась отделить у себя в голове дом с дядей от жизни тут, снаружи, в поле. Их разделяет стеклянная стена. Не встречаясь с гостем вообще, можно внушить себе, что его здесь нет. Всё просто.
Джон опять нашёл какое-то странное развлечение. Анелла избегала и его, надеясь, что это её не коснётся. И всё же он завёл на раскалённый от солнца чердак. На полу в ворохе карнавальных костюмов стоял огромный сундук. Брат открыл крышку:
— Полезай!
— С чего это? — ей не хотелось там задохнуться.
— Лезь, я сказал! Узнаем, как выжить без воздуха, — серьёзно сказал Джон.
Он был в белой рубашке и чёрной жилетке. Выглядел бодро, потому что принял что-то для того, чтобы проснуться.
— Я не хочу, — отрезала Анелла.
— Ладно. Тогда я.
Он залез в сундук. В коричневый прямоугольник из бычьей кожи. Сестра захлопнула крышку и села на неё. Гадая, умрёт пленник там внутри или нет. У Джона так бывает. Включается какой-то механизм «навредить». С чем это связано, непонятно. Анелла подождала какое-то время. Затем выпустила орущего брата.
— Теперь ты! За то, что вредная, как все девчонки! — Джон смотрел на неё сверху вниз. С покрасневшими белками глаз.
— Не хочу! Давай лучше секрет расскажу.
— Секрет? — на лице появилась заинтересованность.
Важно поддерживать игру, но не поддаваться на правила.
— Рассказать могу толькоо в гостиной.
— Говори сейчас! — он дёрнул за руку.
— Ладно, — Анелла понизила голос до шёпота. — Я знаю, что Эрин не получала письмо от дяди Роберта. Потому что я всегда проверяю почту. Нам вообще не пишут. Он врёт.
— Знаешь, но молчишь! — Джон толкнул её. — Я тоже кое-что знаю. Но теперь не скажу.
— Что ты знаешь?
— Не скажу! Но имей в виду, твоё детство скоро закончится. И ты узнаешь, что такое страдать.
— Ничего не закончится! — возмутилась Анелла. — Без взрослых можно оставаться ребёнком сколько хочешь.
— Да, но у нас теперь тут есть взрослый.
— Он скоро уедет.
—
Полуденное солнце палило так сильно, что дышать становилось тяжело. Анелла уже привыкла. Джон, который реже выходил из дома — нет. Сейчас бы клубничное мороженное! Иногда она заглядывала в спальню миссис Кроу. Попримерять наряды, которые можно увидеть в старых фильмах. Отделанные бархатом платья и боя из перьев. Она так же проверила все её ящички и шкатулки, чтобы отыскать листочек, в котором написано, что Роберт приедет. Но ничего такого не обнаружила. С другой стороны, зачем хранить письма?
— Он хотел поставить свою машину в сарай, но там уже стоит шевроле миссис Кроу, — сказал Джон во время одного своего здравого просветления.
— И что ты? Что ему сказал? — напряжённо поинтересовалась Анелла, надеясь на ум брата.
— Сказал, что она укатила на автомобиле Марин. Они взяли круиз в Луизиану.
— О, ты что, так и сказал?
— Да и что женщина плохо знает время. Может задержаться дольше обычного. Такое уже было не раз.
Эта информация немного напрягала. Дядя точно замечал несоответствия. Но ничего не разузнавал. Или не замечал? Всё стало хуже. Находясь в полу бредовом состоянии, брат мог ещё что угодно наговорить Роберту. Не надо быть гением, чтобы догадаться, что с опекуншей явно что-то случилось.
— Он здесь не из-за нас, ты же понимаешь? — она пыталась соскоблить болячку с коленки. — О чём дядя хотел поговорить с миссис Кроу? Если это что-то важное, он бы уже сам отправился за ней. Что, если его устраивает, что её нет?
— Как и нас.
— Да. Если бы остались только мы.
— Роберт брат мамы, — парень пощупал своё лицо.
— Он так сказал?
— Ты просто стараешься привлечь к себе внимание, — медленно ворочая языком, проговорил Джон, когда его опять накрыло. — Пытаешься выпендриться, будто ты особенная. Это как с твоей воображаемой подругой.
— Иди и посмотри сам! — воскликнула она. — Ванесса настоящая!
— Я не собираюсь тебе подыгрывать.
Они сидели в комнате с обоями в цветочек. Вокруг уютные креслица, рюшечки на гардинах и ужасные картины на стенах. На одной нарисовано горящее кукурузное поле, а на другой — приближающийся торнадо. На столике около золотых серёжек кинута чёрная видеокассета. Анелла взяла её в руки и поискала название.
— Ничего не трогай! — тут же закричал Джон, попытавшись спрыгнуть с кровати, но лишь вяло съехал на ковёр. — Выйди отсюда!
В доме их детства был шкаф с такими кассетами. Все полки заставлены VHS плёнками. Названий тоже не было. Только номер на полоске приклеенной бумаги. Отец ими очень дорожил. После поездок первым делом бежал к шкафу. Проверял, всё ли на месте. Но, похоже, Джону удалось стянуть одну.
У Ванессы в гостях красиво. Оказалось, сгорела лишь часть дома. Почернела краска снаружи. Внутри многие комнаты остались нетронутыми. Диванчики оббитые атласной тканью, зеркальные столики, гардероб с кружевными платьями. На кухне из золотистого кафеля целая раковина немытой посуды. Это не удивительно. Если родителей нет, то кто будет её мыть? А в пустом зале стол, который ломился от сладостей. Конфеты-тягучки, шоколадные шарики, разноцветное желе разложены по хрустальным вазочкам и тарелкам. Но Анелла рискнула только смотреть на них. На вид они столетней давности.
Сегодня Ванесса варила суп. В пурпурной жиже плавали срезанные головки полевых цветов и жёлтые шарики хлопьев. Помешав, она добавила щепотку белого порошка. Наверное, сахар. Плита не работала, но она всё равно сбавила напор газа.
— Нужно дать покипятиться на маленьком огне, тогда не пропадут основы вкусового свойства, — подруга говорила странно, прямо как Джон.
На ней помятое платье и выглядывающие из-под наволочки белокурые волосы. Потом она забыла, что что-то готовила. Начала пересчитывать чёрно-белые квадратики на полу. Когда упиралась лбом в мебель, очень переживала и пыталась отодвинуть то холодильник, то железный морозильник. Её ноги и руки в жутких порезах. Давно грубо зажившие. Бледная кожа отдаёт синевой. Ванесса боится людей, хотя их здесь и нет, поэтому не выходит наружу. Так что приходится гулять без неё.
Следующий день Анелла тоже вдохновилась провести с подружкой. Оставила волосы волнами лежать на плечах. На сбитые ноги одела балетки. Но, собираясь, вдруг заметила, что вокруг непривычно темно. Через окно заползала духота. Небо заволокли серые тучи. Надвигалась гроза. Если пойдёт дождь, то в траве начнётся потоп, и о прогулке стоит забыть. Возможно даже до завтра. Учитывая размеры облаков. Анелла с огорчением спустилась позавтракать. Последние остатки мороженного, оказавшегося в глубине морозильника, выглядели ужасно. Всё, что удалось отскрести от стенок коробки, не набралось и до половины вазочки. Ковыряя лёд, Анелла думала, чем бы себя занять на целый день. Можно продолжить перечитывать домашнюю библиотеку. В прошлый раз это была книга о плюсах лоботомии.
Девочка почувствовала спиной мурашки. Взгляд того, кто так хочет увидеть её лицо. Посмотреть, как выглядит та, что целыми днями наслаждается солнцем, бегая среди кукурузы. Обернувшись, она поняла, что Роберт опять смеётся. Обглядывая её с головы до ног. Облокотившись об столешницу, дядя сложил руки на груди. Как давно он на кухне?
— Анелла, я точно знаю, что ты умеешь разговаривать. Я слышал, как ты поёшь, — сказал он вместо своего обычного «доброе утро, моя девочка».
Ей стало не по себе. Она всегда поёт, только если точно уверена, что её никто не слышит. Анелла отвернулась. Чем дольше она будет молчать, тем быстрее он поймёт, что тут для него даже нет собеседников. Роберт подошёл вплотную. Она вдруг пожалела, что одела это розовое платье и что вообще решила выйти из комнаты.
— Я еду в магазин. Оказывается, еда не появляется здесь волшебным образом, — сказал он. А потом спросил: — Хочешь поехать со мной?
Дыхание вдруг сжало. Захотелось, чтобы рядом оказался Джон. Или пусть даже мёртвая миссис Кроу. Только не наедине с этим человеком. «Внутри поля нас не тронут», прозвучал голос брата. Так и есть. Анелла совладала с нарастающей тревогой. «Ты тут в безопасности». Откинув волосы назад, она спокойно направилась к себе. Максимально подняв брови и сжав губы.
— Ну, хоть слово! И я куплю тебе мороженное, — смеясь, крикнул вслед Роберт.
Через некоторое время по пустоши разнёсся мощный звук мотора. На самом деле Анелла очень хотела поехать в город. Это уже становится мечтой. Но горожане узнают её. Девочка давно стала изгоем для того общества. Ну и, разумеется, она не сядет в машину с этим мужчиной.
Трава в степи колыхалась золотыми волнами. Поднимался ветер. От резкого порыва на подоконник упала пчела. Какао не удалось. Почти нетронутое остывало в кружке с надбитым ободком. Анелле потребовалось время, чтобы смириться с тем, что ароматный напиток ей больше не видать, как и мороженное. Это печалило и заставляло разувериться во всём хорошем. Будто забрали частичку того, что девочка действительно любила. Жёлтая пыль, приносимая ветром, оседала и хрустела в волосах, зубах. Вспомнился малиновый пирог миссис Кроу. Он всегда получался недопечённым или подгоревшим. Пчёлы пытались забраться в банку с вареньем. Опекунша отгоняла их лопаткой для выпечки, от чего постоянно ходила вся обкусанная. Джон сказал, что она запекает пчёл вместе с тестом, потому что ничего вокруг не замечает. Анелла надеялась, что пирог будет передержан в духовке, чтобы насекомые не ожили в животе.
Особенно девочку удивляло, что дядя всё-таки сам решил отправиться за едой. Тот факт, что их опекунша не следит за детьми, уже явно просачивался. И Анеллу просто ужасало, что Роберт это уже знает.
5. ПОТОП
Первые капли дождя забарабанили о карниз. А потом вся трава зашелестела от ливня. Положив голову на локти, Анелла открыла глаза. Проснулась то ли от грома, то ли от протекающей сквозь ставни воды. Но, кажется, это другой звук. Прислушавшись, уловила скрип кресла с первого этажа. Будто в него кто-то устало опустился. Любимое место опекунши. Что, если она таки вернулась? Ведь из-за дождя земля размокла. И выбраться из ямы теперь гораздо легче. Земля размокла!
Анелла вскочила на ноги. В комнате темно и прохладно. Она быстро сбежала вниз и открыла заднюю дверь. Её худший кошмар подтвердился. Ливень шёл не переставая, полностью затапливая крыльцо. Земля превратилась в одно сплошное болото. А среди этой чёрной жижи, среди сорванных початков кукурузы выглядывала кисть с золотым браслетом.
— Джон! Немедленно очнись! Миссис Кроу решила выбраться! — вбежав в комнату брата, Анелла пыталась до него достучаться, перекрикивая шум воды. — Вылови её! Вылови, пока не вернулся Роберт! Просыпайся же!
Проглотив какую-то капсулу, он сразу отрезвел. Девочке казалось, что это длилось вечность. Наконец они с братом стояли под холодным дождём и старались рассмотреть в потоке воды труп женщины.
— Вон, вон она! Я её вижу! Наверное, плохо плавает, раз всё ещё там.
С этими словами Джон спустился с крыльца и оказался по пояс в грязной воде. Пытаясь дойти до руки с длинными ногтями. Его постоянно сбивало течение, которое неслось вниз с холма. Анелла держалась за столб дома, но потом тоже прыгнула в воду. Не видя, куда наступает, постоянно натыкалась на острые палки, которые неприятно резали ноги. В какой-то момент, когда они уже были почти у цели, большой кусок земли сорвался. Резко тронулся между травой, дальше в темноту. Джон не удержался и на секунду пропал под водой, но потом вынырнул, отплёвываясь и кашляя. Анелла остановилась. С интересом наблюдая, как тело миссис Кроу уносит течением. Небо озарила молния.
Как бы там не было, они сделали всё, что могли. И оба вымазаны в грязи. Нельзя, чтобы Роберт видел их такими. Иначе поймёт, что им было что-то нужно в земле. Так ещё и в дождь. А он и без того догадливый. Дорожку из гравия, по которой вернётся кадиллак, вода точно пощадит. С противоположной стороны дома огромные колёса вполне проедут.
Бросив наблюдать отплытие опекунши, Анелла побежала в ванную. Ноги продолжали кровоточить под душем. Мелкие порезы тонко щипали. Из волос падали всевозможные соломинки и комки земли. «Я будто сама выбралась из могилы», подумала девочка. Некогда розовое платье стало чёрным. Посмотрев в зеркало, она нашла новую царапину на лбу. Джон, наоборот, не торопился. Набрал ванну и опустился туда. На поверхность сразу всплыли стебли кукурузы и обрывки травы. На кафельном полу белым шумом вещало радио. Это помогает расслабиться и не даёт плохим мыслям повода для паники.
К вечеру ливень начал стихать. Капало с карнизов и по углам комнат. В коридоре всё ещё стоял запах мокрой земли. По радиоприёмнику пела Лесли Гор. Волосы высохли и объёмными волнами грели голову. Голод заставил тихо спуститься на кухню, несмотря на то, что напротив сидел вернувшийся Роберт. Огромная газета полностью закрывала его лицо. Он практически не притронулся к еде, закинув ногу на ногу. Анелла пыталась дожевать кусок стейка до того, как её тут заметят. Это первый и последний раз, когда она ест с дядей за одним столом. День выдался слишком тяжким, чтобы лечь спать без ужина.
Где теперь миссис Кроу? Она заботилась о них до конца своей жизни. Куда её отнесло? К какому дому вынесет? Скорее всего, тело застрянет где-то в кукурузе.
— Что вы делали под дождём? — спросил Роберт, не отрываясь от газеты.
Она глянула на него. «Как он догадался? Мог бы знать про труп?» Вряд ли.
— Это Анелла гуляла, — ответил Джон.
«Почему он опять её подставляет?» Она захотела громко поспорить, но осеклась. Меньше слов. Сохраняй безразличие.
— Небось снова ходила в тот дом.
— В какой дом? — спросил дядя.
— В тот, дальний, сгоревший, — брат язвительно ей улыбнулся. — Там только плесень и крысы. Я же запретил соваться! Но она не слушает старших.
Хочет, чтобы её наказали. Всё ясно. Нашёл себе партнёра в этом деле. Грубого и самодовольного мужчину. Почему Роберт с ними так долго? Когда же наконец-то уедет? Будто чего-то ждёт. Так делают хищники. Следят за жертвой, пока та не расслабится. И нападают. Но Анелла всегда начеку. «Интересно. Он чувствует моё презрение?». Она показала язык бумаге новостей.
Тут дядя резко свернул газету. Анелла встретилась с его чёрными глазами. На заднем плане Джон продолжал жаловаться, но его голос будто улетел вдаль. Никто из взрослых на неё так не смотрел. То, как прищурилась подчёркнутая загаром морщинка в углу глаза. То, как густые усы прячут улыбку. «Да он насмехается над тобой, Анелла!» Она быстро опустила голову. Начала непринуждённо ковырять вилкой тарелку. Больше всего хотелось вскочить и убежать. Но она не покажет, что испугалась. Лишь проглотив последний кусок мяса, медленно вышла из-за стола. Нет, она не поедет с Робертом в город. Она вообще никуда отсюда не выйдет. Пускай уезжает и оставит их в покое. Ей тут нравится и точка.
На утро вся окрестность превратилась в чёрную жижу. Целый день Анелла ещё ждала сенсационных новостей или стук полицейских в дверь. Выглядывала через заляпанное пылью оконце. В надеже, что миссис Кроу промелькнёт где-нибудь серым пятном. Но вместо неё разглядела Роберта. Под крышкой капота он занят своим кадиллаком, оставленным вдалеке от дома. «Чинит мотор, чтобы уехать», успокоила себя девочка. И открыла холодильник, полностью набитый всевозможными продуктами. Как буфет хлебом, а сахарница сахаром. Взяв кусочек колбасы, Анелла положила на него сыр, а сверху намазала арахисовое масло. И впервые за долгое время плотно пообедала. Затем, пританцовывая, углубилась в тишину комнат.
Перепрыгивая через неровные половицы, она вдруг споткнулась об спину брата. В тёмном коридоре тот стоял на четвереньках и что-то сыпал в щели пола.
— Что ты делаешь? — спросила сестра, нащупав выключатель.
— Усиливаю защиту, — не поднимая головы ответил Джон.
Он доставал из мешка горстку тускло-серого порошка и засыпал в недры дома. Анелла опустилась рядом и наклонила нос к содержимому. «Порох».
— И на сколько это сильная защита?
— В этот раз особенно сильная. Я уже распространил её в гостиной, в кухне. В двух других комнатах рядом. Тяжелее всего было с ванной. Там повсюду кафель. Поэтому я просто посыпал в углах и разложил на подоконниках, — пояснил Джон.
— А можешь посыпать и в моей комнате?
— Только первый этаж.
— Ладно, — она скучающе пошла к себе.
Вспомнилось, как родителям не нравилось, что дети ползают по полу. Особенно это раздражало папу. Он говорил, что так делают только бродяги. Заставлял немедленно подняться на ноги. Иногда Анелла следовала этим правилам, иногда нет. Но теперь то можно делать всё, что захочешь. Хоть спать на полу. И в подвал заходить.
Когда земля подсохла, стало ясно, что на опекуншу всем всё равно. Особенно дяде. Он не интересовался её круизом и продолжал благополучно жить в обставленной полумёртвыми пальмами комнате. Вскоре девочка окончательно решила, что Роберт — преступник.
Не просто аферист, а именно убийца или чего хуже. Он так выглядит, и она так уверена. У неё очень большой опыт в распознавании криминальных людей. Анелла смотрела все приличные фильмы о гангстерах и грабителях банков. Прошлые друзья отца были безобидны. А стоит только взглянуть на Роберта, сразу чувствуется опасность. Но ей она не грозит. Джон не возьмёт его в семью. Она уже работает над этим. Задаёт брату наводящие вопросы, подталкивает к осмыслению. Так что боятся нечего. Разве что призраков, и то не всех. Только мстительных. Поэтому девочка всегда старается наладить с ними хорошие отношения.
Анелла поделилась этим с Ванессой. Правда, немного приукрасила ситуацию. Ей всё равно никто не поверит, даже если расскажет. Подругу считают ненормальной. Она сама так сказала. Недавно находилась в больнице, где живут люди, которые видят странные вещи. Там даже привязывают к кровати. И каждый день убеждают, что стены вокруг не розовые, а белые.
— Он похититель людей.
— Что? — ужаснулась Ванесса.
Анелла попыталась сдержать улыбку и продолжила серьёзным тоном:
— Ну да, смотри! Судя по автомобилю, невероятно богат. Тогда почему выбрал такое место, как наш пустырь с заброшенным особняком? Догадываешься?
— Не может быть! — она широко раскрыла глаза. — Он хочет тебя похитить?
— Нет. Он просто пережидает слежку. Тут его не найдут. На нём праздничная одежда. Не было времени собираться. Его, небось, полиция разыскивает. Он ищет свой портрет в каждой газете.
— Он здесь тоже кого-то похитит? А кого? А потом что? Мучает? Запирает в клетке и заставляет повторять слова?
— Не знаю, — Анелла на секунду задумалась. — Увидим. Джон не даст меня в обиду. Да, иногда он делает вид, что заодно с дядей. Но это временно. Если мне сделают плохо, он заступится.
Усмехнувшись, она закончила нанизывать жемчужинки на ленточку. В стенах принялся завывать ветер. Когда ожерелье было закреплено на шее подруги, Анелла поднялась на ноги. Она не предупредила Джона, что будет здесь. А он в последнее время слишком настырно контролирует.
— Мне пора, — девочка отряхнула юбку. — Когда-нибудь отпустят к тебе на подольше.
Ванесса закатила истерику. Как и всегда, когда Анелла уходила. Крик получался хриплым, с подрывными нотами. Наверное, у подруги затяжная пневмония, или она посадила голос, потому что долго пела. Приходилось закрывать от неё уши, пока не оказываешься подальше.
От сгоревшего дома далеко идти. Кажется, что проходит вечность. Трава полосует голые коленки. Домой заходить не хочется, но в животе урчит, а голова кружится. Локоны расчесать опять не удалось, и на ветру они запутались ещё больше. В них утром был завязан бант, но, развязавшись, потерялся.
— Где ты была? — тут же налетела брат.
— У Ванессы.
— Я запрешаю тебе с ней гулять! — у него опять плохое настроение. — Не вздумай всё портить!
Чтобы избежать чего-нибудь наихудшего, сестра убежала в дальнюю гостиную. Покушать так и не посчастливилось. В комнате знойно и душно, как снаружи. Вытащив из-под дивана книжку, она попыталась отвлечься от жары. Страницы усеяны описанием пыток над ведьмами. Папа рассказывал, что инквизиция была лишь прикрытием для экспериментов над разумом. И подобные книги читаются между строк. Чтобы не попасться на контролирующие догмы. Поэтому Анелла старательно пропускала строчки, а то и целые абзацы.
Мороженное. В белой кружке, которую Роберт принёс с собой. Он подошёл неслышно и протянул десерт. На его запястье блеснул золотой ролекс. Зря Анелла надеялась, что её тут никто не найдёт.
— Ну же, — он вложил холодную кружку в ладони. — Хоть словечко!
Спасительный клубничный вкус. Такой долгожданный! Роберт сел рядом. Слишком близко. Закинув руку на спинку дивана, потёр висок. Анелла почувствовала исходящее от него тепло.
— Молчишь? Откуда царапина на лбу? — спросил низкий голос.
Она не ответила. Нет желания поддерживать беседу. Взрослые постоянно пытаются задавать глупые вопросы, чтобы казаться менее страшными. Впрочем, дальше дядя решил говорить серьёзнее:
— Я знаю про Ванессу.
«Джон небось, проболтался. Рассказал, что ты выдумщица». Девочка сразу глянула на мужчину. На грозном лице нет ни тени от улыбки.
— Когда ты её видела? Где? — последовали вопросы. — Как она выглядит?
Хочет войти в доверие. «Но зачем?» Он не достоин её рассказа. Потом будет смеяться, как и Джон. Про Ванессу она ему ничего не поведает. Самое скверное на данный момент, что Анелла не смогла отказаться от мороженного, как хотела сделать изначально. Это непростительная слабость. Ну ничего. В следующий раз будет отслеживать ситуацию. Анелла облизывала кружку, пока дядя терпеливо надеялся на ответ. Затем вполне смело поднялась с горячего дивана.
— Спасибо! — сказала она, прежде чем выйти из комнаты.
6. БЕЗВРЕМЕНЬЕ
В то утро она пила кофе на кухне. Краска на столе обшарпалась и если её чуть задеть, сразу отрывается. Горький напиток разбавлен нежными сливками. Голыми пятками Анелла чувствовала песок на полу. Волосы заплетены в небрежную косичку с выскакивающими прядями. На выступающих ключицах уже замерли капельки пота. День обещал быть жарким. Где-то вдалеке прокаркал ворон. Покой нарушил дядя.
Он медленно прошёлся вокруг стола и встал напротив. Она сразу ощутила на себе тяжёлый взгляд. Посмотрев на Роберта, поняла, что бы это ни было, молчанием будет не отделаться. Отчётливые мышцы на руках напряжены. Либо он качается, либо сейчас сдерживает злость. Лоб блестел, а щёки впали ещё больше. Он улыбнулся, как всегда прищурив глаза. Анелле стало не по себе.
— Знаешь, я тут недавно хотел позвонить кое-кому. Так, чисто по бизнесу. И понял, что связи нет, — с этими словами он кивнул в сторону стены.
Без дела висевший телефон покрыт жёлтой пылью. Провод перерезан.
— Джона раздражало, что аппарат постоянно звонит, — она держалась невозмутимо.
Не особо хотелось вспоминать, как брат схватил нож и угрожал бедной миссис Кроу, чтобы та не смела брать трубку. «Они хотят подать сигнал!» — орал он. — «Я им не подчинюсь!» Когда у Джона болит голова, везде должна быть тишина.
Роберт понимающе закивал. Вообще-то он сейчас должен быть рад, что Анелла с ним заговорила. Но, принимая её великодушие как должное, мужчина спросил напрямую:
— Эрин Кроу не вернётся, верно? Она, пожалуй, даже и не покидала это место?
Девочка не ответила. Задержав дыхание, рассматривала трещину на стене.
— Анелла, я знаю, что ты слышишь меня. Я долго наблюдал и могу с уверенностью сказать, что ты сообразительней Джона, — он перестал улыбаться и медленно наклонился над ней, уперевшись руками об стол: — Мы оба в курсе состояния твоего брата. Парень плохо осознаёт реальность. Когда он в отключке, ты здесь совершенно одна.
Внутри похолодело от такой смены тактики разговора. Весёлого дяди больше нет. Перед ней стоит мужчина, которому надоело притворяться. Следующий вопрос он спросил почти со злостью, глядя прямо в глаза:
— Где деньги?
И в этот момент, когда Анелла была готова сорваться с места и побежать, во входную дверь постучали. Она резко вскочила, но Роберт усадил обратно. Не ожидая его прикосновений, она послушно замерла на стуле. Скорее всего, дядя стал таким злым из-за жары. Здесь под солнцем все либо ленивые, либо агрессивные. Дождавшись, когда он пошёл открывать дверь, девочка всё таки вылезла из-за стола. Осторожно выглянула из-за угла. Лишь бы это был офицер полиции!
На пороге стоял джентльмен в сером костюме, представившись сотрудником по опеке сирот. Он достал платок, промокнул лысую голову и снова одел шляпу. Дядя молча наблюдал за ним, усмиряя недавно всполохнувший гнев. Потом улыбнулся на вопрос «кто он»:
— О, зовите меня дядя Роберт. Вот, приехал на пару дней повидать детишек. Может, хотите зайти? — это был снова галантный незнакомец.
Приглашающим жестом дверь приоткрылась шире. Анелла тихо ждала за углом, пытаясь не дышать. Она не знала, чего хотела. Чтобы этот сотрудник по опеке зашёл внутрь и спросил «всё ли у неё хорошо?» или убрался поскорей и никого не злил. Лысый мужчина с опаской заглянул в тёмный пустой коридор и нервно сглотнул. Посмотрел на немигающего Роберта. Вдруг почувствовал себя ещё более неуютно:
— Э… нет. Пожалуй, нет. Могу ли я увидеть Эрин Кроу?
— Да. Конечно. Бедняжке сейчас нездоровится. У неё небольшие приступы кашля. Думаю, это из-за пыли. Если очень надо, я пойду разбужу её. Проходите!
— Ну не обязательно, — сотрудник опеки замотал головой. — Если ей тяжело, то не хотелось бы напрягать.
— Всё, что Вы хотели с ней обсудить, передайте мне.
Анелла схватилась за стенку, отделяющую от сотрудника опеки. «Выйди. Выйди и попроси помощи!» Она закусила губу. Всего один шаг. «Скажи что это не твой дядя. Ты не знаешь этого человека!» Перед глазами пронеслась миссис Кроу. Запах сигареты. Двенадцатилетний Джон с вытянутым револьвером. «Нет. Они заберут тебя. В гадкий приют. Будешь кушать липкую овсянку». Она не шелохнулась.
— Это просто элементарная проверка. Нас заботит состояние оставшихся без родителей детей, — проговорил гость.
— Да, да, так и есть, — кивал дядя. — Они растут совсем без любви.
— Но вижу, они теперь в надёжных руках. — Лысый мужчина наклонился и полушёпотом признался: — Поверьте, здесь нужен такой человек, как Вы. А то жалобы миссис Эрин нам покоя не дают. Конечно, нелегко с такими детками. Это всё Анелла. Богатое воображение. Девчонка выводит опекуншу…
Сотрудник, пролезая через траву, вернулся к машине. Оглядываясь и ускоряя шаг. Роберт, подняв брови, проводил его взглядом. Закрыв двери, направился обратно к кухне:
— Как часто приходит этот человек?
Анелла ожила и кинулась в коридор. Уйти куда подальше. Исчезнуть из поля зрения. Но мужчина её обогнал.
— Подожди, — он опустился перед девочкой, устало выдохнув. — Я был слишком резок. Иногда мне становится сложно себя контролировать.
Его глаза снова казались добрыми. Дядя взял за руки. По коже пробежали мурашки. Анелла попыталась выдернуть кисти. Но Роберт сжал их слишком крепко, продолжая говорить:
— Твой отец зарабатывал преступным образом. Для тебя это не сюрприз. Верно? Земля оплачена на десятилетия. Пряча здесь деньги, он понимал, что их не будут искать. Только не в такой дыре. Я уверен, что именно ты, а не твой брат, осведомлена, где находится тайник, — он выжидающе смотрел на неё.
Анелла широко распахнула глаза. «Просто ответь что-нибудь!» В доме нет денег. «Скажи ему!» И тогда всё закончится:
— Я не знаю.
— Подумай хорошенько, — он ей не верит. И от этого становилось ещё страшней.
Сейчас дядя поймёт, что ему действительно не собираются ничего рассказывать, и разозлится по полной. Тело сжалось от возможного покушения. От затрещины. Или как там ещё вымогают информацию?
— Это мои деньги. Хочешь, расскажу, почему?
— Нет, — Анелла дёрнулась. — Отпусти! Так и знала, что ты преступник!
Она очень надеялась, что Джон спустится, чтобы хоть как-то ей помочь. Но это всё не происходило и не происходило.
— Тебе не нравится, что я здесь. Так давай же всё закончим, — он заговорил мягче. — Я возьму часть. Остальное тебе. Вы с братом делайте, что хотите. Живите одни, без взрослых, как раньше. Я приехал за ними. И не уеду с пустыми руками.
— Ты их не найдёшь, — произнесла она тихо.
К её облегчению Роберт рассмеялся.
— Ладно. Смотри мне, принцесса, — он отпустил онемевшие руки, — рано или поздно отыщу их. И не оставлю тебе ни цента.
Быстро выбежав из дома, Анелла скрылась из виду, оставляя на его ладонях запах клубники. Сладкий аромат, такой же неуловимый, как и она сама.
Теперь, когда дядя говорил на понятном языке, стало намного проще. Радовало, что он приехал не для того, чтобы упечь детей в пансионат. Каждый день Роберт всё равно продолжал приветствовать Анеллу и улыбаться. Но всеми своими намёками давал понять, что в любой момент готов тут всех прибить. С утра, после чашки крепкого кофе, он начинал сокрушительный обход дома. Теперь понятна тяга к изучению мебели. Переворачивая, передвигая все ящики, комоды, он неуклонно пытался найти тайник или сейф. Продвигался чётко из комнаты в комнату. Не найдя то, что ищет, возобновлял поиски на следующий день. Игнорируя любые драгоценные побрякушки, украшения миссис Кроу, залежи таблеток, пробирался к своей цели. Иногда, делая перерывы, он вежливо рассказывал Анелле, какие ужасные события могут случиться с ней, если она не покажет, где спрятаны сокровища.
Самое страшное то, что Анелла знала, что денег здесь нет. Она сама тут когда-то всё облазила. И когда Роберт это тоже обнаружит, накопленной ярости уже не удержаться в мускулистой груди. Она примерно подсчитала, сколько у неё есть времени. Дом большой, но не бесконечен. Часто она вздрагивала от резкого грохота. Не выдерживая напряжения, дядя со всей силой бросал что-нибудь об стену. Ему жарко в душных комнатах, и неудержимое возбуждение отыскать доллары только распыляло. Если в полуденный зной она попадалась Роберту на глаза, он прижимал к стене, схватив худую кисть.
— Я сломаю тебе каждый палец на этой руке! Один за другим! У меня есть своя жизнь! И мне надоело передвигать здесь диваны! Ты скажешь, где деньги или нет? — кричал он.
— Их тут нет, — повторяла Анелла, комбинируя с фразой «Я не знаю».
Если так продолжать, то дядя действительно поверит. Чувствуя, что он едва сдерживается, Анелла внутренне вся сжималась, но всё равно ни разу не получала удар. Он не перегибал. Пока ищет, у него есть надежда, что найдёт. А значит, нет особой надобности причинять девочке боль. Под вечер он успокаивался и отыскивал Анеллу, чтобы узнать, всё ли у неё хорошо. Если это своего рода извинение, то тоже весьма изощрённое. Если Джон умолял простить и объяснял, что на него «что-то» нашло. То Роберт рассказывал, что это он ещё сдерживается и дальше будет только хуже.
— Я принял правила твоей игры, — вразумительно говорил он, держа Анеллу за локоть, чтобы та не убежала. — Я готов постараться и отыскать их сам. Но это только потому, что я терпеливый.
— Ты мерзкий злодей! Тебе ничего не достанется! — кричала она в ответ.
Её также возмущало, что больше не удаётся избежать с ним встреч. Спрятаться от дяди практически невозможно, а ведь она в этом лучшая. Что касается Джона, так он определённо точно не понимал, что делает Роберт. Он даже редко выходил из забытья. Стал похож на тех хиппи, находившихся в вечной эйфории. Давным-давно они останавливались в полях недалеко от дома. Брат явно перенял это состояние от них. То было неплохим летом.
Среди хиппи была девушка с волосами цвета соломы. Она постоянно пела, танцевала и делала странные движения руками. И всё это в замедленной плёнке. Она рассказывала, что они все пытаются выбраться из замкнутого круга. Чтобы попасть в измерение свободы и душевного покоя. В сознание, где вопросы бесполезны. Как только создадут союз противоположностей. Девушка так и не смогла конкретно сказать, как подобное делается, но предлагала поехать с ней. Это, конечно, было невозможно, хоть и звучало заманчиво. Она заплетала Анелле косички и вплетала туда ленточки из своей шкатулки. Втирала в кожу масло с запахом садовых роз и каких-то благовоний. В день отъезда эта девушка умерла. Или день отъезда был из-за того, что она умерла. Её убил Джон.
Ему не понравилось, что Анелла проводила с ней много времени. После чего эти люди уехали. Казалось, они не до конца поняли, что произошло. Всё пели и забвенно улыбались. Махая ярким домикам на колёсах, Джон пожелал им мира и любви.
Дядя особо не вникал, что происходит с Джоном. Они больше не общаются. Ведь чтобы увидеть мальчишку, надо поймать его в сознании. Но Роберта не интересовал её брат. Ему была нужна она. Каждый раз, когда Анелла пыталась объяснить Джону, что Роберт плохой, мужчина мгновенно оказывался рядом. Свирепый взгляд, готовый растерзать.
— Хочешь что-то сказать, принцесса? — сквозь зубы говорил он так, что слышала только Анелла. — Может, и мне расскажешь?
И она уже не могла заявить то, что собиралась секунду назад. Джон не сможет встать на защиту в его состоянии. Что же это такое? Куда подевалась её смелость? Неужели она где-то провинилась? Ладно, ладно. Она надувала губы и важно удалялась из комнаты. Лучше пойдёт к Ванессе.
Ночное время самое спокойное, и Анелла проводила его перед зеркалом. Пока дядя спал, примеряла разные роли. Выбирала свои лучшие: несчастная актриса, котора умерла от туберкулёза, и злая королева с украденной силой творить добро. У неё для этого заготовлены реплики и движения, но, учитывая безделье, добавила к ним и парочку новых. Сюда бы камеру поставить. Но не ту, что у отца. Другую, записывающую только добрые видео, после которых не мучают кошмары.
— У тебя праздник? — спросила Ванесса, беря пирожные двумя пальцами и кушая их так, что пол лица было вымазано сладким кремом.
— Нет, — грубо ответила Анелла.
Тайком принесённая из дома тарелка вмещала корзиночки с ягодами. Для одной Анеллы слишком много. Ещё и белое суфле в шоколаде. Дядя ей оставил. После очередного шикарного ужина, на который она не спустилась.
— Не на долго, — презренно заявил Джон. — Роберт тебя балует, чтобы ты к нему привязалась.
Анелла остановилась посреди столовой. Возможность пожаловаться на дядю перекрыта. Сейчас брат не в духе. Любой разговор закончится затрещиной. Его самолюбие затронуто и врага он видит только в сестре.
— Мне не нравится Роберт. Хочу, чтобы он уехал, — устало объяснила она в сотый раз. — Бери! Я не голодна.
— Очень надо! — бросил Джон, уже получивший от взрослого по пальцам, пытаясь утянуть суфле.
— Роберт — ужасный злодей! — выкрикнула она в надежде, что находящийся где-то сейчас мужчина её обязательно услышит.
— Да ладно! — хмыкнул брат. — Я вижу обратное.
Вначале Анелла решила, что не притронется к сладостям. Дядя не загладит сложившееся о нём мнение. Но потом всё же поняла, что вполне заслужила эти извинения.
— У нас в больнице такого меню не было, — Ванесса говорила чуть с задержкой, будто слова сложно выговаривать. — Там были только таблетки и пюре. Те, кто пюре не хотел, давали насильно. Оно было не вкусным, но другого не было.
— Иногда в больницах лечат. Значит, тебе лучше? — спросила Анелла.
— Им хотелось вынуть меня из комнаты. Такая розовая комната с пузырьками. Когда я выхожу, становится больно. Не хочу! Не хочу боли! Будь красивой…
— Ладно. Только не кричи так! — зашикала Анелла, поглядывая из окна второго этажа.
Всё время кажется, что дядя проследит за ней и до сгоревшего дома. Поднимется сюда, и у Ванессы будет ещё больший стресс.
— Моей мамы тоже нет, — продолжила подруга. — Там был другой человек. Расчёсывал мне волосы, одевал наряды. Просил быть «маленькой девочкой». А ещё там камера. Я её не любила. Когда загорался красный огонёчек. Это было хуже пюре. Слушай, а можно я оставлю пирожные на потом?
— Они все твои, — Анелла нахмурилась: — Тебя снимали на кассеты?
— Я актриса.
Ванесса поднялась с пола, держась ладонью за живот под блестящим корсетом. Выложила оставшиеся сладости прямо на пошарпанный комод рядом с раскиданными куколками бабочек.
7. «IN THE SUNNY AFTERNOON…»
Джон вышел на крыльцо и осмотрелся. В лицо ударила жара. Вдалеке, где-то среди кукурузы, стоит чёрный дом. Слишком далеко, чтобы его можно было назвать соседским.
«Ванесса — девочка моего возраста». Вспомнил он слова Анеллы.
Джон усмехнулся. Из под губ показались зубы. Глаз начал поддёргиваться. Он подтёр нос и выполз на солнцепёк. Через минут двадцать ходьбы развалюха стала ближе. Он сразу понял, что тут что-то не так. Дом не выглядит обитаемым. Розовая краска покрылась чёрной сажей. Он поднял руку и постучал в дверь. За ней раздалась тишина. Никого.
Анелла — выдумщица! Этому её отец научил. Заставлял смотреть на то, на что ей глазеть не следовало. Теперь вот не видит, что к чему. Непослушная выскочка! Столько всего пришлось исправлять из-за неё. Красота — всё, что у этой малявки есть. «Как бы Роберт не старался, он явно не выдержит». От этой мысли Джон наслаждёно улыбнулся. Тогда-то девчонка и прекратит сбегать от брата. А то уж слишком смелой стала.
Толкнув не запертую дверь, он встретился с сыростью. Внутри развалина похожа на вынутый из воды кукольный дом. Обои с потёкшими цветочками, полосочками. Светлая мебель с расплавленными от пожара ножками. И щели в полу из прогнившего дерева. Пришлось обойти все комнаты, чтобы убедиться, что здесь точно никто не живёт. На второй этаж не забраться. Лестница сгорела и угрожающе скрипела, зияя дырами. Сама то Анелла частенько тут прохлаждается. Пыль размазана по ступенькам. Вон крошки от сладостей. Парень поморщился, зацепив пальцами косяк. Ещё и заразу подхватить несложно. Повсюду разлагающиеся пятна, плесень и отвратительный запах. В углу лежала мёртвая крыса. Из оторванного бока выпадали червяки. Везде разбросаны предметы макияжа дальней давности. Он втянул носом и уловил оставшийся запах клубники. Такой же неуловимый, как и сама Анелла. Посещала это место сегодня точно, хотя он запретил сюда соваться. Джон сжал кулаки. Стены начали расплываться. Чтобы не свалиться прямо здесь, пора заканчивать обход.
Подвал. Чуть не забыл! Надо проверить и эту дыру, чтобы быть спокойным. Он открыл маленькую дверцу и спустился по танцующим ступенькам в подземелье. Мелкие окошки под потолком давали свет. Как только глаза привыкли к полумраку, перед ним предстало полупустое помещение. Джон шарахнулся назад и замер. Здесь не было трупа или монстра. Ужас внушало само место. Отклеивающиеся кремовые обои на одной стене. И висевшее на ней изображение бабочки в золотой рамке — отличительный признак, лишь раз попавший в объектив. С противоположной стороны — штатив для камеры. А на тумбочке запылённый экран телевизора. Так вот где всё началось!
Заметив брошенный в углу проигрыватель Джон кинулся к нему. Грязными, изрядно отросшими ногтями подцепил сломанную створку, куда пихают VHS-кассеты. Пусто. Он облегчённо выдохнул. А потом напрягся ещё больше. Вдруг плёнка была здесь и её кто-то забрал? Что, если была копия записи? Джон выпрямился и посмотрел на пошкрябанный пол. Вспомнилось сиреневое атласное покрывало. Гадко, противно. Не на экране, разумеется. А здесь, вживую.
Выйдя наружу, он вдохнул свежий воздух. Что хуже? Тот подвал, оставшийся позади? Или их дом, который теперь заполучил Роберт? Дядя Роберт. Так он себя называет. Когда наступил момент невозврата? Как он понял, что дети живы? «Интересно Анелла уже просила её защитить? Жаловалась? Пыталась сбежать?» Джон напряг височные вены, стараясь вспомнить хоть что-то. Но розовый туман быстро заполнял все отделы мозга. Предлагая забыть неприятное и окунуться в безмятежный покой. «Вы не имеете надо мной власти!». Ага. Он перерезал все пути. До мозга им больше не добраться. А пока ему просто нужно побыть в тишине. Включить музыку и побыть в тишине.
— «Наверное где-то в солнечный полдень…» — запел Джон, пихнув ногой камень.
8. BUBBLE ROOM
— Море — это там, где много воды? Больше, чем в ванне? — спросила Ванесса.
— Бесконечно много. И совсем скоро я буду гулять по ней ногами. У меня будет дом на берегу моря. Когда-нибудь уеду отсюда. Буду завтракать мороженным и сладким…
— Ты сказала, что и так завтракаешь мороженным.
— Ну, тихо! — Анелла лежала на пыльной постели. — Дай рассказать, если хочешь поехать.
— Я с тобой не поеду. Нельзя выходить!
Ванесса одета в замусоленное кружевное платье. Сегодня она особенно тихая. Анелла нашла её под кроватью, когда пришла:
— Чего ты испугалась? Сюда кто-то приходил?
Только спустя час подруга вылезла. Подобрала губную помаду и села в угол спальни. На наволочке узор в мелкий цветочек. А на оставшихся ногтях — неровные мазки перламутрового лака. Порой на неё не очень хотелось смотреть. Ванесса выглядила грустной и неподвижной. Сливалась со стенами, отчего, казалось, её рядом нет. Непонятно от чего сжималась и отталкивала руками воздух. Анелла хотела бы её пожалеть, но боялась обнять пустоту.
— Даже если кто придёт, я в комнате из пузырьков, — наконец-то Ванесса подала голос. — Ты тоже там спрячься. От своего дяди.
— Пока всё не так страшно, — приукрасила ситуацию Анелла и перевернулась на спину. — Хочу, чтобы ты жила вместе со мной. Покажу свои браслеты из бусинок, блестящие наклейки. У Джона во рту золотой зуб. Его тоже покажу. Когда будет спать. Мы сможем играть, и ты умоешься. Есть клубничное мыло.
— Мне опасно, — Ванесса затряслась.
— Ну, пожалуйста! Всего разочек!
— Нет! У тебя дома опасно! Не хочу!
— Ладно, — сказала девочка обречённо. — Может, когда Роберт свалит. Тогда придёшь?
— Он уйдёт. И тебя с собой потянет.
— Ничего подобного! — Анелла недовольно надула губы. — Я сама решаю, что делать. А его вообще посадят в тюрьму.
— Не посадят. Он взрослый. Они боятся тёмного человека. Скормят тебя ему. Он не даст подняться, когда…
— О чём ты?
— На руке у него живые часы. А голос такой, что в животе вибрирует. И сжимает так, когда неизбежная тьма рядом. Я всегда чувствую, когда он подступает, — Ванесса вдруг громко захрипела, заскользив ладошками по полу: — Он… пришёл… за тобой…
— Хватит! — Анелла тут же закрыла уши.
И просидела так несколько минут, боясь услышать что-то страшное. С ужасом смотрела на наволочку, не зная, пойдёт оттуда ещё жуткий рассказ или нет. Но, решившись убрать с головы руки, всё равно попала в самую кульминацию сюжета:
— …а брат твой умрёт.
— Нет! — Анелла спрыгнула с грязной перины. — Не говори так! Слышишь?
— Все мертвы…
— Замолчи! Я не такая! Я живая!
Ванесса затряслась и отбросив помаду, забралась под кровать. Зашептала оттуда:
— Будь послушной… будь красивой… будь послушной…
Анелла почувствовала, что и сама дрожит. Здесь только она придумывает страшилки о Роберте. А не наоборот. Хотя, с другой стороны, не стоило так нагнетать про дядю. Видимо, Ванесса чересчур ранима. После долгих лет издевательств, как она это называет.
Чуть успокоившись, Анелла тоже попыталась подлезть под матрас. Напрягало, когда подруга так делает: шепчет и судорожно качается:
— Несси… малышка Несси… ты Ванесса… будь послушной…
— Пожалуйста, перестань, — Анелла погладила её по светлым волосам, на сколько могла дотянуться рукой. — Мне пора. Джон поймёт, что меня нет. Он иногда начинает искать. Кажется, дома есть помада миссис Кроу. Хочешь, принесу? Ещё я могу подарить куклу. Не лучшую, а такую… тоже нормальную.
— Они любят, когда я улыбаюсь, любят меня, любят… Нет, не больно… — она постепенно затихала.
Рассвет только подступал. После завтрака Джон показывал свои сумасшедшие творения из стеблей кукурузы, пёрышек и скелетов каких-то пташек. Он говорил, что это приносит защиту, если составить их в определённый момент прихода утреннего солнца. Каждый раз, когда Анелла пыталась поднять тему разговора о мужчине у них дома, брат сразу же злился. Желание общаться с сестрой отпадало. И он с криками выгонял из комнаты:
— Всё всегда только тебе! Только тебя любят! Неблагодарная! Зачем всё портить?
Ему не нравилось, когда его вытаскивали в реальность. Поэтому Анелла старалась не упоминать о внешних ситуациях. Бывало, Джон со всей силой обнимал её, от чего шея хрустела, и судорожно повторял:
– Что они от меня хотят? Они не имеют надо мной власти! Я не буду делать никакого вреда. Скажи, что не уйдёшь! Скажи!
Анелла молча его выслушивала, стараясь отогнать воспоминания. От таблеток он становился добрым и капризным, как ребёнок. Отчего сестре казалось, что они сейчас с Джоном одного возраста. А это значит, можно перестать с ним советоваться и спрашивать разрешения на прогулку. Хотя она и раньше не считала это обязательным. Но теперь она это не считала обязательным уже с чистой беспечностью.
Лёжа на кровати, свесив голову вниз, она рассказала Джону тоже, что и Ванессе. Как проведёт будущее в доме около моря. Шёлковые волосы волнами рассыпались по пыльном полу. А спину кусали крошки печенья. Это означало, что дядя ещё не посещал комнату брата и не переворачивал со злостью матрас. В меню последние дни был только воздушный зефир. Такие вещи Анелла отслеживать умеет. Она годами практиковала свои лучшие навыки безупречной логики и интуиции.
— Еда будет всегда! Буду купаться в море каждый день. Смогу тратить миллионы на любые платья и сладости! А потом…
— А я что буду делать? — перебил Джон.
Его раздражало, что она перестала включать его в свои истории.
— Хочешь сказать, что пока ты будешь развлекаться, я буду гнить в тюрьме? Ты этого хочешь? Внутри круга безопасно! Ты поняла? Выйдешь — умрёшь! — с этими словами светильник с тумбочки полетел в угол и разбился над головой Анеллы.
— Нет, конечно, нет, — она попыталась додумать продолжение истории, отряхивая волосы от стекла. — Ты не дослушал!
— Думаешь, ты одна справишься? Ты ничего без меня не сможешь! Ты со мной или нет?
— Я так и хотела сказать! — кричала она в ответ.
К концу таких разговоров девочка переживала, что он покалечит её. Ну или себя. Хотя чаще попадало ей. Неизвестно, в какой момент Джону что-то не понравится. Брат и вправду перестал присутствовать в её мечтах. Вначале это казалось неправильным. Но потом она уже спокойно не дружила с ним в голове. Он не может перехватить её волну. Давно уже стало ясно.
— Только быстро, — согласился он на беседу. Однажды, когда был на пике своего здравомыслия.
— Роберт ищет деньги, — наконец-то произнесла Анелла, переживая, что брат может быть уже в сговоре с дядей.
— Их у нас нет.
– Он не верит. Думает, в доме есть сейф.
Она всё ждала, что Джон скажет, что знает, где они. Или что хотя бы понимает, о чём речь. Предложит поговорить с дядей. Но он лишь бессмысленно пялился в стену.
— Знаешь, что я думаю, — выпалил он, в итоге. — Деньги — это прикрытие. На самом деле Роберт приехал забрать тебя. Он просто пока это не понял. Ты непослушная, и это твоё наказание. И ты будешь молить спасти тебя, но мне уже будет всё равно.
Зачем её все так пугают? Анелла сжала кулаки. В груди поднималось негодование.
— Моли о помощи, — важно произнёс Джон, ткнув в пол пальцем.
— Вот ещё! Ты ничего не знаешь про деньги, потому что папа не доверял тебе, — выпалила Анелла.
Очень опасные слова. Поэтому не удивительно, что Джон её укусил. В ответ она ударила ногой в лоб. От чего он, не удержавшись, свалился с кровати. Подняться не получалось из-за головокружения. Он истошно рычал и посылал угрозы. Держась за кровоточащую руку, она выбежала в коридор. Несколько капель упало на полупрозрачное платье. Не поднимая головы, Анелла столкнулась с Робертом. Дядя явно слышал их разборки. Хотя они пытались говорить только если его нет в доме.
— Анелла, брат тебя обижает? — однажды серьёзно спросил он. — Джон бьёт тебя?
Но зная, что следующим вопросом будет: «Где деньги?», она замотала головой. Играя роль сочувствующего, он заставляет ещё больше его ненавидеть. Разрушает идиллию их дома. Поэтому то Джон и злится.
Неизвестно, как долго дядя у них «в гостях». Казалось, что вечность. Поубавился первоначальный азарт найти сокровища. Появились задумчивость и отстранённость. На самом деле он становился самим собой. Больше не нужно налаживать контакт. И вместо того, чтобы вернуться в цивилизацию, Роберт, наоборот, решил точно не покидать это место. Его тут держит голод. Внимание полностью переключилось на Анеллу. Куда бы она не пошла, чувствовалось, как за ней заботливо следят. Насмешек стало меньше, а напряжения больше. Стало боязно приходить домой. От недоедания и солнца появилась вялость. Один раз она уснула прямо в траве. Ночью Роберт нашёл её. Донёс до кровати и протянул тарелку. Анелла отказалась от мяса и зарылась в подушку. Лучше она тут умрёт, чем позволит собой помыкать. Но мужчина никуда не исчез, бережно поглаживая её волосы. Не было сил скинуть его руку.
— Ну зачем же себя так изводить? — сочувствующе сказал он, пронизывая жадным взглядом. — Ты можешь прекратить всё это, если отдашь то, что самой не нужно. И больше меня не увидишь.
Один раз она не выдержала и попросила брата подойти к дяде и прямо смело заставить исчезнуть из дома. За это пообещала рассказать, как дрессировать крыс, которые бегают между стенами. Обратно Джон вернулся с синяком под глазом. Но даже после этого не записал Роберта во враги:
— Сказал, что думал, я смогу отразить удар, но у меня оказалась плохая реакция. Но ничего, он научит.
Анелла не верила своим ушам. Любые последующие её уговоры не увенчались успехом.
— Всё под контролем! Дядя сказал, что ещё чуть-чуть подождет миссис Кроу. А потом, если она так и не появится, уедет, — лениво ответил Джон, приложив лицо к холодному кафелю.
— Говорю же тебе! Он прекрасно о ней всё знает. Он насмехается. Прогони его!
— Надо мной? — он оторвал лицо от стены. — Меня никто не посмеет обдурить! Никто! Кто я, по твоему? Да как ты смеешь? — и кинулся с кулаками.
Достучаться невозможно. По пустому взгляду понятно, что брат уже далеко отсюда. Ему делалось хуже. Не было перерыва между таблетками. Чем слабее Джон, тем меньше Анелла чувствовала поддержку. С каждым днём она всё больше оставалась с дядей наедине.
—
Анелла шла вглубь поля через жёлтые стебли. Иногда останавливалась, чтобы отдохнуть, и возобновляла ходьбу. Вскоре кукурузные початки сменились рожью. Море колыхающихся колосьев. Здесь царил аромат летней безмятежности. Лишь здесь, вне дома.
Мысли стали чётче. А с этим вернулось нелюбимое размышление, которое часто посещало голову: «Когда всё станет как раньше?».
«Раньше» могло означать те времена, когда единственной заботой Анеллы было разбить больше окон в городе, чем Джон. Незаметно пробраться в хранилище конфет-тягучек. Одеть на голову простыню и пугать прохожих. Поменять дверные номера. Суметь убежать от шерифа. Это «раньше» скорее всего, не вернётся. Девочка чётко дала это понять, из-за чего получила резаную рану на ляжке ноги. Приложив туда руку, она почувствовала колющую боль. Это случилось пару лет назад. Она тогда заявила брату, что больше не будет бегать с ним в город. А у него под рукой был нож. Точнее, он просто держал его в руке, а она слишком близко стояла. «Ты сама виновата», сказал он тогда. Причина в том, что Анелла устраивала шалости почти безобидно. Но только не Джон. Все его действия изощрённо жестокие. Он ко всему добавлял что-то своё. Поворотным моментом стала тихоня Джесси, которая потеряла ребёнка. Джон клялся, что не делал ей ничего плохого. Не до, не после беременности. И хотелось бы верить, но горожане так не думали. Они крупно ненавидели брата и сестру.
«Раньше» это когда Анелла опускала печенье в какао, сделанное опекуншей. Когда знала, что завтрашний день в принципе будет таким же, как и вчерашний. Когда чувствовала, что может изменить любые происходящие с ней события, если очень захочет.
Но самое главное «раньше» было до приезда дяди Роберта. Анелла хотела знать, когда же он уедет, чтобы не чувствовать его откровенный взгляд. Не ощущать обиду на Джона, что он её случайно ударил сильнее обычного. Не видеть себя беспомощной и маленькой.
Роберт отличается от несложных местных жителей. Анелла знает, что у них на уме и что с этим делать. Дядя же, по сути, замкнутый. И своим присутствием показывает тот мир за полем. В котором она родилась. Но больше туда не вернётся. Высокие пальмы, огромные кинотеатры, сверкающие огни ночного города, расстилающегося под холмами. Пустыня, названная в честь дерева, посвящённого Сатурну. Место, где «таких, как Анелла, забирают для украшательства экранов, чтобы промывать другим мозги». Так сказал папа.
Единственное, что спасёт ситуацию, так это отъезд дяди. Анелла ждала момента, когда кроме неё с братом опять никого не будет. Ведь тогда Джон снова почувствует себя главным и будет меньше на неё срываться.
—
Ванесса подарила платье. Грязно-розовое. Почти бальное. Если игнорировать содранные пуговицы на груди и заляпанный подол, то оно явно для принцессы. Анелла покружилась перед зеркалом. Глянув в отражение, удивилась. Волосы обволакивали похудевшее лицо. На руках синяки. Вот откуда Роберт догадался, что они с Джоном не ладят. Анелла забралась в ванну без воды и остаток дня провела сидя в ней, читая книгу. В таком положении и нашёл её дядя.
Судя по грохоту за стенами, он опять весь день потратил на поиски клада. И, как обычно, безуспешно. Поэтому сейчас, стоя на коленях около ванны, пытался донести, что его спокойствие уже на пределе. Анелла, как всегда притворялась, что не понимает, что от неё хотят. Если делать большие глаза и усиленно хлопать ресницами, то угрозы не пойдут в действия. Роберт всё ещё там. За невидимой стеной. Не в её мире. Рядом, но не около. Если не обращать на него внимание, ему не пробиться.
— Я осмотрел уже практически весь дом. Каждый угол этой развалюхи! Это всё. Это конец! Анелла, у тебя нет времени на обдумывание чего-либо, — он сжал края ванны, что даже костяшки побелели. — Я не желаю тебе зла. Я могу сделать твою жизнь лучше. Куплю всё, что захочешь. Что ты хочешь? Наряды, книги, пони?
— Мне ничего не нужно, — сказала она, закрывшись книгой.
— Джон совершеннолетний. Понимаешь, что это значит? Когда они не найдут миссис Кроу, то не отдадут тебя в пансионат. Они сделают Джона опекуном. В этой глуши тебе никто не поможет. Я же устрою так, что дом будет обходить любая проверка.
Анелла пыталась прочитать одну и ту же строчку несколько раз. Чтобы не слушать. Не слышать заманчивые предложения. Нельзя отклоняться от плана: «Я не знаю, где деньги. Их тут нет».
Запах дорогих духов окутал всё помещение. Через жалюзи солнце освещало высокий лоб мужчины. Прядь чёлки каштановых волос. Ей не нравилось, что Роберт сидит так близко. Анелла чувствовала, как он её разглядывает. Как взглядом скользит по коже. От мысли, что у него есть какой-то сценарий, который сработает, накрыло холодом, несмотря на жару.
В итоге дядя выхватил книгу из рук и забросил в тёмный угол. Он очень похож на актёра из телевизора. Который тоже не отступает от своего текста. Но ему здесь не место.
«Что если это всё постановка? Как на папиных кассетах?»
— Я считал, что найду их сам, — проговорил он, замедляя речь. — Пусть это и затянется на долго. Но я больше не буду тратить время впустую.
Сразу смекнув, что это было предостережение, Анелла перебрала варианты ответов. Чаще всего она пользуется важным заявлением «Мне не страшно» или тотальным финалом «Я всё равно ничего не скажу». Но сейчас её отвлекли золотые часы на дядиной руке. В этот раз они молчали, как и она. Здесь нет времени.
Роберт тоже опустил глаза на циферблат. И в повисшей тишине как-то сосредоточенно посмотрел мимо белого кружочка с цифрами. Видимо, только сейчас заметил, что минутная стрелка перестала дёргаться. Или он о чём-то задумчиво вспомнил? Наверное, о полиции. Которая его преследует. Или о работе. На которую должен вернуться. В Анелле затеплилась надежда: «Его ждут какие-то дела в городе, поэтому пора уезжать». А может, его озарило, что время никогда и не было нужно. Ведь оно только и делает, что указывает на то, что когда надо делать.
— Я не хочу провести тут пол жизни, — ответил Роберт изменившимся до хрипоты голосом. — И ты тоже.
А вот и нет! Она хочет. И дом, и кукуруза вполне годятся для проживания. Хоть и унылого. Плюс есть Ванесса.
— Я буду здесь жить вечно, — зачем-то, осведомила она дядю.
Он продолжил что-то внимательно выискивать в её лице. Анелла испугалась, что стеклянная стена растворилась, и она стала видимой.
— Я думал, вы погибли… — начал дядя.
«Нет! Не позволяй ему это говорить! Пускай не продолжает! Ты жива!» Девочка почувствовала, как в животе что-то сжалось. И хорошо, что дядя не знал, где они с Джоном. Так и должно было произойти. «И что бы Роберт сделал? Всё произошло наилучшим образом. Не дай себе в этом усомниться!»
— В тот день… — продолжил он медленно.
День смерти родителей.
– Нет, — она закрыла уши.
«Зачем напоминает?» Хочет окончательно довести. Она прижала ладошки к голове. Со всей силой. Чтобы наверняка ничего не услышать. Это какая-то новая тактика. Не надо было указывать на часы. Это в нём пробудило что-то. Лучше бы и дальше говорил про деньги. «Не пускай его ближе!». Анелла зажмурила глаза. Просидела так с минуты. Потом чуть расслабилась, что зря. Роберт внезапно схватил за плечи. От неожиданности руки сами отпустили уши.
— Что за платье? — яростно рявкнул он.
Анелла отпрянула назад. Что его так ужаснуло? «Молчи про Ванессу!» Роберт оттянул тонкий ворот платья в месте, где остались дырки от пуговиц. Ей не понравился этот жест.
— Откуда оно у тебя?
— Не скажу, — Анелла, подхватив длинную юбку, начала скорее выбираться из ванны.
— Немедленно его сними! — крикнул он ей в спину. — Не смей ходить в этом!
Зачем так злиться? Он не будет ей приказывать!
Поднимая розовый подол ткани, она побежала к себе. Роберт всё ещё смотрел в след. Брови жёстко сдвинуты. Он знает это платье. Уже видел. Анелла притащила сюда остатки памяти. Невыносимой и болезненной.
9. РОЗЫ И КУКУРУЗА
Джон принёс на кухню сорванные стебли кукурузы и расставил их по углам. Разложил поверх шкафчиков и полок. Анелла старалась это не задеть, аккуратно накладывая себе мороженное. Она кушает столько сладостей, но рёбра всё равно выпирают. Наверное, слишком длинные перерывы между едой. Тяжело поймать время обеда. В целом же Анелла чувствовала себя лучше. Джон наконец-то занервничал. Ему и так, везде мерещился заговор. Ну а теперь нашёлся источник — Роберт. Паранойя заставит брата действовать. Анелла села на кровать. В животе укладывалась еда. В коридоре летали мухи. Этих насекомых стало больше. Джон перестал их собирать. Главное, чтобы до её комнаты не долетели. В шкафу она нашла масло из садовых роз. Вылила часть тягучей жидкости и обтёрла розовые стены. Вскоре это привлекло пчёл. Пришлось закрыть окна и сидеть в духоте. Зато спальня пахнет, как у принцессы. Она так часто делает. В прошлый раз был аромат апельсина. До этого — духи уплывшей опекунши. Нужно подарить масло Ванессе. У неё дома ужасно воняет. И не только горелым. Запах трупа. Причём разлагающегося. Анелле хорошо знаком этот запах.
Розы притянули Джона. Он зашёл в комнату, притащив охапку кукурузы. Зря девочка объясняла, что хочет видеть только цветы. Он старательно разложил жёлтые листья на каждой поверхности. Лучше бы вернулся к отгонянию мух. В перерывах кричал, чтобы Анелла перестала общаться с дядей Робертом.
— Я с ним не общаюсь, — воскликнула она.
— Вы говорите за моей спиной! Тебе стало с ним интересно? Он только притворяется добрым! Что ты ему рассказываешь?
— Тогда прогони его. Заставь уйти! — сейчас лучший момент вложить эту мысль.
— Он не уезжает из-за тебя, Анелла! Ты ему что-то наговариваешь! Про меня? Хочешь получить?
— Ничего я не наговариваю. Дядя ищет деньги. Я же говорила.
— Брехня! Он богат. Они ему не нужны. Всё ты врёшь.
Закусив губу, она задумалась. Роберт упоминал, что деньги его, а не отцовские. Хочет вернуть себе своё. Надо было его выслушать. Впрочем, какая разница? Не собирается она ещё беседовать с этим злодеем. «Не подпускай его ближе». Лишнее общение ослабит круг. Поле, ограждающее от неприятностей. Бедный Джон всеми силами пытается его укрепить. Анелла даже взяла початок кукурузы в руки. Пора бы помочь. Но, не зная куда его класть, остановилась в нерешительности.
— Отдай сюда! — брат выхватил початок из пальцев. — Ты не ценишь, что имеешь. Роберт нам послан, чтобы добывать еду. Это замечательно, что он с нами. Требуется лишь не сболтнуть лишнего.
Закончив с украшением комнаты, Джон скрылся за углом. Но через мгновение вбежал обратно и пригрозил:
— И не смей никуда с ним уходить!
– И не собиралась! — воскликнула девочка, отойдя на безопасное расстояние.
Нельзя предугадать, когда закончится активное поведение и брат опять уйдёт в небытие. А пока она очень надеялась, что раз к нему вернулись силы, то и включится разум. Но пошла немного другая реакция:
— Нужно раздобыть пистолет. В городе выдадут только спички. А мне нужен пистолет, — глаза замеревшего Джона забегали по раскиданной везде кукурузе. — Дядя нашёл и забрал оружие! Теперь у него два. Уже приехал со своим. Чтобы убить меня.
— Думаю, не для этого, — она попыталась исправить ситуацию.
– Не веришь мне? Сомневаться удумала? Я сделаю это первым!
Потому что не позволит её тронуть. Анелла довольно улыбнулась. Всё таки Джон защитник. Стало чуть спокойнее. Откинувшись на подушки, она сладко прикрыла глаза. Таки всё налаживается. Роберт точно не отдаст пистолет, а новый Джон не найдёт. Слабость из-за экономии таблеток больше не позволяет выбраться в город. А там уже и дядя уедет. Брату достаточно вообразить, что сестра не в безопасности. И переключится с побоев на «быть начеку». Если Роберт захочет навредить. А он захочет, когда не найдёт деньги. Неизвестно, чего от него ждать. Но на тот период Анелла скроется. Исчезнет, как розовая мечта.
– Я сбегу, — сказала она Ванессе. — Не навсегда. Лишь на пару дней. Вернусь, когда Роберт поймёт, что я пропала, и уедет. И мы останемся только с Джоном. Будем жить дружно и…
— Не получится. Тебя привезут обратно. Сюда, — подруга сидела на полу, рассматривая мёртвую крысу.
Пришлось вернуть ей старое платье с оторванными пуговицами.
— Оставь себе, — Ванесса потрогала нежный тюль. — Неприятно в нём. Меня заставляли одеть.
Анелла всё равно запихнула его в шкаф, в ворох кружевных нарядов. Они пахнут затхлостью и пылью, но выглядят вполне прилично. Возможно, Ванесса — сбежавшая принцесса, но не рассказывает об этом.
— Я буду жить в кукурузе. Не в городе, — пояснила она Ванессе. — Пускай все начнут переживать. А может, я даже выйду к шоссе. Меня найдёт какая-нибудь женщина с детьми. Удочерит и станет новой мамой. Я умею притворяться послушной. Ну, если Джон перестанет драться, его тоже усыновят.
— Тебе не уйти. Не отпустят.
— Уеду далеко-далеко, — продолжила Анелла, не обращая внимания на возражения. — К дому около моря. Роберт не пойдёт следом. Он же не хочет встретиться с шерифом.
– Никто не уходит. Там нет города. Везде поля. Нет. Если будешь делать вид, что нравится, то боли меньше… Заберёт тебя. Заберёт… Будь радостной… красивой…
У Ванессы началась истерика. Натянула на голову сиреневое покрывало. С пятнами плесени и запёкшейся кровью. Что-то бормотала из-под него. Через полчаса успокоилась. Повязала крысе бантик. Белая ленточка врезалась в жёсткий мех.
— Давай ты пообедаешь вместе с нами? — тихо предложила Анелла.
Немного жаль, что подруга не верит, что Джона с дядей можно обхитрить. Не поддерживает идею с побегом. Наверное, никогда не пробовала. Анелле же не в первый раз. Она уже убегала от отца. Правда, исчезновение шестилетней девочки сразу обнаружили. Стало быть, поэтому родители переехали сюда. Обменяли голливудскую аллею на одинокие прерии кукурузы. Лишь бы не растерять детей.
— Нет! Отходить опасно, — опять занервничала Ванесса. — Надо ждать здесь.
— Чего ждать? Ну, пошли! — взмолилась Анелла. — У нас есть яичница. И бекон. Это вкуснее, чем крысы.
— Тихо. Тогда не заметит…
— Ванесса! Я в это больше не играю.
— У тебя дома опасно.
— Мы пройдём беззвучно. Дядя нас не заметит.
— Ждать здесь! — закричала подруга. — Не выходить!
— Он уже знает о тебе, — не выдержала Анелла, тоже повысив голос. — Но не верит.
— Потому что я в фильме.
Анелла замолкла. Таинственная запись привлекала всё больше. Увидеть бы её хоть чуточку. Одним глазком. Ванесса — актриса и повторяет, что здесь есть кассета с её участием. Анелла безоговорочно ей верит, поэтому обязана увидеть название киноплёнки. Или хуже: белую полоску с её номером.
— То в фильме, то с пузырьками, — Ванесса качалась вперёд-назад.
— А если… — приблизившись, Анелла аккуратно предложила: — Что, если Роберт посмотрит кассету? Тогда он увидит тебя по-настоящему?
— Не… выпускать зло. Все забыли, — она с ужасом прошептала.
— Ну, пожалуйста! Мне никто не верит!
– Не хочу, – Ванесса задышала сильнее, ковыряя дырку на платье. – Тьма. Там чёрное зло!
Вдруг она резко откинула крысу и закрыла уши. Это знак, что её теперь тут нет. Не достучаться. Не услышит, как Джон.
День наполнен июльской духотой. Укрывшись в траве, Анелла взялась за чтение. Перелистнув страницу, уставилась на пролетающие пушинки. Порхая, они ложились на газовое платье. Солнце приятно грело худые плечи. В голову лезли мысли о спичках, которые упомянул Джон.
Роберт нашёл её быстро. Слишком хорошо выучил Анеллу. На нём свободная рубашка и ремень брюк с массивной пряжкой. Увидев в его руках клубнику, появилось желание «вскочить и убежать». Дядя действительно пытается привязать к себе с помощью бесконечных угощений. Анелла глянула на стену кукурузы. Если что-то пойдёт не так, сразу там скроется. Мужчина протянул ягоду. Улыбаясь, как в первый день приезда, сел рядом, вплотную. Анелла, приподнявшись, отсела подальше.
– Давай я буду говорить с тобой, как со взрослой. Согласна? – спросил он за её спиной.
– Давайте обсудим Ваш отъезд отсюда, – вежливо сказала Анелла, облизывая пальцы от сладкого сока.
— Ну же, называй меня на «ты». Мы не чужие, — по голосу понятно, что у него ещё получается быть добрым. — У тебя хорошая память. Верно? Ты уже не маленькая девочка. Я сразу не догадался, что с тобой надо по-другому.
Купюра в 100 долларов. Помято сжатая в кулаке Роберта. Он перекинул руку через плечо Анеллы, показывая перед глазами то, что когда-то валялось в сумке миссис Кроу. Сомнений быть не может.
– Ты расплатилась этим с фермером. Помнишь?
Ноги свело холодом. Так вот как он понял, что они с Джоном здесь!
– Откуда взяла? — спросил дядя.
Как он заполучил деньги? Фермер, небось, уже мёртв. «Только не отвечай. Не давай даже минимум информации. Пускай ему не будет легко. Ты ничего не знаешь.»
— Посмотри, — он ткнул пальцем в ряд чисел на бумажке. — Серийный номер. Я пометил их. Стопки таких купюр лежали в чемодане, который получил твой отец. Он не выполнил то, за что я заплатил. И не потратил. Значит, вся сумма не тронута. Папа умер. Я хочу знать, где лежит мой чемодан.
Анелла смотрела на цифры. Вокруг стрекотала саранча. Спину грело присутствие Роберта.
— Держи, — в итоге сказал он, впихнув деньги в карман платья. — Тебе ещё понадобиться, когда решишь сбежать отсюда.
Ничего она не сбежит! Ей здесь нравится. Она хочет тут жить всегда, вообще-то.
— Что ты сделал с фермером? — воскликнула девочка, обернувшись.
– Он заехал в казино. Один звонок, и я понял, куда ехать. С ним всё в порядке. Откуда взяла 100 долларов?
— Всегда были здесь, — Анелла решила ответить хоть что-то, чтобы от неё отстали.
– Правильно. Как и вся сумма.
Это невыносимо! Он просто неспособен ей поверить. Ей было лучше вообще не открывать рот. Дядя заговорил жёстче:
— Ты так просто не избавишься от меня. Рано или поздно расскажешь. У нас полно времени. Мне начинает тут нравиться. А вот ты вряд ли захочешь провести этот отрезок жизни так, что потом будет больно даже вспоминать.
— Ваши угрозы не работают.
Потекли минуты молчания. Очень хотелось резко встать и уйти. Но нет. Пускай Роберт первый уходит. Иначе будет казаться, что она испугалась. Анелла театрально разгладила складки платья. С радостью бы вернуться к чтению книги, но опасно терять бдительность. Неизвестно, что мужчина сделает в следующее мгновение. Но тот спокойно окинул глазами окрестность. Шелестящее поле. Раскалённое небо. Бесцветные пролетающие пушинки.
— Это место напоминает мне детство, — сказал он задумчиво. — Подобная утопия. Будто возвращаюсь туда. Никто не знал о нас.
Мама говорила, что родилась в Канзасе. Пыльный юг с фермами. Изначально потерянный. Прищурившись, Анелла посмотрела на отстранённый дядин взгляд. Удивительно, что он ещё не забыл, какого это — быть ребёнком.
— А потом? — спросила девочка.
— Потом я поехал в город. Купил киностудию, часы…
Золотой ролекс. И стал злым. Всё ясно. Анелла опустила голову. Он убрал с её плеча волосы, от чего оголилась шея с пожелтевшими следами. От пальцев Джона. Они немного поспорили позавчера. Брат сказал, что у него есть секретная миссия, а сестра мешает её выполнять. Улыбка Роберта исчезла. Заметил синяки. Глаза начали напряжённо выискивать новые ссадины. Нашёл ли? Конечно, нашёл. Пускай увидит их все! Пускай поймёт, что чем скорее уедет, тем быстрее Джон успокоится.
Вывернувшись, она вскочила на ноги. Пора скрыться в лабиринте кукурузы. Но дядя остановил, схватив за руку. Воспользовавшись моментом, взъерошил ей волосы:
— Ты достойна лучшего, Анелла, — сказал он и зашагал к дому.
10. БРОДЯГИ
Вечерами девочка ложилась спать пораньше. До возвращения брата из мира грёз. Чтобы не получить от него тумаков. И как назло, именно в эти моменты дядя спускался в погреб поупражняться в ударах. Там в земельный пол вбит деревянный столб. Роберт долго ударяет по нему кулаками, вплоть до разбитых костяшек.
— Джон! Почему он это делает? — Анелле интересно, зачем дополнительные упражнения, если они уже отработаны на стенах дома. Когда обнаруживается очередной пустой тайник.
— Говорит, это помогает держать удар. А ещё не думать, забыть.
— О чём забыть?
— О том, о чём не может вспомнить. Всё из-за тебя! Стоит заикнуться о тебе, сразу даёт подзатыльник. Хочешь, покажу какой?
Под самым низом дома, при свете жёлтой лампочки дядя не слышит вспышек Джона. Земля блокирует любой звук. Где бы Анелла не пряталась, брат везде находит, вбегая в каждую комнату. Уже никакие уговоры и обещания не могут его успокоить. Давать сдачи стало невозможно. Сжавшись в комок, она защищала хоть какие-то участки тела. Он не жалел сил. Не смягчился, как она предполагала. Будто был снят некий барьер. Видимо, не стоило рассказывать Джону о «Билете в Страну Чудес». Теперь он решил, что сестра — изначальный источник прибывания здесь Роберта. Во всём винит её, и возможно, прав.
— Ты его позвала! Когда не найдёт денег, накажет тебя, — опять пугал он. — Давай, давай! Оттягивай свой исход.
— Я не специально, — отбивалась она, стараясь не заплакать.
— Его бизнес построен на пытках и насилии. Отец никогда не давал тебя увидеть. Спрятал здесь. От дяди. И причин было полно.
— Неправда. Врёшь! Папа переживал за украденные деньги.
Джон выплёскивал различного рода страшные истории. Внезапно оказалось, он много чего скрывал. Или же, благодаря таблеткам, совершенно посадил свой мозг, что добрался до захоронённых воспоминаний. Закопанных. Но не глубже, чем миссис Кроу.
— Дядя обучался кодировать разум, но ушёл, оставив программистов. — зловеще шептал брат. — Он нашёл какую-то лазейку в подсознании, способную вывести из системы. Поэтому-то они его и боятся. Что он её когда-то использует. И разрушит их планы.
— Вообще-то он сказал, у него киностудия, — Анелла недоверчиво подняла бровь.
— А как обучают актёров? Ты знаешь? Их мозг раскалывают. Кусочки носят разные имена и истории. Но чтобы сделать фундамент, используется изнасилование, электрошокеры, гробы и клетки.
Приходилось убегать от этих повествований подальше. Джон догонял только до погреба. Поэтому Анелла сидела около двери, пока за ней не раздавались поднимающиеся шаги дяди. Это ожидание защиты, которой не будет, угнетало безнадёжностью. Но когда-то они с братом всё уладят. Дядя уедет навсегда, и Джон успокоится. Всё будет хорошо.
—
— Посмотри, что я нашёл, — сказал Роберт, внезапно появившись по другую сторону стола.
Урчание в животе напомнило о том, что Анелла сегодня ничего не ела. Только голод заставил забежать домой. Открыв холодильник, она нашла баллончик со взбитыми сливками. Красиво выложила их в хрустальную вазочку. Забравшись на стул, взяла ложку. К ней подошёл дядя. Она не подняла головы. После рассказов Джона ещё более не по себе ловить его взгляд. Может Роберт и мучает людей, но здесь ему это сделать не удастся. К тому же есть львиная доля вероятности, что брату передался талант воображения. По кровной линии от сестры. И парень просто испытывает его на дяде, как Ванесса в своих страшилках.
Остановившись, мужчина что-то кинул на стол. Перед тем, как оторваться от сладкого крема, в нос ударил мерзкий запах. Перед девочкой лежала оторванная человеческая кисть. Тёмно-серая кожа треснула и съехала с костей. Её остатки придерживали тугие кольца золотого браслета. Ногти стали длинней. У самого основания скрючился ободок рваного мяса. Роберт взял баллончик и выдавил оставшиеся сливки себе в рот:
— Я, конечно, знал, что у вас проблемы, но чтобы настолько…
Скорее всего, рука нашлась застрявшей в кукурузе. Либо её принесли сюда крысы. Анелла помешала белую жижу в вазочке. Пытаясь выглядеть спокойно, пояснила:
— Это Эрин Кроу.
— А где остальная часть? В подвале земельный пол. Она там? — спросил он, пытаясь заглянуть в лицо. — Хочу знать, чего ожидать. Потому что это последняя локация в доме. Уже всё проверенно.
Не всё. Спальня Анеллы не тронута. Для обнаружения нежелательных гостей там по всему периметру пола рассыпаны блёстки. Тонким слоем искрящейся пыли. В виде какой-то фигуры. Девочка уже не помнит какой точно, но проверяет её нетронутость по возвращению с прогулок. Дядя, незнающий все эти призрачные ловушки, точно бы задел узор или оставил на нём отпечаток ноги. Как Джон, после которого приходится поправлять все блёстки занаво.
Отложив ложку, девочка подняла глаза. Пускай Роберт перероет всю землю зря. Его самодовольное нахальство или доминирующая походка не сработает. Нет, ему не удастся войти в доверие, подружиться или ещё что он там умеет. Скоро вообще Анеллу не увидит!
— Хорошо, я понял, — он ласково улыбнулся. — Есть столько способов заставить тебя говорить. Но я стараюсь действовать гуманно.
— Мне не страшно, — Анелла откинула назад волосы, задерживая дыхание.
— Тогда почему не сообщила в полицию? Когда миссис Кроу умерла. Не попросила о помощи? — он ткнул пальцем в оторванную кисть: — Эта женщина приносила еду. Как ты планировала потом питаться? На кого надеялась? На Джона?
Опять эти сложные вопросы! Почему она обязана о чём-то думать? Тут всё происходит само собой и вполне удачно.
— Это он запретил тебе звать на помощь? — не на шутку распылился Роберт. — Никуда не выходить? Он что-то сделал с миссис Кроу? Кто тебя заставляет молчать? Сколько здесь ещё убитых людей?
В голову ударил жар.
— Нисколько, — она ответила быстро.
Мужчина усмехнулся. Он догадывается. О чём-то, что ей самой неизвестно. Анелла почувствовала, как он видит её изнутри. Перехватывает волну. Находит секретные места и давит туда. Выскочив из-за стола, она выбежала на свежий воздух. Под воздушный шар солнца.
Сегодня Ванесса выглядела по-другому. Наряднее что-ли. На голове всё та же наволочка с дырками, а вот платье поменялось на смято-атласное. Плохо застёгнутые туфли. Белые кружевные гольфы под цвет кожи. Длинные перчатки до локтей, местами с затяжками.
— У нас ужин для принцесс, — объявила она.
— Круто! — Анелла захлопала в ладоши, готовясь поддержать любую еду.
Она тоже одета, как всегда, идеально. Многослойное платье персикового оттенка. Миссис Кроу его называла «исключительно для выхода в гости». Волосы, пышными волнами струящиеся по открытой спине. И туфли. В последнее время слетающие с пяток. Поэтому их надо удерживать пальцами ног.
В розовом доме гулял сквозняк. Заглядывая в каждый угол, насвистывал забытые мотивы. Мелодии и разговоры, что слышал раннее. В те времена, когда здесь не было выбитых окон и крыс. А повсюду были раскиданы мягкие игрушки и куклы. Прислушиваясь к завыванию, Анелла покосилась на стену. Обгоревшую. Тёмную, как пятно в её спальне.
«Чем чаще сюда заходишь, тем тяжелее потом выходить», беззвучно зашептали обугленные обои. «Ты должна остаться. Живи с нами».
Наклонив голову, девочка провела по ним взглядом. Переплетённые между собой цветочки облепили весь первый этаж. Обрываясь у коридора. Далее шли голые деревянные панели. А на том конце зияла дыра. Сгоревшая до тла комната открывала пейзаж на пустынное поле.
«Что ты тут забыла? А если дядя объявится? Лучше делай, что говорит Джон, и сиди у себя дома».
Но размышление прервало звяканье кастрюли. Ванесса начала готовить. Отогнав сомнения, Анелла побежала на кухню. Подруга, как обычно, варила сиреневатую жижу. Не включая плиту, кидала в суп головки сушёных цветов, мелкие карамельки и стеклянные бусинки. Потом разлила по чашкам холодный чай. Предварительно размешав в нём белый порошок. Неизвестно, что это было, но добавки не захотелось. Пальцами потрогав онемевший язык, Анелла отвернулась от второй кружки.
— Это то, что помогало переносить те дни в подвале, — объяснила Ванесса и поманила за собой: — Ну же! Пошли в зал!
Буквально совсем скоро в доме всё окрасилось в другие тона: более яркие и весёлые. Наверное, из-за разноцветных сладостей, от которых ломился стол. Желейные мишки, тягучая лакрица, марципановые шарики. Так и манили к себе. И на вкус оказались вполне съедобными…
— Приятного аппетита, — сказала Ванесса важно. Стряхнула от пыли салфетку и расстелила её на коленях.
Потолок в комнате сильно вытянулся вверх. Улетая, проглотил темнотой люстру. Стены тоже потихоньку оживали: то наступали со всех сторон, то отодвигались ещё дальше. Цветочный узор на обоях зашевелился. Заплясал, отделившись от своего контура. В такт доносящейся отовсюду минорной песенке. Будто где-то спрятан магнитофон или крутящаяся пластинка. Перед глазами всё сладко поплыло, источая слабоватое свечение. Девочки рассмеялись.
Ванесса сняла и откинула в сторону перчатки. Шрамы, покрывающие её кожу, сразу задёргались. Расширяясь и сужаясь в размерах. Ещё чуть-чуть и совсем исчезнут. Следом на пол полетела наволочка.
Анелла вгляделась в лицо подруги. Оно терялось в полумраке. Но были хорошо видны червяки. Облепившие весь лоб и щёки. Или это тоже порезы? Они норовились сбежать, но в итоге копошились в одном месте. Светлые волосы прилипли к выпуклым скулам. А цвет глаз переливался. Ежесекундно. От серого до небесного оттенка. Подстраиваясь под общую палитру стен. Но всё изображение девочки опять разъезжалось, рискуя в конец раствориться. Не смея больше терпеть эту неопределённость, Анелла предложила:
— Давай мы тебя накрасим? Подчеркнём черты.
Ванесса улыбнулась. По крайней мере, так выглядело. Её ухо проколото серёжкой. Золотым колечком. А на другом оторвана мочка. Или отгрызана? Она ведь часто спит на полу. Любая пробегающая мимо крыса могла запутаться в локонах. Наверное, после подобного инцидента пришлось предохранять голову наволочкой.
— Это мой цвет, — Анелла открыла флакончик с розовым блеском для губ. — А у мамы любимый белый. Она всё белое любит. Наш дом ей бы сейчас понравился. А у Джона всё чёрное. Даже мысли. Папа называл его подсадным агентом. Сказал, что брат докладывает о моём плохом поведении.
Она старалась говорить без пауз. Голосом подбадривая саму себя. Но руки, накладывая макияж, всё равно подрагивали, пытаясь сфокусироваться на искажённых формах. Ванесса сидела против света. Спиной к закату. Последними лучами, проскальзывающим сквозь окно.
«Тебе уже пора. Иди домой к дяде».
Ничего ей не страшно! И дядя тут не нужен. Сейчас она украсит Ванессу, и та больше не будет скрываться. Никто её не узнает. Анелла бережно взялась за тюбик с тушью. На столе между тарелок разложено неимоверное количество косметики. Откусанные липкие помады. Лысые кисточки. Раскрошившиеся перламутровые тени для век.
— Меня часто красили. Только придётся полюбить подвал, — Ванесса зажестикулировала, мешая мазать ресницы. — Ты красивая. Тебя тоже снимают?
— Нет. Ни разу.
Перед взором на секунду промелькнул отец. Телевизор, выдвигающийся из-под полки. Жуткая музыка вначале титров…
«Прочь надоедливые картинки!» Захотелось их отбросить. Анелла медленно мотнула головой. «Ты ничего не видела». Но язык, улучив момент, принялся описывать всё в красках. Торопясь. Ведь другой возможности выговориться уже не будет:
— Знаешь, я… видела, что случалось. Я надеялась, что папа передумает. Им была нужна еда. Они опять приходили. Бродяги. Мама ничего не знала. Потому что я выдумщица. Она не виновата.
— Тише, тише. Будь красивой, — Ванесса погладила по щеке, от чего в носу защипало.
— А то бы и меня снимали. Джона не заставляли. Ему нравилось. А я должна была молчать, — Анелла уже говорила, не останавливаясь. — Когда бы я чуть подросла, тоже превратилась бы в актрису. Он сказал, это не так. Но папа… он постоянно меняется. Мне жаль!
Девочка никак не могла сосредоточиться. Слова чётко не выговаривались. Вокруг всё разъезжалось из-за выступающих слёз. Оказалось, она уже сжимает костлявые плечи подруги. Умоляюще всхлипывая:
— Мне так жаль. Ванесса! С тобой что-то сделали? Я могла бы это остановить… Скажи. Скажи, ты живая? Только не молчи!
— Будь радостной…
— Я не оставлю тебя. Мы убежим вместе. Да, — Анелла закивала, подтерев нос.
— Я покажу розовую комнату. Там все печали растворяются, — произнесла Ванесса почти в полной темноте. — И после уже не плохо. Только пузырьки.
— Нет, — она отстранилась на спинку стула. — Мне так нормально.
— Не обязательно пузырьки. У тебя это могут быть…
Блёстки. Комната из блёсток. Звучит не плохо.
Девочка лениво почесала лоб. И всё же ей это не нужно. А то потом ещё привяжут к кровати и будут давать пюре. Но Ванесса предсказывающе захрипела прямо в ухо:
— Тебе придётся. Иначе это сделает Роберт.
Анелла распахнула рот, чтобы в ужасе закричать, но вместо этого зевнула. Тяжёлая истома расплылась по всему телу. Сон стремительно накатил с невероятной силой. Вокруг закружились чашки с чаем, белый кадиллак, фарфоровая кукла, праздничный торт, кассеты… Музыка вокруг исказилась, закручиваясь в вихрь. Поглотив в себя остатки света и блеска для губ.
11. ТЁМНЫЕ СТЁКЛА
Девочка очнулась в полумраке. Который час? Все краски померкли. Обои снова плесневелого цвета. Свечи потухли. Голова Ванессы со спутанными волосами покоилась затылком к Анелле. Выбираться из-за стола крайне тяжко. Тело еле слушалось. Тянуло сесть обратно. Джон наверняка уже отправился её искать.
Во рту пересохло. Сладости, тянучки и карамельки снова выглядели засохшими. Странно и неуютно. Запах гнили заполнил тёмные углы. Выйдя из зала, девочка поторопилась к выходу. Вялыми ногами не получалось идти быстро. Вязкая жуть кусала за голые пятки. Голод давал о себе знать. Как долго она проспала? Небо светлело. Второй раз за день?
Жмурясь от света, она заметила знакомую фигуру. Внизу крыльца, положив руки в карманы, ждал Роберт. Знакомое чувство болью пронеслось в памяти. «Успокойся! Всё хорошо. Кадиллак далеко. Он не увезёт тебя. Глупые страшилки Джона». Анелла унимала нарастающее беспокойство. Это точно наказание. За её выходки и поведение.
— Так и думал, — он улыбнулся. — И часто тут ночуешь?
Вот почему так голодно. Не приходила домой всю ночь. Она спрыгнула на землю, лихорадочно придумывая, куда бы убежать. Земля покачнулась. Головная боль усилилась. Анелла заметила, что сидит на корточках и держится за траву. Дядя живо оказался рядом. Убрал ей волосы со лба и сосредоточенно спросил:
— Тебе страшно ночевать дома? Я не хочу быть врагом.
«Не верь ему. Не подпускай ближе». Сейчас всё будет хорошо. В морозильнике ждёт мороженное. В комоде шоколадка. Осталось благополучно вернуться. Нужна лишь секунда перевести дух. Песок под ногами двигался словно волны. Чтобы не укачивало Анелла подняла голову, поверх которой Роберт уставился на окна Ванессы.
— Тебе там не грустно? — мрачно спросил он, пронизывая взглядом стены.
— Я там не одна.
Он вернул взгляд на Анеллу. Вдруг вспомнился погреб. Дядя же собирался его проверить. Почему занят другим? Прогуливается, поджидает её среди вереска.
— Я не как твой брат. Со мной такое не пройдёт, — мужчина чётко выговаривал слова. — Мне нравится то, что я вижу. И не приукрашиваю блёстками.
Целые сутки. Ужин для принцесс продлился на целые сутки. Память медленно теплела. Дядя, небось, уже весь погреб перевернул вверх дном. Закончил проверку. Или нет? Денег то нет. Вот и вышел её искать.
— Посмотри, — он обвёл окрестность прерий рукой. — Тут никого нет. На много миль вокруг. Мы здесь совершенно одни.
И Джона рядом нет. «Срочно убегай! Затеряйся в кукурузе.» А как же мороженное? Живот стянуло. То ли от страха, то ли от голода. Роберт продолжал говорить, несмотря на её оцепенение. Что ему надо? Почему не видит, что она умирает?
— Всё закончено. Дом сгорел. Глянь, скоро обвалится потолок, — и опять настойчивые вопросы: — Как здесь кто-то выживет? Как она могла сюда попасть? Как давно живёт здесь?
— Не так давно, — Анелла морщилась от его громкого голоса. — Её держали в санатории. Невкусно кормили и привязывали к кровати. Поэтому сбежала.
— Психушка, значит, — определил Роберт. — В городе есть такое здание?
«Не говори! А то ещё пойдёт проверять. Что ему надо? Почему не оставит в покое?» Она переживала, что Роберт рассмеётся. Назовёт «выдумщицей» или «лгуньей». Но его лицо потемнело. Завибрировало опасностью. Он спросил, серьёзно понизив голос:
— Откуда ты знаешь, что её зовут Ванесса?
— Она сама сказала.
Дядя резко выпрямился. Анелла оставлена в покое. Орлиный взор направлен на сгоревший дом. Одно движение и он поднялся на крыльцо. Остановился на пороге. «Только не это! Бедная Ванесса не успеет убежать». Собрав все силы, Анелла тоже поднялась с корточек. «Просыпайся! Тьма приближается. Прячься!» она мысленно посылала подруге предупреждение. Роберт всё ещё стоял в проёме. Закинув руку на дверной косяк. Почему не заходит? Что его останавливает? Переживает, что потолок упадёт? Прислушивается? «Будь тихой…» Затем он медленно вошёл в холл.
Анелла, подойдя ближе, наблюдала за его спиной. Проследила, как он подошёл к лестнице. Взялся за чёрные перила и потряс поручень. Хруст показал, что до второго этажа не добраться. Само собой! Продырявленные ступеньки не выдержат мужчину. Он очистил ладоши. Чёрная сажа. Обтёр об длинные брюки. Проигнорировал сгоревшую комнату. Прошёлся до зала. Анелла в ужасе оббежала дом и заглянула в окно. Сквозь выбитую раму видны расставленные повсюду тарелки. Ванессы нет. Вздох облегчения. «Успела!» Улышала их разговор снаружи. Вот и разбудилась. Или же её спасло волшебное чувство интуиции?
Дядя прошёлся рукой по столу. Белый порошок. Потерев его между пальцами, он сразу направился к выходу.
Отпрянув от окна, девочка отошла подальше. Но не уходила. Важно проконтролировать, чтобы дядя наверняка вышел из дома. Ванесса будет в безопасности. Подруга — это её секрет. Никто не увидит и не отнимет у неё этого.
Анелла сладко потянулась. Разгоняя загустевшую кровь. Кузнечики тоже просыпались. Заиграли на скрипках в утренней духоте. Она слышит их мелодию. Навевает дремоту. Роберт приближался достаточно быстро. Прямо к ней, что не сразу стало ясно. Взял за подбородок и запрокинул её голову вверх. Анелла попыталась вывернуться. Он схватил за щёки. Цепкими пальцами попытался расширить веки. Хочет увидеть глаза. Она намеренно зажмурилась. Пихая в твёрдый живот и выскальзывая назад. В итоге Роберт отпустил. Больше не удерживая, приветливо спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
Издевается. Похуже, чем Джон. Наверное, собирался найти страх. Или вынуть блёстки из глаз. Но не получится! Потому что боится Джона, который его обязательно накажет. Она потёрла нос и зашагала к своему дому. Роберт к ней больше не притронется. С этого момента. Никому не позволено трогать её лицо. Даже близко не подойдёт. Анелла обернулась и громко объявила:
— Не иди за мной.
Остановившись, дядя развёл руками:
— Тогда останусь здесь. Вдруг где чемодан завалялся.
Сгоревший дом. Как она сразу не догадалась? И здесь всё разнесёт. А может, он до сих пор намерен найти Ванессу? Девочка отчаянно перебрала идеи. Мозг выдавал их тягуче и неохотно. Всему виной испорченные конфеты-тягучки. Придётся сказать начистоту. Анелла ласково улыбнулась и нехотя объяснила ситуацию:
— Ванесса устала и спит. Мы всю ночь проболтали. Давай не будем её беспокоить?
Мужчина, подумав, внимательно кивнул. Сдвинув брови, смотрел в упор. Ещё не совсем безжалостен. Даже не стал возражать. Всё-таки он ей верит. Анелла смилостивилась. Он заслужил её присутствия. Так уж и быть. В компании дорога не так одинока.
— Джон ничего не делал с миссис Кроу, — она пошла вперёд, зная, что дядя сделает то же самое. — Правда. Сама умерла. Перед телевизором. Мы закопали тело. Полностью. С рукой. Но ей не понравилась гробница, и она уплыла. А купюру я у неё нашла. Всегда лежала в сумке.
— Погоди! — прервал за спиной голос. — Деньги не могли быть у Эрин. Она про них не знала.
— Да, но они были у неё. Все 100 долларов, — опять ей не доверяют. Анелла надула губы. — Ты ошибся! Как с тайником. Сказал, что земля оплачена… Но папа не знал про этот дом. Поэтому-то не мог прятать тут деньги.
— Вся территория, всё кукурузное поле принадлежат твоему отцу.
— Неправда, — она указала вперёд, на приближающуюся крышу. Белую, отражающую солнце: — Мы сами нашли этот дом. Джон предложил остаться. Я согласилась.
— Получается, вас сюда не привезли? Джон, значит? Думаешь, случайно? Миссис Кроу с радостью оставила вас себе?
— Миссис Кроу здесь не было. В доме было пусто.
— Стоп! — Роберт в два шага нагнал её. — В какой момент появилась опекунша? Она была одна?
«Что я делаю? Зачем рассказываю?»
Анелла вспомнила, как открылась дверь. Аккуратно и вкрадчиво. Чтобы не спугнуть сирот. На пороге двое. Эрин Кроу и человек в чёрном костюме. У парочки одеты круглые очки. Тёмные стёкла против местного климата.
— Думали, у тебя суперспособности, — позже пояснил Джон. — Защищали свою шишковидную железу. А потом поняли, что силы у тебя нет. Пока ты здесь, ты не избранная.
— А я не собираюсь ею быть. Вообще-то, — не давая себя в обиду, отвечала Анелла.
Незнакомцы заплыли в узкий коридор. Вокруг зыбкий жёлтый туман. Ужасно хотелось кушать. «Может мама жива? Эти двое пришли сказать об этом?» Джон тоже вышел из-за угла. Человек с золотыми перстнями притушил сигарету. Об стену, которая в последствии станет ему вполне родной. Однажды он явится ещё раз. Для того, чтобы умереть.
— Анелла! — позвал Роберт. — Не отключайся. Тебе надо двигаться. Походи, чтобы разогнать кровь.
Увернувшись от руки, которая настойчиво хотела помочь, девочка поднялась на ноги. Как опять села на песок, неизвестно. Может, она спит с открытыми глазами? Джон так умеет. «Джон!» вспомнила она. Посмотрела на окна. Заметил ли брат, что она с дядей? Будет снова орать.
— Что значит «озвереет»? — рискнула спросить она у стоящего рядом Роберта.
— Разозлится, — подумав, ответил он. — Очень сильно. Сделает что-то очень гадкое и неприятное. Станет как животное. Это ты сейчас про Джона?
Всё ясно. Так оно и есть. Правильно подобранное слово.
Сорвавшись с места, Анелла побежала к веранде. Не обращая внимание на головокружение, распахнула дверь. Кухня. Холодильник. Шоколадный крем. Вернуть прежние силы. Тогда сможет думать. После третьей ложки подняла глаза. Джон стоял, чуть покачиваясь. В полумраке. Сложив руки на груди. Только не сейчас! Когда она так ослаблена!
— Где мои таблетки? — спросил он поначалу тихо.
— В банке.
— Там осталось две штуки. Должно быть 47. Я всё пересчитываю.
— Потому что ты их все выпил, — устало объяснила Анелла. — Они всегда заканчиваются.
— Это ты их взяла. Я же вижу! Забрала от меня!
— Я не брала. Очень надо! — она возразила. — Ты ничего не помнишь. Сам их скушал.
— Обвинять вздумала? — взорвался он. — Очень долго я пытался тебя защищать. Я! Слышишь? Это я помог! Но теперь не дождёшься!
В живот полетела книга. И прежде чем Анелла успела опомниться, Джон налетел с кулаками. Костяшки больно ударились об худое тело. Не тратя силы на крики, она лишь отбивалась. Но любая сдача получалась незначительной. Не получилось даже укусить. Он схватил со стола скалку. Не тронутую со времён Кроу. Поднял над головой. Анелла сжалась в комок. Но перед самым ударом его руку остановил Роберт. Успел, только-только появившись с улицы. Вывернул кисть. Пальцы разжались. Скалка упала, скинув остатки муки.
— Ты прямо сейчас выйдешь из этого дома. И вернёшься, когда успокоишься! — рявкнул Роберт, отпихнув парня в сторону.
— С чего это вдруг? — Джон опешил.
Ему давно не приказывали. Дядя сделал шаг навстречу. Высокая фигура заставила отступить назад. Забытое чувство «не связывайся» направило к выходу из кухни.
— Ну и ладно, — Джон хмыкнул, вскинул голову. — Я пойду погуляю. Вам это просто так не останется! Это не по плану. Точно говорю! Люби меня — не люби меня. Да, дядя Роб?
Лицо Роберта окаменело. Джон, потоптавшись, вышел, недобро посмотрев на Анеллу. Дверь с грохотом захлопнулась. Девочка замерла в ужасе. Теперь всё по-настоящему кошмарно. Джон на всю жизнь запомнит этот момент и будет ей припоминать.
— Не нужно было этого делать! — наконец выдохнула она.
— Он бы тебя сейчас прибил, — Роберт пихнул ногой скалку.
Да, он теперь это сделает обязательно. Сердце заколотилось быстрее. «Как поступить? Как опять наладить отношения?».
— Ты действительно не понимаешь? — внимательно спросил мужчина.
— Его надо вернуть! Джону просто нужны лекарства!
— Он срывается на тебе, — Роберт повысил голос. — Избивает.
— Я тоже дерусь, — она дёрнула плечами.
— Он взрослее. Это не игра. Он бьёт по-настоящему. Старшие братья так не поступают.
Что значит «так не поступают»? Анелла опустила ресницы. На предплечье четыре свежих царапины. Даже не заметила, как это произошло. Покалывая, те начали кровоточить. Джон больше не будет защищать. Она почувствовала, как к глазам могут подойти недопустимые сейчас слёзы. «Роберт подбирается ближе. Не впускай его в голову! Этот человек тебе не поможет! Уедет и оставит наедине с братом». Она перекинула локоны через худенькие плечи. И сказала прямо в чёрные глаза:
— Когда ты покинешь нас, он успокоится. Перестанет обижать.
Это рассердило дядю:
— Успокоится? Он никогда не успокоится! Твой брат психически нестабилен! — он смерил её взглядом и добавил уже спокойно: — Ну, ты это и так знаешь. Верно?
Анелла, развернувшись, пошла в свою комнату. К Роберту вернулась его обычная усмешка. Он резко направился следом, выкрикнув в спину:
— Ты помнишь, что мне нужно. Чем быстрее, тем скорее я уеду. И будешь жить, как прежде, раз тебя так устраивает.
Прямо в платье она забралась под одеяло. В комнате прохладно. Жаль, на двери нет замка. А что если Джон вернётся ночью? Сразу направится к ней. Вылить ярость. «Но заступится ли дядя?» Что? Откуда такие мысли? Ему до тебя и дела нет.
— Хватит, — сердито сказала она пятну на розовой стенке. — Хватит расти. Не переживай. Я всё поняла. Я помню.
Она же раньше спокойно терпела брата. Что теперь поменялось?
— Помню, что он сказал.
Семилетняя Анелла приоткрыла дверь. Через щель виден Джон. Сидит с остекленевшим взглядом. Ничего не видит и не слышит. Эрин Кроу, наоборот, вполне себе в своём уме. Спокойная речь, чёткие движения, расчёсанный пучок волос. Человек в чёрном указал на чемодан:
— Роберт озвереет, увидев деньги.
12. ДИКИЕ ПЧЁЛЫ
Анелла открыла шкаф. Все наряды с собой не унести. Пришлось выбрать только одно. Воздушное, с многослойной юбкой. В складках спрятан карман. Как раз для шоколадки. Белой плитки, завёрнутую в фольгу. На неделю хватит. Она приняла душ из ржавой воды. Попрощалась с каждой куклой, засохшими пальмами в горшках и книгами. Сокрушённо сказала Джону: «До встречи». Точнее его плотно запертой двери. Она вернётся. Не сразу. Через месяц. Дядя ещё спит. Стараясь не шуметь, она выбежала под знойные лучи. Есть ещё одно дело. Не оборачиваясь, скрылась в жёстких листьях.
— Ванесса! Пойдём со мной! — громко крикнула она, забегая в сгоревшее обиталище.
В ответ тишина. Пустота пепельных комнат. Проверив очередной угол, Анелла понуро остановилась. «Пожалуйста не исчезай!» позвала она молча. Осталось поискать в подвале. Неужели подруга осмелилась его вскрыть? Направившись к лестнице, девочка уловила шорох. Скрипнула дверца шкафа.
— Ах, вот ты где! — Анелла радостно подпрыгнула.
Ванесса зашугана ещё сильнее. Наволочка натянута кое-как. Наверное, не понравился макияж.
— Впустила его, — тихо произнесла Ванесса. — Как могла?
— Извини, — она печально приблизилась к вороху кружев и ленточек. — Но если бы остановила, выглядело бы подозрительно. К тому же ты в розовой комнате. В ней не тронут.
— Её надо кормить, — подруга шкрябала коленку, залезая ногтями под кожу. — Когда больно, она ярче. А то, исчезнет. Убежать будет некуда…
— Есть куда! — Анелла присела рядышком, — Прямо сейчас. Пошли со мной.
— Нет… Не отпустит… Тебе не выбраться…
— Ещё злишься? Роберт бы тебя не обидел. Он стал чуть добрее, — она добавила: — С ним даже разговаривать можно! Слышит. Понимаешь? Не как Джон или папа. Он вспомнил детство. Сам так сказал! А в детстве все хорошие.
— Не выбраться… — она лихорадочно закачалась из стороны в сторону. — Будь послушной… красивой….
— Я отправлюсь далеко-далеко. Пойдём! Нас удочерят в прекрасную семью.
— Тут нет людей.
— Найдём кого-то, — воскликнула Анелла. — Если увидят твою кожу, то сразу поверят. Ванесса! Они тогда помогут.
— Всем всё равно.
— Мы можем уйти от всего этого.
— Да… Уйти и остаться. Спрячемся в комнате, — она потянула вперёд руки: — Среди пузырьков. Ничего не чувствуешь.
В носу защипало. «Не плакать!» Сдаваться не время. Впереди ждут новые родители. Возвратятся сладкие вафли на завтрак. Автомобиль, везущий на пляж. Живые розы под окнами. Кинотеатры, где показывают фильмы со счастливым концом. Не будет кассет, мух и запечённых в тесто пчёл.
— Не будет! — сказала она вслух. — Ни грязных преступников, ни вот этого дома. Потому что есть дети, которые живут по-другому. Я знаю! Их наряжают не для камеры. Обнимают, целуют просто так. Не избивают каждый вечер.
— Молчи. Будь тихой…
— Если уйдем сейчас, Джон не сразу спохватится. Дядя что-то задумал. Я не вернусь, пока он дома.
— Несси… малышка Несси… — она отвернулась в стенку.
— Тогда я ухожу одна! — возгласила Анелла. — Одна!
Когда-то она повязала на стебли ленточки. Определители. После красной бархатной всегда розовая. Потом следует белая атласная. Если идти от неё влево, то придёшь в город. Но сегодня Анелла отправилась прочь от шерифа и службы опеки. Голубая, последняя. Показывает, что ты слишком далеко от дома. Вскоре местность сменилась незнакомым лабиринтом. Ленточка осталась позади. Что происходит вокруг не видно. Кукуруза, поднимаясь, накрыла с головой. Оглушительное стрекотание окутало со всех сторон. Ночью Анелла обнаружила, что одеяло не помешало бы. Шоколадка съедена до половины. Такими темпами еду придётся добывать уже завтра. Кое-где висят перезрелые початки. Выглядят не аппетитно. Забытое всеми место. Её никто не будет тут искать. Замечательно. Свернувшись калачиком, она обхватила себя руками. Попыталась не разглядывать темноту. Закрылась длинными волосами. Воронам глаза не достанутся. Неподалёку скрипела ветреная мельница. Проснувшись от ломоты в теле, девочка продолжила ходьбу. Стебли располагались так плотно, что идти становилось невыносимо. Пробираться, как сквозь заросли джунглей. «Почему я до сих пор не вышла к шоссе?» Шоколадка почти доедена, а сил не прибавилось. Анелла притормозила. Тогда тут и задержится. Будет ждать Джона. Когда дядя уедет, брат отправится её искать. Она села на землю и скатала из фольги шарик. Нужно было взять книгу. Или журнал с кучей картинок. Чтобы отвлечься.
— Займись чем-то другим, — поначалу твердил папа, загораживая дверь в подвал. — Смотри, у Джона получается. Без вопросов. Лишних накручиваний. Тут ничего интересного.
Молчание Джона покупалась внушительным количеством сахарной ваты. А её просто называли «выдумщицей».
— Никого она не видела, — вкрадчиво объяснял отец хмурящейся маме. — Кора, это всё постановка. Не взаправду. Актёры в гримме.
К полудню дышать мешала духота. Мысль «А может, на секундочку вернуться?» маячила всё чаще. Особенно когда захотелось пить. «Возьму еды побольше и одеяло», подумала Анелла. В этот раз подготовится получше. Не каждый же день покидаешь дом навсегда. Повернувшись, она зашагала обратно. Тянулись минуты или часы. Подкатывала усталость. Не видно ни одной ленточки. Под конец дня девочка всё ещё бродила по полю. Неужели она заблудилась? Если не выберется и умрёт, то станет призраком пустоши. И Джон раскается в своих злодеяниях. В животе урчало. Даже синяки побаливали. Анелла пыталась подпрыгнуть. Увидеть, что происходит в округе. Но кукуруза слишком высокая. Пробовала прислушаться. Но что такого можно услышать? С удовольствием покричала бы, но она не беспомощна! Сама в состоянии найти дорогу. Почему Джон её не ищет? Надо только подождать. Уже второй вечер. Скоро заметит отсутствие.
На небе нарисовывалась блеклая луна. Раздражение перешло в отчаяние. Она вынула последний квадратик шоколада. Положив на язык, наслаждалась мгновением. Её ждёт смерть от голода. Всегда знала, что именно так всё и закончится. Джон опять оказался прав: «Каждый кто выйдет, потерян». И она потерялась. Действительно потерялась.
Неторопливо она запела куплеты. Любимых песенок. Услышанных мотивов. Всего помнит по чуть-чуть. Но вполне хватает, чтобы с расстановкой переводить дыхание. Внезапно раздался новый звук. Анелла прислушалась. Показалось ли? Далёкий рёв мотора. Роберт уехал! «Он уехал!» Она вприпрыжку побежала вперёд. Где-то там дом. «Неужели получилось! Можно обратно!» Вокруг всё шелестело от быстрого бега. Теперь не страшно терять последние силы. Впереди есть еда.
Весело выкрикивая, она вдруг резко выскочила на дорогу. Это не шоссе. А тропинка из примятой кукурузы. От неожиданности она замерла на месте. Облокотившись на капот кадиллака, поджидал Роберт. Мрачное безмолвие. «Никуда он не уехал. Завидел движение из окон дома». Ты выдала себя, Анелла. Тяжёлый взгляд скользнул по её ногам, медленно поднимаясь выше. Когда достиг лица, она уже была на грани паники.
— Садись в машину, — скомандовал дядя.
— Не хочу, — сразу ответила она.
«Только не это! Только не сейчас! Она же так устала». Двинувшись навстречу, Анелла изобразила непринуждённость. Она просто тут гуляет. «Наверное Роберт даже не догадался, что я сбежала», успокаивала она вспышку тревоги. Да и вообще, вправе уходит когда и куда угодно. Шаркая ногами, обогнула автомобиль. В решётке бампера застряла жёлтая трава. «Он двинулся прямиком сквозь стебли». Что ж, замечательно. Теперь тут проложен путь до дома. За спиной завёлся двигатель. Какое-то время дядя медленно ехал следом. Потом посигналил. Она перешла на край дорожки, пропуская вперёд. Но Роберт не думал уезжать. Поравнявшись с девочкой, окликнул:
— Садись, довезу! Ты не пойдёшь пешком.
Одну руку он закинул на руль. Верх чёрной рубашки расстёгнут, оголяя мощную грудь. Забытое чувство напряжённо крутилось в воздухе. Как стая диких пчёл. Вот бы вокруг были хоть какие-то люди. Прохожие или гости.
— Ты уже два дня голодаешь. Верно? На кухне полно еды, — Роберт белозубо улыбнулся. — Перестань вредничать и залезай. Что ты думала делать? Позвать на помощь? Город в другой стороне.
— Я знаю, где что, — не выдержала Анелла. — Мне не нужна ничья помощь.
— Потому что её не будет, — заключил он. — Те ребята заняты другим. Вовсе не опекой детей. И ты всегда это понимала.
Анеллу окатило холодом. Конечно, понимала. Тот сотрудник по опеки впервые пришёл к ним. И даже не проверил миссис Кроу. Это ещё один человек с серой кожей. Только без чёрного пиджака и перстней. Его заменили. Все они с одинаковой миссией: удерживать Анеллу тут навсегда. Хотят её в чём-то использовать. И все они боятся Роберта. Держат его деньги. «Скажи ему, что деньги у них». Но тогда он озвереет! Но, почему? Потому что, на самом деле он злой. Они знают это и рассчитывают на его реакцию. «Джон поможет. Наладь с ним дружбу. Защитит. А сейчас, убегай! Отойди от Роберта подальше».
— До дома ещё далеко, — уведомил он.
— Я остаюсь здесь, — Анелла откинула с лица кудри.
— Мне больше нечем заняться? — спросил он сердито, — Я тебя везде отыщу. Слышишь? Везде! Хочешь, чтобы я вышел из машины?
Что его так разозлило? Не хочется, чтобы он кричал. В данный момент просто бы кружку какао. Или тёплый пирог. Анелла глянула вдаль дороги. Конец не видать. Последний вариант — кукурузное поле. Обречённо выдохнув, она прошла ещё пару метров. Потом, резко повернув, исчезла в жёлтых зарослях. Роберт что-то яростно выкрикнул, но здесь заглушались все звуки. Девочка бежала со всех ног. Стебли цепляли за волосы и больно хлестали по щекам. Анелла не останавливалась. Дядя сюда не поедет. Рискнёт ненароком сбить. Пробежав ещё чуть-чуть, сбавила темп. Если идти наискось, то выйдет к дому.
Года два назад она повстречала здесь человека с сигаретой. Они хорошо знакомы. Не виделись с её детства. Человек в чёрном просто исчез, что очень радовало. Дети остались с миссис Кроу. Постепенно забывались его тумаки и затрещины. Джон опять ожил. Что же заставило серого вернуться?
Девочка заперла дверь. Забыв, что у мужчины в шляпе есть ключ.
— Позови Эрин, — первое, что он сказал, появившись в коридоре.
— Почему Вы продолжаете приходить сюда? — с вызовом спросила Анелла.
Она почти взрослая. Это её дом. «Убирайся!» беззвучно посылала она волну. Мужчина растянул на щеках кожу. Серую. Выцветшую. Осиплый голос затянул:
— Она ломается. И пора бы её скинуть с поезда. Но у неё есть билет.
Надо позвать Джона. Он поймет, о чём речь. Раньше серый человек беседовал с ним. Такими же странными словами.
— Не зови брата, — он заметил, как Анелла оглядывается. — Это наш секрет. Мы поменяем правила. Не будем ждать расплаты. Мы просто хотим, чтобы Роберт оставил нас в покое.
Уже слышанное имя вспыхнуло в памяти. А ей уже казалось, она это придумала.
— Уходим, — проговорил человек, который внушал ей и брату, что делать этого никак нельзя.
— Куда? — она удивилась.
— К твоему дяде. Он давно похоронил тебя, а мы нашли. Так и скажешь: «Они спасли меня».
— Вы не спасли. Я не хочу. Нет. Я его не знаю, — девочка почувствовала, что что-то не так. — А Джон?
Без всяких разговоров, собираний чемоданов. Человек потянул к выходу:
— Только ты.
— Не поеду! — она еле понимала что происходит. — Он злодей!
Человек расхохотался:
— Вы будто знакомы.
— Как же, — Анелла начала упираться, хватаясь за корявую стену, — смерть снаружи круга? Светлячки — убийцы.
— Чушь, детка, — бросил он через спину. — Это в программе Джона.
Анелла принялась бить его ногами. Кусаться и щипаться:
— Пусти! Никуда не поеду. Не хочу!
— Ничего этого не избежать, — он коварно заговорил, нагнувшись к лицу: — Она отправит приманку. Если останешься, дядя Роберт сам приедет. Я всё устроил. Я ему оставил здесь маленький подарок. Напоминание кто он.
— Почему Джон не с нами? Почему остаётся?
Человек не слышал. Шёл к веранде. Больно выворачивая руку. Пятки скользили по гладким доскам. Анелла схватилась за косяк. Впереди желтело поле. Раздался выстрел. Фигура с золотыми перстнями, покачнувшись, упала. Лицом вниз. Шляпа слетела с лысого черепа. Выцветший затылок поглотил пулю.
— Предатель, — Джон опустил револьвер.
Девочка посмотрела на улицу. Мигом поднялась с пола. Сбежала по ступенькам. Ни о чём не раздумывая. Только вперёд. Прочь из… Её окрикнули:
— Что ты делаешь?
Сестра обернулась. Голос Джона показался слишком испуганным.
— Он сказал, светлячки-убийцы не существуют, — Анелла сжала зубы от оскорбления. — Из кукурузы можно выйти.
— И что теперь? — парень разинул рот. — Уйдёшь? Кинешь меня? Тебя хотели похитить. Постоянно пытаются отнять. Я спас! Опять! Это я! Сколько ещё таких придёт?
Закусив губу, она глядела в землю.
— Давай, как раньше? — Джон промолвил почти умоляюще. — Укрепим круг. Забьём на старших. Да ну эти учебники и брокколи! Давай останемся?
Луна, как вкусный кусок сыра. Освещала путь, в котором не было конца. Анелла измождённо остановилась. Почему так и не вышла к дому? В глазах рябело от палок и стеблей. Уже не ясно, была она в этой части земли или нет. Сгнивший початок оказался отвратным. Хуже, чем овощи. Где выход? Почему она никуда не приходит? Иногда кто-то крался по пятам. Утерянная миссис Кроу или любой другой мертвец. Из под ног удирали спящие крысы. Анелла ринулась вперёд. Какая разница, куда бежать? Теряя по дороге слёзы. Скорей, как можно быстрее. Чтобы высвободить остатки тепла. Унять ноющую боль в мышцах. Провалиться в бесконечный сон.
Она врезалась в Роберта. За его спиной горели окна дома. Дядя тут же прижал к себе. Не позволяя снова куда-то скрыться. Её сердце громко колотилось. Тяжёлые руки всё сильнее прижимали к груди. Он сейчас хороший или плохой?
— Останься здесь. Не убегай, — настоял он, пальцами поднимаясь к шее.
— Почему я не могу уйти? — отчаянно бормотала она, зарываясь носом в рубашку. — Там везде поле. Не получается выйти.
— Ты просто заблудилась. Большая территория.
— Я не могу уйти, — она повторяла всё тише.
Дыхание успокаивалось. Здесь и сейчас ей было слишком хорошо, чтобы что-то предпринимать. Дядя гладил по голове, спине, останавливаясь на каждом позвонке. Теплело. Медленно просыпалось сознание. Анелла очнулась. Поморгала слезящимися глазами. Всё в порядке. Она уже успокоилась. Оттолкнувшись, зашагала в дом.
Забравшись на стул, она поглощала яичницу. Живот благодарно наполнялся. Даже для мороженного не будет места. Горячее какао приготовлено идеально. С молоком, маслом и лошадиной дозой сахара. Ночной перекус проходит под пристальным вниманием Роберта. Конечно! Думает Анелла опять сбежит. Сложив руки на груди, он что-то глубоко обдумывает. Наверное, план отъезда. Робко затрепетала надежда. Освещённая пыльной лампой. Может, дядя сжалится? Перестанет задавать мучительные вопросы и уедет? Он уже перестал хватать за руки, угрожать, стоило только попасться ему на глаза. Сначала такая переменна настораживала. Вдруг это часть коварного плана? Но сейчас девочка догадалась об обратном. Роберт становится добрым. «Он вспомнил, как это!» Тоска по детству. Мама всегда говорила:
— Мы все забыли, как быть детьми.
Жаль, Джон этого не понимает. Всегда хотел обратного. Поскорее вырасти. Стать главным. Больше не подчинятся. При этом делал всё, что папа скажет. Ему сказали забыть — он забыл. Взять нож — хватался за лезвие. Спуститься в подвал — брат уходил в темноту лестницы. Человек с сигаретой приказывал точно также. Крутил перед Джоном чёрно-белую спираль и давал задания. Заставлял повторять слова, фразы. Анеллу они не трогали. Называли «непослушной» или «поздно, нет фундамента». В основном благодаря отцу:
— Это не по настоящему, — говорил он, встряхнув за плечи. — То, что ты видела — не настоящее. Если скажешь обратное, придут люди и убедят тебя забыть.
Иногда он почти плакал, пряча голову в её коленках:
— Тебя не заберут. Я выращу тебя особенной! Всё будет хорошо. Правда! Тебя не тронут.
Не понятно, о чём он бормочет. Сладкий леденец в руках — вот единственная причина, почему Анелла ещё здесь. В кабинете, сидя на подоконнике посреди ночи.
И самая невыносимая просьба, когда мужчина возвращался в роль взрослого:
— Иди к матери и скажи, что ты всё выдумала.
Но девочка всё помнила. Неподвижные тела в багажнике. Неровный макияж на улыбающихся лицах. Мягкий треск кинопроектора.
— Я здесь и я всё вижу, — с тревогой иногда повторяла Анелла.
Не хотелось стать такой, как брат. Пропадать. Смеяться, когда тебя бьют. Разговаривать с воздухом. Уходить в розовую комнату… Последнее казалось хуже всего. Анелла и не подозревала, что можно вообще исчезать, пока не встретила Ванессу. А вдруг поранится и не заметит? Крыса откусит ухо, а она и не почувствует?
— Я здесь! — девочка опомнилась.
Давно она это не повторяла. Схватилась за стол. Для достоверности. Под пальцы врезались занозы. Какао чуть выплеснулось из кружки. Роберт сразу шагнул вперёд. С каменной маской. Но Анелла уже выскочила из кухни.
— Если забудешь, я напомню, — крикнул он вслед.
13. SCARLET WOMAN
Хлопья тонули в тарелке. Разноцветные кукурузные колечки. Анелла разглядывала их, не вылавливая. Аппетита нет. Молоко покрылось рябью. Удары с потолка всколыхнули весь дом. Иногда Джон истошно орал. Даже не совершил вылазку для завтрака. Выкрикивая ругательства, бился об стены.
Невыносимо. Отбросив ложку, девочка поднялась в его комнату. Перед дверью встряхнула головой. Из волос полетели колосья ржи, собранные по дороге. Ленточки от кукурузы. Обрывки конфет-тягучек. Оставить на пороге всё лишнее. Позже за ними вернётся. Обычно она не расстаётся с этим арсеналом, но в данный момент ситуация особенная. Требуется полная концентрация. Разговор с братом состоится сейчас или никогда. Пусть Джон что-то сделает. Хотя бы просто будет рядом. Вдруг Роберт превратится в чудовище из его сказок. Она просит о малом. Лишь убедиться, что брат на её стороне. Не держит зла за тот случай на кухне. Анелла покажет, что ничего не изменилось.
Потянувшись к ручке двери, она услышала жуткий крик. Затем звон разбитого сервиза. Выдохнув, Анелла обождала минутку. Пускай Джон поутихнет. В глазу защипало. Что-то мешает видеть. Потерев веко, поднесла пальцы к свету. На них осталась блёстка. Золотистый кружок. Мизерный, но достаточно могущественный. Наверное, подхватила из дома Ванессы. Похлопав по платью, стряхнула и запах гари. Так-то лучше. Предельная ясность. Голова перестала кружиться. Пора исполнить свою лучшую роль. Теперь она беспрекословная союзница. Как бы не хотелось. Не на долго, конечно. Очистившись, зашла в комнату.
К её разочарованию, Джон выглядел вполне дееспособным. А не умирающим, как предполагалось. Значит, стоит быть настороже. Забившись в угол, он пытался раздвинуть стены руками. В нём много сил. Насморк заставлял дышать ртом. Синяки на щеках еле выдерживали давление. Голые пятки застыли, окружённые битым стеклом. Завидев сестру, тут же спросил:
— Принесла?
«На его стороне. Ты на его стороне». Анелла изобразила растерянность и развела руками:
— Везде искала. Ничего.
— Роберт забрал, — Джон сокрушённо застонал, — все заначки…
— Кстати, про дядю, — она весело улыбнулась. — Он уезжает. Ага. На совсем.
Говори уверенней. «Поверь в свои слова». Отъезд состоится. Так что пора налаживать отношения. Зрачки Джона сосредоточенно забегали по полу.
— Мы наконец-то останемся одни, — она энергично кивнула. — Тебе больше не будут давать подзатыльники.
— Возродиться или выполнить волю, — парень потёр виски. — Он не сделал. Не может уехать.
— Может. Сжалился надо мной и…
Тут Джон вскочил с пола. Под ногами захрустели осколки. Подбежав, схватил за руку. В прошлый раз это завершилось вывихнутым пальцем. Среагировав быстрее обычного, Анелла неожиданно для себя воскликнула:
— Я сейчас закричу!
На самом деле всем здесь всё равно. Будет она кричать или нет. Да и вряд ли бы рискнула. Нельзя выпадать из роли. Но на удивление слова подействовали. Яростная гримаса сменилась отстранённым беспокойством. Джон похлопал по кисти, которую только что собирался сломать, и заговорил скороговоркой. Озираясь на подглядывающие из окна солнце:
— Роберт не жалеет никого. Так быть не может. Не по плану. Не попадайся!
Какая-то история из его головы опять не подтвердилась. «Только не спорь. Не спорь с ним!».
— Чемодан уже собран, – сказала она непринуждённо. — Чем тут ещё заняться? Опекуном нам точно не будет. Денег не нашёл.
— Не так. Они залезут в мой мозг. Нет. Ты делаешь не так. Анелла, ты всё делаешь не так!
— Я делаю, что могу, — она выдернула кисть, отстранившись. — Молчу обо всём подряд. Что ещё надо? Джон, сейчас, то ты слышишь? Я тоже хочу жить без взрослых.
— Забрал таблетки. Он был в моей комнате. Забрал и уничтожил.
Говорил по нарастающей. Повышая голос. Неуютно. Лучше уйти. Попробуешь в другой раз. «Когда кровь полностью очистится.» Джон сам так рассказывал: «Папа выпускал им кровь, чтобы они обновились. Стали умнее и красивее. Тогда их возьмут в Голливуд».
— Анелла! Никуда не уходи. Тебе нужно находиться здесь! Ты не можешь выйти.
— Да знаю я, — она раздражённо дёрнула плечами. — Поле бесконечно. Ты прав. Хорошо? Я верю.
— Смотри-ка! Заговорила по-другому. Сначала упираешься, а теперь… Что, уже проверяла?
Вездесущие подозрение. Она хотела ответить «Нет» но видно сделала слишком длинную паузу. Брат затрясся, приоткрыв рот.
— Сбежать вздумала? — закричал, обернувшись в себя постоянного. — Оставить меня одного?
— Я только на пару километров отошла. Собиралась вернуться.
— Как посмела?
— Потому что ты дерёшься! — она поставила руки на бока. — А Роберт сказал, старшие братья так не поступают.
— Ах, Роберт? Да ты не представляешь, каким он был братом! Мама и рассказывать не посмела.
«Не вникай. Безумие заразно». Блёстки попробовали перепрыгнуть порог. Нет, она справится без них. Анелла быстро поморгала. Джон не знал про побег. Как же она не догадалась? Так вот почему не искал. Даже не заметил! Она могла умереть в той кукурузе, а он бы даже не заметил! В груди вспыхнуло негодование. Но тут же разбавилось другим чувством: «Ему просто очень плохо. Джону не всё равно на тебя. Не всё равно». Анелла заботливо погладила брата по голове. Поднявшись на цыпочки, еле коснувшись волос. Тот засопел.
— Я же здесь. Всё в порядке. Никуда не ухожу. Давай… давай укрепим круг, — она указала на дохлых мух в углу подоконника. — Защита слабеет. Надо помазать тут всё маслом. Есть розовое…
— Если выйдешь, мне придётся тебя убить, — сказал он твёрдо.
— Нет, не придется. Ты умнее их!
— Сидят в голове… я почти вынул их, а Роберт! Забрал мои…
— Джон! Ты умнее, чем они, — упорно повторила Анелла.
На секунду он окаменел. Затем потоптался. Из под ступни выплыла тёмно-красная лужица. «Соображай!» послала она волну. Он стал выкручивать плечами, отделываясь от невидимых цепей:
— Нет. Мне что-то…
— Гипнотизёры, фокусники. Их магия перестала действовать. Она не работает, если ты о ней просёк.
— Я должен был просечь. Это тоже часть их замышления, — он начал отпихивать воздух. — Нужны таблетки. Они успокоят их голоса. Трансляцию.
— Они не могут транслировать. Они умерли.
— Ты не понимаешь! Дай хоть что-нибудь!
— О, здесь нет таблеток. Закончились! Они все закончились! — выкрикнула Анелла, не выдержав.
Реакция не заставила ждать. Очередное прозрение вспышкой отразилось в красных белках глаз:
— Так ты с ним заодно, — вспылил Джон. — Это худший вариант! Худший того, что будет!
Видеокассета. Мирно лежащая на столе, полетела Анелле в голову. Успев пригнуться, она услышала, как чёрный кирпич вылетел в коридор. Задев перила, загрохотал вниз по ступенькам. В ногах появилась вялость. Девочка кинулась вон из комнаты. Джон тоже. Но, подскользнувшись, упал. Захлопнув дверь, Анелла сжалась от крика. Затем полилась благоговейная тишина. Источник потерял сознание. Ленточки с конфетами растворились. Какая наглость! Бросили её в такой период. Блёстка тоже где-то потускнела. Оторвавшись от стены, Анелла подскочила к балюстраде. Перегнулась через поручень. Вон кассета! Приземлилась на первый этаж. «Срочно спустись и спрячь. Иначе будешь виновата». Но, повернувшись, замерла. На вой Джона пришёл Роберт. В атласном халате и отросшей щетиной. Можно просто развернуться и скрыться в спальне. Туда никто не пойдёт. Она ещё раз быстро глянула сквозь перила. Дядя перехватил взгляд. Пути назад нет. Анелла молниеносно пересекла ступеньки, но он рывком сделал то же самое. Выхватил плёнку прямо из-под ног. Сказывается бессилие. Зря не поела хлопья.
— Я давно её заприметил, но не удалось посмотреть, — Роберт намотал на палец выпавшую ленту. — Что, не понравилась запись?
Вся полоса на ролике была в узелках. Джон коллекционировал предметы, а не воспоминания. Допрашивающий тон спросил:
— Что на ней было?
— Не знаю. Надо закрутить обратно и вернуть Джону. Эти кассеты смотреть запрещено.
Девочка закусила губу, но Роберт, наоборот, рассмеялся. Выдвинув вперёд нижнюю челюсть. Ноги свело холодом. Он же режиссёр. А вдруг это и его фильмы?
— Есть только одна серия кассет, которые нельзя смотреть детям.
— Так тебе всё известно! — Анелла изумлённо приоткрыла рот. — Вы работали с папой вместе? Ты действительно запираешь актёров. Злодей преступник!
Она надула губы, пытаясь собрать все мысли воедино. Если хоть что-то из того, что ей наплёл Джон, может быть правдой, а не его бредом…
— Погоди, — дядя нахмурился. — Твой папа никогда не работал со мной. Он хирург.
Анелла замешкалась.
— Что значит я «запираю актёров»? Где?
Папа доктор? Не, ну возможно. В кабинете висел плакат с человеком из мышц. Так давно. Она не помнит. «Не нужно было сейчас ничего говорить! Дядя не знал о съёмках! Он не знал. Всё шло хорошо. А ты проговорилась!» Роберт требовательно смотрел в глаза.
— В подвале, — тихо выговорила Анелла.
— Нет, такого не было, — дядя будто выдохнул. — И актёрами я больше не занимаюсь.
— Совсем нет? — её ресницы с надеждой дрогнули. — И ничей разум не раскалываешь?
— Что ты сказала? — он отвлёкся от ленты, которую запихивал в кассету.
— Ну, когда мозг делят на кусочки и каждому придумывают историю. Джон объяснил — история состоит из боли. Поэтому её приходится прожить вживую. Для каждого осколка отдельно.
Воспользовавшись мертвенно-тихой паузой, продолжила. Мама бы её точно прервала.
— Событие должно быть жестоким, чтобы разум огородил осколок стенами. Амнезия. Это слово я вычитала из книги про лоботомию. Тот, кто делает больно, придумывает пароли, фразы. Чтобы, когда надо, вызвать осколок. Это программист. Но папу этому не обучали…
Она взглянула на дядю. Ожидалось, что он будет в шоке, но вместо этого зрачки Роберта расширились. Лицо потемнело. Неторопливо последовал вопрос:
— Что Джон ещё сказал?
— Ничего, — она пожала плечом.
— Зачем тогда он тебе это рассказывал?
— Мне надо идти, — Анелла украдкой отшагнула, почувствовав спиной стенку.
— Никуда не пойдёшь, — он медленно убрал волосы с её лица, подойдя ещё ближе. — А ты знаешь больше, чем говоришь. Верно?
Он вдыхал её дрожь орлиным носом. В памяти всплыла фарфоровая кукла в розовом платье. «Успокойся. Смени тему. Папа умер. Никто не накажет».
— Что ещё тебе рассказал брат?
— Всё из-за бродяг на кассетах, — она махнула в сторону. — Переживает, что и его записали. Хотя он ничего такого не делал. Его заставляли.
— Папа держал бродяг в подвале? — Роберт устало потёр лоб, будто не услышал её откровение. — Иногда я думаю о том, что деньги ускользнули. Серийный номер отслеживается, но не глобально. Скажем, Фред расплатился где-то в Африке. И чемодан уже не существует. Но потом, я вспоминаю, как ему удалось скрыть твоё рождение. Как он верил во всякие пророчества. Всегда хотел девочку. Уверял, что только она будет его любить таким, какой он есть. А значит, всё ей рассказал. Секреты, тайны.
— Он не рассказал. Я сама увидела.
Тут мужчина со всей силой ударил об стену. На волосы посыпалась извёстка.
— Анелла! Не пытайся улизнуть. Я сам был режиссёром. Подобные вещи не могли бы обойти меня стороной.
— Папа зарабатывал не честно. Ты же сам говорил.
— Красный рынок.
— Что это значит? — она уставилась на вскипятившего Роберта.
Почему молчит? Он что, ей не верит? «Потому что он гадкий взрослый. Джон прав. Им лишь бы командовать. Сделать тебя послушной». Но она не глупый ребёнок. Анелла подняла брови и сжала кулаки. Больше и слово не произнесёт.
— Чего упираешься? — он первый нарушил молчание. — Я хочу увидеть деньги. Только и всего. Убедится, что они не были потрачены.
— Ты мне не веришь?
— Это городская легенда. Бездомных забирают в богатые дома. За еду предлагают сняться в фильме. Посмертном.
— Да, так и есть! Там была кровь.
— Ты видела часть операции. Папа был врачом. В детстве многое воспринимается по-другому.
— Нет! Делаешь, как они! — Анелла осеклась, почувствовав холод по венам.
Голос отца пронёсся в воздухе: «Расскажешь правду, тебя убедят в обратно. Придут люди и заставят забыть…». Анелла, молчи!
Липкий озноб. Как в тот день. Когда она очнулась от ночного кошмара. Долгожданное утро не принесло успокоение. Дрожь в ладошках не проходила. Мама одела в пышную юбку. Заколола волосы. Оставила плакать в детской. Собрались гости. Женщины соседки. Домохозяйки и модели. Чаепитие в белых тонах. Под пальмами, на фоне холмов.
— Что это за ребёнок? — послышался голос откуда-то сверху.
— Дочь Коры, должно быть, — сказала другая дама.
Шестилетняя девочка обошла их, топая вперёд. К девушке, которая выглядела доброй. Скарлетт с кипельно-белой завивкой. С бокалом в красных ногтях. Сидит в далеке от всех. Она поймёт. Анелла впервые со вчерашнего вечера попробовала выговорить слова:
— Можно я переночую у Вас?
— Оу… деточка, — Скарлетт погладила по щеке. — Что случилось?
— Ничего, — она огляделась. — А Вы не хотите остаться у нас? На ночь?
— Что стряслось? Откуда такие слёзы?
Сдерживать увиденное стало невыносимо. В одиночку. Кто-то же сможет объяснить. Анелла, вытирая мокрые щёки, захлёбываясь, зашептала:
— Только не говорите маме. Никому, никому.
— Никому.
— Там люди, под домом… они всё мычат… в бальных костюмах, а папа… Их записывали на камеру.
— Детка, давай позову маму?
— Там валялась зажигалка. Вся в крови… Повсюду и на полу… Меня никто не заметил, но это не сон… А утром будто ничего не произошло… Можно остаться у Вас? Вдруг…
Бокал в руках дёрнулся. Содержимое выплеснулось на колени. Скарлетт хлопала длинными ресницами, пока папа тащил орущую Анеллу обратно в дом. Она никак не могла перестать плакать, хотя он приказывал замолчать. Много раз тряся за плечи. Комнаты залиты солнцем, но это ничто перед скоро подступающей ночью. Сцена в подвале повторится. Неужели это действительно происходит? Почему он так поступает? Почему ей ничего не рассказали? Её же учили, что другим нельзя делать больно.
— Если поднимешь шум, — отец зловеще хрипел в лицо, — или кому-то расскажешь, тебя заберут. Детей твоего возраста забирают. Чтобы сделать марионеткой. Глянь на своего брата. Болезнь ума.
— Но я видела! Видела! — Анелла топала ногами.
— Ты другая. Не закрываешь глаза. Да? — он улыбнулся. — Так и знал. Я не отдам тебя. Им такие, как ты нравятся. Но не доберутся. Ты должна молчать. Будь тихой.
Дверь кухни распахнулась. Папин оскал прервался. Коварно нависая над Анеллой. Мама яростно зашептала:
— Что ты устроил? О чём говорит Скарлетт? Что ещё за кровавое кино?
— Тише, — он поднялся с колен. — Анелла увидела часть сцены. Не правильно поняла. Я же сказал, снимаем где можем.
— Ты сказал, проблем не будет. У неё истерика! Скарлетт ранимая, — женщина опустила взгляд на дочь. — Анелла, что случилось? Зачем ты вышла?
— Мамочка, там…
— Она выдумщица, — прервал громко мужчина.
Нет, это было взаправду. Девочка в панике заметила мамино недоверие. Глядя сверху вниз, та не попыталась обнять или успокоить. Сердится, что дочь покинула детскую. Не дождалась, когда пригласят доесть торт в столовой. Помешала вечеринке. Анелла указала на парнишку в углу:
— Джон! Он тоже был там. Спроси у Джона.
Родители повернули голову на щелчок зажигалки. Оттуда был дан ответ:
— Она просто лгунья, мам.
Тщетно ей объясняли, что всё показалось. Анелла, закрыв уши, забилась между буфетом и шкафчиком. В горле застрял комок. Ей не поверили. Не проверили. Папа продолжит злодеяния. Как он мог её подставить? Выставить глупой? Оба родителя казались совсем чужими. Она будто их не знала. Очутилась одна на всём свете. Гости разошлись. Сумерки накрыли кухню мягким свечением. К рукомойнику подошла Скарлетт. Не заметив девочку, принялась оттирать платье от вина. Кроваво-красное пятно не отмывалось. Подошедший папа заговорил вполголоса, сливаясь со звуком воды:
— Ты успокоилась?
— Извини за это. Мне показалось, она всерьёз.
— Нужны ещё актёры.
— Не знаю, Фред. Все эти слухи, — она шмыгнула носом. — Газетчикам только дай повод.
— Я под опекой. Просто поменяй район. Там полно голодающих.
— Правда не знаю. Теперь ещё и ребёнок. Почему скрывал, что у тебя есть дочь? Она же красотка! Тут проходят детские пробы. Хочешь, я поговорю с…
Мужчина резко выключил воду. Со скрипом закрутив кран. Заглянув девушке в лицо, утвердил:
— Стиралка отмоет. Останься у нас. Коре не помешает компания.
Девочка не помнит, как Скарлетт уехала. На утро её просто не стало. Как и в другие дни. А позже папа затащил дочь в гостиную и усадил на диван. Задвинув шторы, включил телевизор. Джон таких моментов лишён
— В подвале всё не так красиво. На экране другое дело, — мужчина вынул кассету с полки. — Тебе понравится. С номерами выглядит солиднее. А так я бы назвал плёнку «Женщина в Красном».
Номер #33 уехал в черноту проигрывателя.
Да, в тот раз она повела себя глупо. Больше Анелла никому не рассказывала про отцовское хобби. Пару раз приходившие полицейские тоже ничего от неё не услышали. Как и соседские ребятишки, обнаружившие палец в траве. Лишь маме она один раз украдкой нашептала историю. До оцепенения мерзкую. Позже, которую пришлось так же опровергнуть. Из-за дня в день теплилась надежда, что кто-нибудь придёт и поможет. Избавит от ужасного будущего, которое её ждёт. В подвал пускали только Джона. Отец обещал, что дочку это не коснётся. Но в случае любой провинности сразу менял решение. Из фильмов показал только два. В целях проверки. Он вообще Анеллу постоянно проверял. Можно ли ей доверять, продолжает ли она его любить, не боится ли. Через год он объявил, что прекращает пробовать себя как режиссёр, и переехал со всей семьёй. Туда, где его и настигла смерть. Страх, что придут какие-то люди и залезут в мозг, улетучился. Анелла уже вышла из того возраста, когда с ней могли бы подобное сотворить. В отличие от Джона, попавшийся к ним в младенчестве. Недавно начал об этом вспоминать. О некой миссии, вложенной в голову. Нет ясности, какой конкретно, поэтому и нет возможности её извлечь. «Это действует изнутри меня, — пояснил брат. — Я думаю, это мои решения, но это их решения». А ещё программу нужно поддерживать. Телефонными звонками, песнями по радио, людьми в чёрном костюме с серой кожей. Но поскольку всевозможных агентов-обработчиков он уже деактивировал, переживать почти не о чем. Остались отголоски, легко заглушаемые лекарствами. Зачем с ним это сделали? Не догадаться. Отец всегда был открыт для экспериментов.
Роберт, прижавший её к стене, должен был поверить. Кто ещё поймёт лучше? Если папа не взял его в долю режиссёра, значит, боялся. Расплаты. Потому что дядя не такой. Не кровожадный. Наказал бы за убийства. Так ещё и Джону заложили программу наговаривать на Роберта. Всё сходится. Анелла докажет, что не врёт. Не приукрашивает реальность. Дядя постоянно от неё этого требует:
— Люди, которые живут в голове, не чувствуют момент. А я хочу, чтобы ты была здесь и сейчас.
Полагает, она одна из тех детей. Которым стёрли память. Он и сам на них стал похож. Забыл, как быть добрым. Ему нужно напоминание. И она его предоставит.
14. БАБОЧКА
Анелла бежала, пока не остановилась около подвала. Облупленная дверь с золотой ручкой. Без разрешения Ванессы спустилась по ступенькам. Она тут никогда не была. Недра сгоревшего дома. Но что-то подсказывало, что это место не особо отличается от остальных. Холодные стены. Сиренево-розовая бабочка. Сломанный пустой проигрыватель-VHS. Обойдя помещение, девочка не нашла скрытый сейф или тайное хранилище.
— Ванесса! — позвала Анелла, поднявшись к подруге. — Можно посмотреть твой фильм? Я знаю, он тут.
Человек в чёрном костюме не враг. Пытался помочь выбраться. Оставил здесь подарок. Неприятно бьющий по нервам. Неудивительно, что Ванесса запрятала кассету куда подальше. Теперь озадаченна, как Анелла отчаянно ищет по полу. Вдруг половицы поднимутся? Оголят папины тайны. Детские обои наблюдали за бесполезными поисками. Утята и лошадки беспокойно перешёптывались. Принесённое в утешение пирожное ждало скорейшего гниения. Таял под духотой белый крем. Потому что еда больше не проходит в живот. Приходится выкашливать обратно. Но Ванесса не чувствует огорчения. Так случается, когда желудок исчезает от голода.
— Пожалуйста! От этого зависит моя жизнь, — волнуясь, объяснила Анелла. — Взрослые ещё могут подобреть. Они ведь тоже были детьми когда-то.
Кассета — напоминание, что зло существует. По другому быть не может. Поэтому Ванесса и боится, что её посмотрят. Думает, что издевательства возобновятся. Но это не так.
— Им надо лишь вспомнить, — Анелла махала руками.
— Выпустишь зло…
— Да нет же! Открою глаза.
— Полицейские заодно. Выдашь себя, — Ванесса вынула из-под наволочки колтун волос.
— Я не буду им показывать.
— Тебе отомстят… За то, что видела и ничего не сделала.
— Я не могла ничего сделать! — Анелла обвила себя руками. — Я тебя там не видела. Мне никто не верил.
— И сейчас не поверят. Просто будь тихой… красивой…
— Поверят, когда покажу. Умоляю, — она присела рядом. — Если дядя узнает, что ты страдала. Оставит нас в покое.
Роберт не захочет причинять ещё больше неприятностей. Уедет, как и остальные. Все они закрывают глаза. Как узнают, уходят подальше. Чтобы не впутываться, не разбираться и тем более делать ещё хуже. Как та горничная, убиравшаяся в папином подвале. Молча, без вопросов. Включая громко музыку, опустив веки. С Ванессой ничего не случится. Анелла лишь покажет плёнку. Доказательство. Что она достаточно взрослая. Всё понимает, не играет в игры. С ней придётся считаться. Её словам можно доверять, особенно в теме украденных денег. Подумаешь, чуть недоговаривает?
— Там, во тьме, — после долгого молчания Ванесса указала в конец коридора.
Идя в нужное направление, Анелла медлила с каждым шагом. Пересиливая отвращение, зашла в сгоревшую комнату. Всё вокруг чёрное. Стены, глыбы обугленной мебели, железные прутья кровати. Печаль защипала в глазах. Место вокруг, пожалуй, самое реальное, что доводилось видеть. Девочка на секунду почувствовала себя совсем повзрослевшей. Какой-то одиноко-неправильной. «Анелла что ты делаешь? Зачем вообще тут находишься?» Неконтролируемое отчаяние забурлило под рёбрами. Разом пропала надежда. На жизнь у моря, живых домашних питомцев. Вера в то, что есть и будет с кем делиться мечтами. Что её ещё когда-то обнимут. Зачем она жалеет Джона? Как позволила обижать себя? Роберт где-то там, в белом доме, сейчас показался особенно страшным. Всё понимает. Не удастся обмануть. Жалкие попытки. «Знает что недоговариваешь. Приехал не за деньгами». Надо убегать. Не думая ни о чём, Анелла рванулась к выходу. Под ноги попалась деревяшка. Удерживающая останки шкафа. Покосившись, он рухнул на хлипкий пол. Образовалась дыра в полу. «Призраки хотят, чтобы ты умерла. Осталась с ними. За своё дурное поведение». Девочка заторопилась, перелезая через развалины. Под рукой опасно затрещало. Возникшие мысли о побеге тут же улетучились. Чёрный кирпич кассеты. Сливался в ворохе обломков. Плёнка старая. Анелла вытянула её двумя пальцами. Грязная запись #1.
— Я не выдумываю, — сказала она, протянув видеокассету.
Дядя успел переодеться. Застёгивая пуговицы рубашки. Правильно. Пускай посмотрит и уезжает. Совсем не удивившись, он взял протянутую находку. Думает: там кино про гангстеров или курс аэробики. Утвердительно сказал:
— Тайник существует. Как оказалось.
Быстро уловив интонацию, Анелла возмутилась:
— Она из обгоревшего дома.
— Я там всё проверил.
— Не правда!
— Так. Давай секрет за секрет? Я рассказываю правду. Ты говоришь, где это нашла. Согласна?
Роберт уже держал за плечо. Поэтому не важно, согласна она или нет. Лучше бы отдала кассету Джону. Тот уничтожил бы, а она получила его доверие. С дядей же иметь дело себе во вред. И когда она запомнит? Ради интереса Анелла замотала головой. Не будет играть по его правилам. Она слишком много сегодня сделала. Зашла в ту мерзкую комнату. И всё ради его возвращения в человека.
— Потому что я тебе не верю? Да? — мужчина потянул за собой в гостиную. — Давай, я первый. Присаживайся.
Пихнув в живот, усадил в кресло. Положил руки на оба подлокотника. Анелла вжалась в бархатную спинку. В ушах запульсировал шум. И то, что Роберт распоряжается ею, как хочет, ничто по сравнению с тем, о чём заговорил его низкий голос:
— Я знаю про кассеты. Видел парочку. Не мог понять, где твой папа их снимает. Мы не лезли в бизнес друг-друга.
– Джон! — крикнула она со всей силой.
Голос застрял между этажами. В ответ тишина. Безнадёжно-постоянная в подобные моменты.
— Зачем нам Джон? — дядя закрыл рукой её начавшую дрожать коленку. — Я не сделаю тебе ничего дурного. Я был не прав. Прости меня.
Его пальцы сдавили кость. Неумолимо вернувшийся незнакомец. Будто прошлые месяцы исчезли. Она ему никто и этот мужчина чужой. А может, так всегда и было. Ведь этим и закончится.
— Раз мы помирились, — продолжил он. — давай говорить только правду. Согласна? Откуда взяла кассету? Чемодан тоже там?
— На ней Ванесса. Эта девочка существует.
Теперь уже по его руке, пронеслась судорога. Роберт оставил в покое. Поднялся на ноги, отчуждённо включил телевизор. Дождавшись шуршащего экрана, Анелла выскочила из дома. Не хочет слышать жуткую музыку. То, что дядя сейчас увидит, навсегда застрянет в его памяти. Каждая версия уникальна. Мог и не садиться в кресло. Он ни разу там не расслабится.
—
Через время он буквально выбежал на улицу. Анелла далеко не уходила, продолжая гулять среди кукурузы. Запуганно дыша, готовясь дать любой отпор. Приблизившись, Роберт подхватил её руку. Перевернул ладошкой вверх. Следы чёрной пыли. Сладка на лбу углубилась. Отрешённо погладил девочку по щеке, зашагал прочь. Недоумённо она провожала его взглядом, пока не осознала, куда тот направляется.
— Что ты хочешь сделать? Ванесса боится. Не ходи туда! — Анелла еле поспевала следом.
Роберт не слышал. Тяжело ступая, закатывал рукава.
— Ты разозлился. Пожалуйста, только не обижай её!
— Мне жаль, что ты видела столько насилия. И что папа позволил это, — он говорил, глядя вперёд. — А теперь иди домой.
— Ничего. Это было давно. Я привыкла, — ободряюще заверила Анелла.
Он распахнул дверь некогда розового дома. Тишина. Она точно здесь. Вернулась туда, где её красили, пытали и после заставляли не умирать, чтобы быть готовой к следующей съёмке.
— Не иди туда!
— Оставайся здесь, — Роберт отодвинул с пути.
— Что случилось? Что ты будешь делать? — она капризно упиралась. — Не трогай её. Она младше меня.
— Вовсе нет. Плёнка старая. Раньше твоего рождения.
Схватившись за перила, он стал медленно подниматься. Некоторые доски проваливались прямо под дорогими туфлями. Анелла отставала на ступеньки две. Дядя, будто проснулся, строго приказал:
— Не поднимайся. Я серьёзно. Тебе лучше не присутствовать.
— Она не любит таких, как ты! — Анелла предупредила шёпотом, приостановившись.
— Ещё бы.
Взобравшись на второй этаж, Роберт ступал чётко направляясь в детскую. Где же ей ещё быть? Стены, впитавшие крики. Запах разложения тут сильнее всего. Знойное лето комнат неприятно давало озноб. Мужчина остановился на пороге. Больше не смея переступать черту.
Скрючившись у дальней стенки, женщина с телом ребёнка попыталась закрыть лицо. Но было поздно. Её уже встретил жёсткий взгляд. Кружевное платье не могло скрыть изуродованное в вывихах и порезах тело. Синие ногти вцепились в светлые пакли волос. Наволочка с дырками для глаз валялась слишком далеко, чтобы опять натянуть.
— Привет, Несси, — проговорил он хрипло.
Услышав его голос, она глухо завыла, раскачиваясь из стороны в сторону. За спиной раздался лёгкий стук босых ног. Прежде чем Роберт успел среагировать, в детскую ворвалась Анелла. Застыв на середине комнаты, вгляделась в подругу. Это была не девочка, а женщина с лицом старухи, изрезанное и вдавленное, неправильной формы. Кожа на шее и щеках в волдырях. Некоторые уже дошли до своей худшей стадии, гноясь и разъедая до костей. Красная помада застряла в трещинах губ, скрывающих оставшиеся зубы. Ей было трудно говорить из-за перебитых связок:
— Я стала актрисой.
Ванесса неожиданно взревела, ткнув в Роберта пальцем. Она вышла из розовой комнаты. Пузыри лопались, оставляя наедине со жгучей болью. «Почему они исчезают? Вернитесь! Не показывайте лицо мужчины. Оставил, но возвращается. Нагляделась в жутких кошмарах. Когда ещё получалось спать. Всё помнит. Невыносимая боль! Когда была сиротой на кинопробах. Хочет что-то сказать. Просит «вернуться». Нет! Не подходи! Он и сейчас не слушает. Когда-то такой заботливый. Позже не давал вырваться. Железные руки схватили лицо. Не пошевелиться. Где комната? Сделай так, чтобы я ничего не почувствовала. Розовая краска сползла со стен. Впиталась в пол, исчезла между щелями. А ей удалось. Уйти. Не достанет. Ему плохо. Всегда будет, потому что ему не войти. Место для неё одной. Говорит, что поможет. Бросил. Бросил мучиться. Спрашивает, зачем… но ответить невозможно. Что-то с горлом. Что с ним? Комната. Он забрал комнату! Не подходи! Не трогай!».
— Не подходи к ней, — робко потребовала Анелла. — Ты её пугаешь.
Роберт остановился. В паре метров от хрипящей Ванессы. Потом что-то хлюпнуло и прорезался голос. Посыпались несвязанные обрывки слов и обвинений. Но дядя наоборот, похоже, понял, о чём речь. Взгляд остекленел. Анелла судорожно послала волну «Ванесса замолчи!».
— Анелла, иди, возвращайся домой, — произнёс он холодно.
— Вот ещё! Я остаюсь. Ты мне не указ!
— Как пожелаешь, — с этими словами вынул из-за пояса револьвер.
Девушка надрывно закричала и забилась в угол. Анелла, ахнув, кинулась к ней, закрывая собой:
— Нет! Так поступать нехорошо. Её найдут. Узнают, кто стрелял!
— Вокруг никого. Отойди!
Темноволосый мужчина снял предохранитель. Широким шагом оказался рядом. Он не стал объяснять или выдавать прощальные речи. Лишь последний раз смотрел на несчастное тело.
— Я всё расскажу! Ты! Не хочу! — Ванесса бессильно злилась, но тяжело расслышать, когда язык много раз ошпаривали и прижигали.
— Если так сделаешь, — заявила Анелла. — Я сбегу, и будете с Джоном искать меня всю жизнь! И я больше никогда не заговорю с тобой!
Её нежная рука вперемешку с блестящими кудрями смешалась с грязными залипшими лохмотьями Ванессы. Резким движением Роберт поднял её и оттянул от Несси. Поволок на улицу. Солнце пекло. Лениво стрекотала саранча. Ворон испуганно отлетел перед самым носом. У Анеллы не хватило времени выдохнуть или собраться с мыслями. Это делается не так. Так нельзя. Спустившись по ступенькам, дядя притянул к себе, еле скрывая агрессию:
— Слушай сюда! Есть вещи, которые решаются без твоего ведома и участия. Ты идёшь домой и делаешь вид, что тебя это не касается. Или, можешь остаться, но увиденное скажется на психике. Хочешь?
Она не отвечала. Лишь смотрела покрасневшими глазами на загорелый лоб. «Спаси хотя бы Ванессу!». Что, если эта та самая месть? За то, что показала кассету? Дядя неумолимо объяснял:
— Она умирает и мучается. Тут нечего спасать. Ей больно.
Нет! Убивает, потому что она слишком много знает. Помнит его. Выйдя из оцепенения, Анелла погладила удерживающую её руку. По-настоящему, а не как с Джоном. Заговорила мягко упрашивающее:
— Мы можем отмыть её, причесать. И будет жить с нами. Она умеет готовить, и я с ней не пропаду. Буду ухаживать.
— Она не дотянет до дома. Уже умирает. Гниёт изнутри. Видела живот?
— Пожалуйста, пускай побудет у нас! Обещаю, я не буду слушать её рассказы. Если что-то скажет про тебя, закрою уши.
— И много она про меня говорила?
— Я не слушала.
Мужчина задумчиво смотрел на неё. Что-то безмолвно решая. В душе затеплилась надежда. Практически потерянная среди детских секретов.
15. ФЛАМИНГО В ТЕРНОВНИКЕ
— Ванесса! Ванесса! Он разрешил! Ты можешь остаться у нас! Примешь ванну, я накормлю свежими конфетами, тёплое какао… — вбежавшая наверх Анелла остановилась около скрюченного тела. — Ванесса?
Девушка замерла в жуткой позе на пыльном полу. Зрачки закатились назад, а рот приоткрылся в усмешке. Не моргала и не дышала. Анелла приложила ухо к груди. Щека соприкоснулась с грязным кружевом. Запах гниющего мяса. Сильнее обычного залез в нос. Сердце молчало. От чего умерла единственная подруга? Задохнулась, потому что натрудила слабо держащиеся связки? Язвы так сильно сгнили, что добрались до души? А может, её убил страх? Выстрел забытого ужаса.
Поглаживая бесцветные колтуны, Анелла так и не определилась, какую колыбельную спеть. Вокруг всё покинуто затихло. Она сидела около трупа, пока за ней не пришёл дядя. Рискнул ещё раз подняться по оставшимся ступенькам. На фоне заката выкопал яму. Услышал совет про глубину. Повезёт, и Ванесса упокоится с миром. На образовавшемся холмике разложены жемчужные бусы и раскиданы блёстки. Роберт терпеливо ждал, уставившись в землю. Пока спокойный, она отважилась спросить:
— Это ты с ней такое сделал?
— Нет, — он возмутился. — Я заплатил, чтобы она была в безопасности.
— Те деньги? — поразмыслив, она округлила глаза.
— Да. Отец обещал найти ей новую семью. Увезти подальше, спрятать.
— От кого?
Внимательно посмотрев, Роберт выждал паузу. Говорить или нет? Но Анелла подготовлена к любому роду сюжета.
— Кинопродюсеры, что обратились ко мне. Я согласился помочь. Сначала. Но Несси была слишком… Я вывез её из студии. Чтобы не стала их марионеткой. Попросил Фреда не называть мне адрес, имена родителей, которые удочерят девчонку, — он грустно покачал головой. — Ванесса считала, что я отдал её на растерзание. Уверен, так и думала.
Заплатил, чтобы папа ей купил дом или билет в другую страну. Задержав дыхание, Анелла испугалась. Дядя сейчас рассердится. Месть. Об этом ли шла речь? Выльет на неё весь гнев за отца. Она ведь, как всегда, крайняя. Продолжает тут стоять, как ни в чём не бывало. Пора бежать. К Джону. Или нет? В город. Там есть шериф. Хотя нет. Он уже заодно, как и те люди. Забрали чемодан, чтобы удерживать Роберта здесь. Чтобы убить её. Деньги — доказательство того, что сделка не выполнена. Ванесса никуда не отправлена. Замучена в подвалах. И дяде уже не нужно видеть те миллионы. Потому что он и так понял, что они не потрачены. Точно! Анелла — дочь, которую не отдали гипнотизёрам. Поэтому её надо отмучить. Она неправильная и испорченная, как сказал Джон. Слишком много видит. Надо было слушать брата с самого начала. А что, если она уже мертва? Призрак. Поэтому не выбраться из поля…
— Анелла, хэй! Что случилось? — к нему вернулась жизнь.
Приближающаяся фигура расплывалась. Девочка потянулась смахнуть водопад слёз, но это уже сделал Роберт. Нет, она не плачет. Они сами.
— Я не знала, что Ванесса у нас. Правда, — она лихорадочно залепетала. — Красивых снимали по несколько раз, но я смотрела урывками. Временами папа говорил, что меня ждёт то же самое. Обещал, что никто не будет там бить. Джон ведь не умер. Но я этого не делала. Нет.
— Тише, тише. Я понял, — успокаивает дядя, чтобы смерть была безболезненной.
— Кажется, они привезли Ванессу сюда. Для тебя. Человек в чёрном оставил её здесь с кассетой. Если бы умерла, то сохранилось бы второе напоминание. Я догадалась только сейчас. Но я не наврала! Её держали в больнице. А потом привезли сюда.
— «Они» — это кто?
— Фокусники, которые дают Джону программу.
— Что за программа?
— Без понятия. Но Джон — избранный.
Заметив в ответ холодное недоверие, Анелла спохватилась:
— Ванесса не особо мучилась. У неё была розовая комната пузырьков.
— Знаю. Сам показал ей.
Значит, он в самом деле разбирается, что реально, а что выдумки? Как же повезло встретить не безумца! Улучив возможность, она с трепетом спросила:
— Как думаешь, я жива?
— Конечно.
В уголке губ появилась усмешка. От чего Роберт выглядел ещё более нахальным. Вдруг Анелла почувствовала себя глупой за все слова. Истории, что сейчас наговорила. Так бывает, беседуя со старшими. Как когда поведала о монстре под кроватью. Папа долго смеялся. Потом выкрутил лампочки в спальне.
— Я верю тебе, — сказал дядя, заметив недовольство. — Удивлён, что ты всё знаешь.
Поздно. Анелла пошла домой. Достаточно издевательств. Если у него хватает сил на посмеяние, значит, всё не так плохо. И про деньги узнал. Завтра поедет к себе домой. Увезёт контроль и давление. Чуть-чуть осталось.
— Хочешь, докажу, что ты жива? — крикнул он, от чего шаг перешёл в бег.
Роберт не догонял. Вернулся глубокой ночью. Она его не ждала. Просто услышала грохот двери. Перевернувшись на бок, спокойно уснула. Но Джон всё равно пролез. Без толку было надеется, что кто-то остановит. Проснулась она от хруста костяшек. Небо светлело. Ночь не дала время передохнуть. Около постели, выворачивая свои кисти, стоял брат:
— Ты что, проговорилась о кассетах?
— Всё в порядке, — сестра резко села на кровати. — Он уже знал про них. Рассказал про Ванессу. Тебя это не коснётся.
— Ты в своем уме? — парень схватился за лицо. — «Мы ничего не знаем!» Помнишь, я приказал? «Я ничего не знаю», — вот так надо отвечать!
— Роберт давно понял, что я не забываю страшные вещи. Сам требует вынуть блёстки.
— Помнишь, что я говорил?
— Что?
— Про осколки. Стену от боли.
— Джон, как-то это всё надуманно…
Пощёчина обожгла лицо:
— Очнись! Роберт — программист. Был им или просто умеет — не важно. Но он это сделал с Ванессой. По заказу.
— Ты придумываешь! — запротестовала Анелла.
— И хуже того, решил её оставить себе. Чтобы в любой момент иметь доступ.
— Не правда! Он создал ей комнату в голове, чтобы защитить от тех мучителей.
— Каких? Она сама её создала, чтобы спрятаться там от нашего дяди.
— Хватит.
Придумывает, наводит страх, как обычно. Дядя вообще-то заботится о её, так называемой «психике». Не рассказывал, зачем ищет деньги, чтобы не травмировать рассказом о Ванессе. Сдержался и не отомстил за кассеты. Он не может быть «хуже чем папа». Но Джон продолжал продвигать свои пугалки:
— Сама спроси. Всё расскажет. У вас теперь особая связь. Он же не хочет, чтобы получилось, как с Ванессой.
— Я не буду это слушать.
— Имей в виду, у тебя возможности сбежать в комнату не будет.
— Прекрати! Джон! Пожалуйста, сделай что-нибудь!
«Брат тебя защищает. Говорит правду начистую. Чтобы ты не стала новой Ванессой», вразумительно настаивал разум. Допустив такую возможность, по телу пошли мурашки. Анелла, сглотнув, пересилила себя. Прошения вылетели неохотно, задевая все принцесские законы:
— Ты был прав, Джон. Потому что ты самый умный. Умоляю, выгони Роберта!
— Без таблеток не могу, — он вскинул подбородком.
Анелла спрятала лицо в коленки. Потеряла остатки сна. Сонность улетучилась. «Быть начеку».
— Найди мне новую, — Джон вложил в руки холодную склянку. — Тогда помогу. Заглушу голоса. Начну мыслить.
— Где брал раньше? — она сдалась.
— В больнице. Как прихожу, всегда ждут меня.
В городе. В местном госпитале. Это может быть правдой, как и выдуманной ловушкой. Проверкой на её доверие.
— А что, если лучше без них? Кровь очистится.
— Тебе не понять, Анелла. У тебя такой программы нет. Ты испорчена. Поэтому приходится всё делать нам. У меня миссия. Глобальная. Конец цикла. Власть их на Земле закончится. Я спасаю их от полного краха. Не дать фениксу возродится.
С первыми лучами она одела самое приличное платье. Без дырок и пятен шоколада. Белое. В память всем душам, что летают над полем. Немного мутило, поэтому завтракала лишь лёгкими сливками. Взбитыми, снятыми с верхушек пирожных. Повозившись у зеркала, нехотя вышла в наступающий день. Туда и обратно. Возьмёт лекарство и вернётся. По-быстрому. Дальше, наконец-то Джон разберётся. Он старше, почти взрослый. Наравне договорится с дядей. Желательно до наступления очередной ночи. А лично она с Робертом больше не встретится. На примере Ванессы очень хорошо видно, чем всё может закончиться. Да и зачем так много денег? Отъезд девочки не стоит целого чемодана. На похоронах было сложно расслышать истину. По пути в город голова сразу проветрилась. Плечи без рукавов горели на солнце. Потеряли защитный слой. Забыла натереться розовым маслом. «Он платил за молчание» осенило её. В детективах показывали. Папа должен был спрятать улику за определённую сумму. Роберт сделал Ванессе больно, и она сбежала от него внутрь своей головы. Стала бессмысленной. И он отправил подругу в новую семью. Куда она, конечно, не доехала. Потому что отцу была нужна подопытная. И Ванесса идеально подходила. Ничего не чувствовала. Не, не. Анелла смекалистая. Не попадётся.
Песчаная дорога тянулась больше часа. Во рту пересохло. Наконец-то показалась равнина. На ней раскиданы деревянные домики. Отчуждённо низкие. Окружённые терновником. Отель наполовину преобразован в квартиры. На крыше неоново светится розовый фламинго. Сдавшись перед солнцем, а ночью привлекая мух. Посчастливится и те, кто помнят девочку, уже давно съехали или умерли от жары. Какой-то мужчина, курящий у бензоколонки, проводил долгим взглядом. Анелла зашагала быстрее. В госпиталь и обратно. Только и всего.
Она зашла в двухэтажное здание. Проскочила мимо храпевшего охранника. В городке он ещё и продавец лавки. Пекарь в непосещаемом кафе. Также выполняет роль спящего на ресепшене. А по выходным он пастырь. Дальше Анелла забежала на второй этаж. Дубовые стены с неприятным запахом. Из-за запертых дверей слышна имитация жизни. Робкий кашель или глухое бормотание. Обитатели застряли навечно. Тех, кого положили лечиться. Большинство из-за Джона. Коридор заканчивался темнотой. Напрягши зрение, Анелла вгляделась туда. Кажется, на полу что-то лежит. Или кто-то, накрытый тканевым мешком.
— Из какой ты палаты? — раздалось за спиной.
Девочка обернулась к медсестре. Впервые её видит. Молодая. Работает недавно. А то и первый день, судя по выглаженному белому переднику. Помнится, как прошлая женщина вытирала об него руки. После перевязки. Съеденного пальцами джема. Накладывания покойникам гримма.
— Говоришь, брат тебе дал?
Взяла бутылочку и внимательно прочла этикетку. Анелла кивнула, сидя на краешке стула. От духоты начал бить озноб. Она тут уже слишком долго. Девушка, нахмурившись, спросила:
— Так. А сколько тебе лет?
— Четырнадцать.
— Где вы живёте?
— У дяди.
— Сиди здесь, — строго приказала она и вышла из кабинета.
Что-то не так. Слишком много подозрений. У пальмы выстроен стеклянный шкаф. Полон всяких скляночек. «Найди нужное и уходи». Комната покачнулась. Схватившись за стол, Анелла еле удержалась на ногах. Глупое головокружение! Всё из-за гнилистого запаха. Проверив полки, не нашла ничего знакомого. Только пилюли миссис Кроу. Выйдя за дверь, остановилась в нерешительности. Тот мешок у стены. Не успокоится, пока не проверит. Отмахиваясь от мух, подошла к нему ближе. Потянула за края ткани. Взору открылось лопнувшее тело с обрывками кожи. Оставшаяся рука будто пыталась пригладить волосы. Запутавшись в них золотыми браслетами. Анелла отпрянула от опекунши. В глазах потемнело.
16. ПОПКОРН И САХАРНАЯ ВАТА
— Ты потеряла сознание. Не вставай, — голос медсестры резал уши.
Девочка опустилась обратно на подушку. Как-то тяжело держать голову и поднимать вверх руки. Почему упала в обморок? Это же не первый мертвец, которого она увидела.
— Ты такая худенькая. Чем питаешься?
Анелла не хотела отвечать, косясь на мужчину в белом халате. В конце палаты тот разговаривал с медиком на повышенных тонах. Она помнит его. Единственный доктор в городе. «Они обнаружили миссис Кроу! Они всё знают».
— Страшное обезвоживание, — медсестра пыталась впихнуть ложку через сжатые зубы. — Тебе бы тут неделю лежать. Малокровие. Бессилие. Как ты так неаккуратно ходишь? Все ноги избиты.
— Очнулась! — окрикнул врач и быстро подошёл к койке, отпихнув медсестру. — Где мальчишка?
— Дома, — Анелла прошептала.
— Роберт? Он где?
Они знают про дядю. И ничего не делают. Не пытаются помочь. Все из-за разбитых окон и шалостей. Если бы только Анелла предвидела подобное, то не тревожила бы горожан. Теперь им всем наплевать. Не попытаются спрятать девочку или хотя бы найти ей новую миссис Кроу. Готовы оставить злодею. Направляют события себе в угоду. В финале которых, Роберт оставит их в покое, забыв про чемодан. Потому что они предоставили ему Анеллу.
— Не вздумай что-либо тут выкинуть! — доктор нагнулся к уху. Зашипел: — Я же сказал, больше не получит. Процесс запущен. Так и передай Джону.
Пусть говорит тише! Анелла морщилась от яркого света. Накрытая тяжёлым одеялом, заметила капельницу. Не подключенную к венам, мирно ждущую в стороне. «Они не пытаются тебя спасти». Или наоборот? Боятся прикасаться? Как к чемодану с деньгами. По серийному номеру Роберт нашёл бы их. Узнал бы, кто не довёз Ванессу. Поэтому лучше пускай сорвётся на девочке в поле. К ней и брату важно подослать агента в чёрном костюме. С задачей: не выпускать за кукурузу. Но агент оказался предателем. Краеугольным камнем. Выдал миссис Кроу купюру. Чтобы ускорить события. Которые, как надеялось его начальство, не произойдут.
— Почему именно сегодня? Всё не так, — ругался доктор уже где-то вдалеке. — Чтобы её тут не было!
— Ей надо выспаться, — заступилась медсестра.
— Всё! Увольняюсь! Если кто спросит, я тут не работал.
— Мы отобьём у тебя желание сбегать, — высокомерно сказал Анелле медбрат, поправив очки, вышел из палаты.
Убегать от Роберта или из дома? Она явно разрушает их планы. В памяти что-то щёлкнуло. Безвременье, о котором пели хиппи. Рассказывали Анелле, что из круга можно выйти. В мир, очищенный любовью. Они её так выманивали? К Роберту явно отвозить не собирались. Может, они хотели помочь?
— Мы все туда движемся, — девушка-хиппи указала куда-то за кукурузу. — Духовная сила приручает грубую.
Говорила, что Анелла это сделает. Успокоит силу, которая всех спасёт. Поэтому-то девочку хотели забрать с собой. Вот зачем! Чтобы она и их вывела. Из плена. Куда всех посадили гипнотизёры. Папа же говорил, что почти у всех «болезнь ума». Может, Анелла и есть та избранная, а не Джон. Он же всегда всё отнимает, что хорошо блестит. «Противостоять животной природе» по неосторожности сказали ему хиппи в том трейлере.
— О каком искушении речь, если они сами не могут бросить? — позже, сказал Джон, вынув косяк из пальцев мёртвой девушки.
Но Анелла не собиралась никуда убегать. Ей хорошо тут. С Джоном. Бегала себе спокойно. Всё смешалось. Двойная игра. Нужно вернуться в дом! Перевернувшись на бок, девочка хотела подняться, но не получилось. Неведомая сила притягивала спину к матрасу. Ладно, ещё пару минут. Полежит и поднимется. Вернувшаяся медсестра погладила по голове. У неё доброе лицо. Вспомнилась мама с пшеничными волосами. Ласковая забота возвращала в детство. Нежный голос успокаивающе напевал:
— Всё в порядке. Тебя не выгонят. Док часто нагнетает. Жара, знаешь ли.
— Он увольняется из-за меня? — с тревогой спросила Анелла. — Передайте, я не выйду из поля.
— Милая, я понимаю. Ты устала. Выспись и…
— Я не устала, — она поднялась на локти. — Вы не понимаете, потому что в миссию включены не все. Они вам не рассказывают.
— Ясненько. Давай, ложись на подушку.
Они настроены против Роберта. Он может испортить план. Обнаружил какую-то лазейку. Знает, как всех разгипнотизировать. Поэтому люди с серой кожей нашли папу. Уже после того, как украл Ванессу. Забрали чемодан себе, на хранение. Начали спонсировать его хобби. Они все жутко боялись. И тут родители умерли.
— А я, оказывается, особенная, — Анелла закивала. — Такая, без блёсток в глазах. Не в розовой комнате. Могу напомнить. Они не хотят выпускать меня. Потому что их власть тогда падёт. Конец цикла.
— Как интересно, — девушка смочила в раковине полотенце. — Тебе это приснилось?
— Нет, это Джон так сказал. И я сама всё догадалась. Они надеялись, Роберт меня не найдёт. Что я умерла вместе с деньгами. Но из-за билета он приехал. И для такого у них заготовлен другой план. Заставить его озвереть. Навсегда. И выместить зло на меня. Чтобы я осталась в поле. Но он не сделал плохо, потому что вспомнил детство. И теперь они боятся его перерождения. Хиппи говорили, что выйти можно, только подружив противоположности…
— У тебя жар. Отдохни немного.
— Но Роберт злой. Он не исправился. Понимаете? Иногда он превращается в того, кто сделал Ванессе плохо. И я боюсь, что они на это рассчитывают. Ведь тогда я уже никогда не выйду! Как она из розовой комнаты! Не будет моря и мороженного.., — от нехватки дыхания в глазах закружилось.
Голова снова соприкоснулась с периной. В воздухе летали разноцветные блики. Вентилятор не помогал. Беззвучно крутясь на потолке. От него только укачивало. Терзали бушующие мысли. Вырываясь из груди стуками сердца. Ко лбу приложили мокрое полотенце. К пылающим щекам — кисть руки. Пора уходить отсюда. Веки тяжелели. Анелла снова провалилась в сон. Наполненный пюре и овсянкой. От этого воротило. Но еда, как назло, летала перед лицом. Папа накладывал жижу в тарелку и относил в подвал. Образы сопровождались назойливым щёлканьем зажигалки.
— Пора, — разбудил тихий голос.
Нехотя потянувшись, девочка почувствовала долгожданную прохладу. Температура спала. Тело перестало ломить. Из-за коричневых жалюзи сияло оранжевое небо. Закат? Она что, пролежала здесь целый день? Домой. Предстоит долгий путь по песку. Без шоколада. Как бы хотелось остаться здесь. Вокруг люди. Не опасны ведь, запрятаны за дверьми. Как львы за решётками. В том цирке, куда приводили родители. Усаживали подальше от Джона, вкладывали в пальцы сахарную вату. Вокруг темнота и запах верблюдов. Не видно лиц других детей. Замерших в предвкушении на бархатных креслах. Только сцена озарена лампочками. Отражаясь в каждой блёстке. Которыми усыпано платье дрессировщицы. Зачем ей хлыст? Чиркнув спичкой, она поднесла огонь к висящему обручу. Джон вытянул вперёд пальцы, рассыпав попкорн. Отец тут же дал ему по рукам. Сквозь горящее кольцо на цирковую тумбу запрыгнет лев. Зверь, которому наконец-то открыли клетку. Величественно он шагал в сторону приподнятого занавеса.
Анелла с трудом села. В ушах зашумело. То, что она наговорила медсестре, теперь опять показалось глупостями. Которые следовало бы держать в себе. Всему виной недоедание. Та взяла со стула платье:
— Я его постирала. Поднимай руки!
Только сейчас Анелла обнаружила, что спала в огромной рубашке. Следующая фраза вогнала в оцепенение:
— Приехал твой дядя. Ждёт в приёмной. Такой галантный!
— Нет! — Анелла схватилась за юбку девушки. — Можете оставить меня здесь?
— Милая, ты чего? — она заулыбалась, — Доктор уехал.
— Пожалуйста! Хотя бы на одну ночь.
А ночью она сбежит. Сама доберётся до дома. Или…
— Позвоните в приют, — Анелла в ужасе увидела, как медсестра не обращает на неё внимание, одевая на пятки балетки. — Пожалуйста, можно позвонить?
— Спокойненько. Вернешься домой, ляжешь в постель. После обморока так бывает. Слушай, а твой дядя женат?
— Вы меня слушаете? — девочка отчаянно зашептала. — Тот человек — преступник.
— Не выдумывай! — она завязала бант на талии Анеллы, оставаясь под недавним впечатлением. — Заботливый. Рвался сюда первее меня. Хотел тебя увидеть.
Ну конечно! Анелла ведь может сбежать. Может! Она глянула на окно. Первый этаж. Ничего, что голова кружится. «Попроси её стакан воды». Нет, не получится. Он уже на тумбочке. Девочка взялась за него и тут же выпустила на пол. Разбившись, осколки разлетелись под кровать.
— Можно новый? — тут же попросила Анелла.
— Вам сюда нельзя! — послышался голос с конца коридора.
Медсестра, цокнув, нехотя вышла за новой водой. Как только скрылась за поворотом, девочка спрыгнула с кровати. Тело вялое. Присев на корточки, Анелла выдержала равновесие. Выпрямилась. С трудом, как в страшном сне, передвигая ноги. Ещё чуть-чуть. Локон волос, падающий на лоб, закрывал обзор. Смахивать его не было сил. Знакомый звук из коридора. Тяжёлые шаги. Окно не поддалось. Шляпки гвоздей выглядывали из деревянной рамы. Заколочено. Девочка безнадёжно обернулась. Как раз вовремя. Роберт зашёл в палату. Суровый взгляд, перекрывающий любые пути отхода. Чёрный пиджак с золотыми пуговицами. Запах чего-то мускатного.
— Тебя тут обижали? — единственное, что спросил он требовательно подходя ближе. — Отвечай живо. Давали что-нибудь?
— Нет, — она мотнула головой.
Секунда. Анелла оказалась у него на руках. Без обвинений или порицаний. Быстро Роберт покидал дубовые стены. Шахматный пол. Чёрно-белые квадратики двоились и разбегались. Дядя ответно улыбался всем. Оставшемуся без врача персоналу, попадающимся пациентам, проснувшемуся охраннику. Но в автомобиле улыбка исчезла. В кадиллаке Анелла сразу вцепилась в кожаную оббивку. Голые ноги обожгло холодом кресла. Когда рядом сел Роберт, тут же спросила:
— А можно на заднее сиденье?
В ответ — молчание. Машина тронулась. Плавно, стремительно, оставляя госпиталь вдалеке. Не то что в шевроле опекунши. Где подбрасывает к потолку на каждом камушке. Вспомнив о ней, девочка на всякий случай сообщила:
— Они нашли миссис Кроу.
Дядя никак не ответил. Да и что ему с того? Он никогда и не планировал с ней встречаться. Через открытую крышу залетал приятный ветерок. Но не получалось им насладиться. Всё время крутилась идея выпрыгнуть через дверь. В любой удачный момент. Побежать вглубь запущенных улочек. Но автомобиль только разгонялся. А через пару метров и город то закончился. Ну ничего. По бокам дороги сразу выросла кукуруза. Родная стена, уходящая вдаль.
— Медсестра сказала, у тебя ножевое ранение. Где? — прервал тишину Роберт действительно надеясь на ответ. — Это Джон сделал?
Вопрос больше не переспрашивался. Слова о брате напомнили о таблетках. Которые не суждено получить. Это раздосадовало, как и пугало последствиями. Всё было бы хорошо, если бы не вот это вот всё. Внимание Анеллы завлёк бардачок. За глянцевой крышкой точно лежат конфеты. Чтобы совсем обнаглеть, она открыла отделение. Около револьвера разбросаны штук пять шоколадных трюфелей. Неместных. Забрав все, она поочереди их съела. Реакции от водителя не последовало. Привычный вкус вернул успокоение. Далёкое ощущение безмятежности. «Ничего не происходит, Анелла. Ты просто села в машину и едешь домой». Она размяла плечи. Хотя до этого боялась даже дышать. «Джон пугает тебя. Чтобы ты продолжала поддерживать его игру». Здесь, вдалеке от дома, можно прекратить притворяться. Имитировать страх перед светлячками-убийцами. Девочка положила на дверь локти, подставив ветру лицо. Солнце покрыло поле золотом. Вполголоса пело радио. Когда-то сделанное потише и так оставленное. Подумалось, что прямо здесь давно хотелось оказаться. Один раз она отлипла от окна и посмотрела на Роберта. Чтобы убедиться, что это и вправду он. Чёткий профиль, выдающийся нос и подбородок. Лучики от глаз уже полезли на щёку. Погружён в себя. Привезёт её домой и поедет восвояси. Было бы замечательно. Он ведь не хочет, чтобы она ещё раз попала в больницу. Не нужно доводить до такого. Анелла самодовольно улыбнулась. Чувствуя, что расслабляется. Что, если нет никакого заговора? Папа делал плохие вещи, но он уже умер. События забыты. А дядина история зарыта с Ванессой. Он отреагировал так, как отреагировал. И никто не делал ставку на его дальнейшие поступки. Потому что давно нет секретный агентов, предсказаний хиппи и ещё какие неведомые рассказы Джона. Полу — бредовое состояние в момент поднявшейся температуры. Не более. Хватит поддерживать глупости брата. Роберту наплевать на детей, поэтому и родители о нём особо не рассказывали. Никто никуда девочку не прятал. Анелла — сирота, о которой все забыли. Так и останется. Забудется. Потеряется в поле.
Вверх кадиллака начал закрываться. Медленно. Заслоняя закатные лучи. Даже как-то грустно, что они скоро приедут. Будь Анелла немного смелее, могла бы уже раз десять так прокататься от города до дома. Зря отказывалась. Что тут такого? У развилки дороги автомобиль вдруг остановился. Резко, от чего Анелла съехала с сидения. У колёсных шин осела дорожная пыль. Жёлтым пугающим облаком. Роберт положил руки на руль, указав вперёд:
— Эта дорога ведёт к дому. А если повернём вон туда, попадём в частный аэропорт. И я хочу, чтобы ты полетела со мной.
Анелла смотрела сквозь лобовое стекло. Большими глазами, не моргая. Дядя развернулся к ней. Закинув руку на спинку сидения, добавил:
— Прямо сейчас.
Анелла замотала головой. Чувствуя толчки в висках. Почему он вообще об этом говорит? А как же Джон? Почему он не упоминает Джона? Что значит прямо сейчас? Издевается или проверяет? Это проверка. Это точно какая-то проверка. Возможно, агенты пон…
— Анелла. Либо ты остаёшься, и тебя избивает родной брат, пока не прибьёт. Либо едешь со мной. Будешь кушать мороженное и спать спокойно.
— Я не оставлю Джона. Нет, я не уеду, — тихо произнесла она.
— Он взрослый. Сам о себе позаботится.
— Никогда его не брошу, — в ушах опять зашумело. — Нет.
— Тебе только кажется, что он подобреет. Уеду я или нет, Джону уже позволено слишком многое. — Роберт говорил вразумительно, без тени беспокойства. — Есть разные вещи, которые он захочет с тобой сделать. И никто не защитит.
Перед взором поплыл воздух. Разом забылись всякие светлячки и осколки актёров. Вспомнился лишь ужас. Не обращая внимание на дрожащий голос, девочка повторила:
— Джон защищает меня.
— На тебе места живого нет.
— Я способна за себя постоять.
— Ты не способна, — мужчина замотал головой. — Поехали со мной.
Паника подкралась со спины. Медленно доходил смысл происходящего. Дыхание схватило. Как бы Анелла не противилась, дрожь пошла по коленкам. «Он не шутит! Он сейчас тебя увезёт. Откажись! Сделай что-нибудь. Уходи. Уходи из машины!» Тут тесно. Роберт наседает. У него ничего не получится. Не получится! Он не имеет на неё никакого права. Девочка схватилась за ручку дверцы. Не открывается. Заперто.
— Анелла, не делай так, — устало проговорил дядя.
— Я никуда не поеду! — у неё прорвался звонкий голос. — Он мой брат. Выпусти меня! Я пойду пешком!
— Ты не будешь постоянно избегать разговора. Либо выбираешь, либо я решаю.
— Не могу! Не заставляй меня! — она вжалась в кресло. — Я хочу домой!
Скорее всего, придётся закатить истерику. Но подступающие слёзы, которые вот-вот покажутся, застряли в нерешительности. Они боятся. Слишком страшно для устраивания сцен. Дело больше не в Ванессе или человеке с золотыми кольца. Тело колотило от невозможности. Тут нет выхода. Роберт начал злиться. Это ясно по фразе:
— Я всё равно могу тебя увезти.
Анелла вспомнила, что у неё не осталось блёсток. Вот почему так тяжело. Если бы Джон не бил её, то что тогда? Почему всё решается не так, как обычно? Поле вокруг застыло, как на картинке. Беззаботно стрекотала саранча. Вернулось самообладание.
— Я знаю, у кого Ваши деньги, — она объявила, прислонившись к дверце.
— Только попробуй еще раз назвать меня на «Вы»…
— Я правда знаю.
— Думаешь, мне они нужны? Я узнал, что хотел, — сказал Роберт, наклонившись вперёд. — Что ещё планируешь предложить?
Отчаянно Анелла не могла подобрать слов. Зачем сюда села? Зачем она дяде? Заберёт из поля. Туда, где небезопасно. Туда, где он превратится в незнакомца. «Он уже всё решил. Спрашивает тебя ради приличия. Чтобы не чувствовать себя плохим». Видимо, поняв, что пугает, Роберт отодвинулся чуть назад, продолжая:
— Ты ещё помнишь, что такое море? Аттракционы, магазины?
— Отвези меня домой!
— К крысам? И единственному каналу по телевизору?
На всё она отвечала отказом. Остановив взор на его руке. Выпуклые вены еле выдерживают климат. На грани, как и дядино терпение. Автомобиль стоит посреди дороги. Когда уже что-нибудь произойдёт? Мимо проедут другие путники, или Джон выйдет её искать.
— Хиппи сказали, выйти надо по-другому, — она робко предложила.
— Где ты их видела? — Роберт рассердился. — Анелла, думай своей головой.
— Я остаюсь!
«Любой взрослый тобой управляет». Родители, Джон, человек в чёрном костюме, никогда ни о чём не спрашивали. Только заставляли. «И дядя, спросив, всё равно сделает по-своему. Думает, что знает лучше тебя». Наступила тишина. Анелла боком посмотрела на Роберта. Тот впивался взглядом в поворот между кукурузой. «Ему всё равно, что ты здесь чего-то не хочешь.» В теле неприятно кольнуло. Он её слышит или нет? В памяти мелькнул праздничный торт. Отпихнуться от него, как от овсянки или пюре, так же не получалось. Всё из-за голода.
— Я хочу кушать, — окончательно заявила она, отвернувшись.
Мужчина отвлёкся от окна. Она почувствовала затылком его взгляд. Знает, что ей неуютно, но продолжает. Анелла сидела не шелохнувшись. Не помышляя, что придётся делать, если они поедут в аэропорт. Даже мысли такой лучше не допускать. Солнце последним красным лучом пряталось за горизонт. Оставляя наедине с мучительной неизвестностью. Может, представить себе пузырьки? Розовые шарики вместо блёсток. Разумеется, назло дяде, а не потому, что Анелла хочет спрятаться. Ей и тут нормально. С крысами и обгоревшими привидениями. К шее под распущенными волосами прикоснулась рука. Успокаивающе поглаживая. Голос Роберта тоже внезапно смягчился:
— Хорошо. Мы поедем домой. Слышишь? Всё нормально.
Как это получалось у Ванессы — непонятно. Видимо, войти в розовую комнату сложнее, чем кажется. Как бы Анелла не старалась, кукуруза вокруг никуда не сдвигалась. Пузырьки не появлялись. Ещё и голос дяди, приковывал жёстким натиском. К изображению салона автомобиля. Влезая в уши тяжёлым тембром:
— Посмотри на меня! Анелла! — требовал он. — Не пытайся меня наказать.
Кинув неудавшееся занятие, она ожила, повернув голову. Поискав что-то в её глазах, мужчина убрал руки на руль. Завёлся двигатель, быстро разрешая ситуацию. Под колёсами захрустел песок. Роберт вдруг рассмеялся. Беззаботно откинув голову назад. Что его так развеселило? На мгновение показалось, что всё хорошо. Не отвлекаясь на поворот, он двинулся в сторону дома. Переключив радио, сделал музыку громче.
17. LOVE ME — LOVE ME NOT
Оказавшись на спасительной земле, Анелла тут же выскочила из автомобиля. Будто дядя передумает и рванёт обратно. Не оглядываясь. Поближе к Джону. Из его комнаты доносилась тишина. Он стал по большей части спать или страдать в перерывах бодрствования. Девочка не посмела зайти к брату. Кинувшись на свою кровать, зарылась в подушки. Огромное пятно плесени на стене укоризненно молчало. Оно же предупреждало. Спать не хотелось. Когда воздух закончился, Анелла вылезла из-под перины. Понуро, продолжая сидеть со взъерошенными волосами. Она и так телевизор не смотрит. Какая разница, сколько там каналов?
Дядя пообещал уехать следующим рейсом, дней через пять. Или раньше, как он сказал, заметив волнение Анеллы.
— Расслабься. Я уеду, — подтвердил Роберт во время оставшейся части пути.
Получив долгожданный ответ, она почувствовала себя главной. С ней считаются. От злополучного поворота до дома ещё пол часа. Сумерки догоняли автомобиль. Белой стрелой рассекающий дорогу. Анелла не знала, можно ли облегчённо выдохнуть. «Роберт притворяется. Поддерживает игру. Думаешь, ты умнее его?» Анелла встряхнула головой. Ничего она не думает. Сердце всё ещё сильно колотилось. Некое ликование вперемешку с грустью. Сразу вернулись насущные дела. Планы, куда захоронить руку миссис Кроу или в какой последовательности перевязать ленточки на кукурузе. А не переехать ли в сгоревший дом и жить от Джона отдельно? Пора подготовится к будням без дяди. Вежливо объяснить брату про отсутствие лекарств. Упоминать про только что возможное похищение не стоит. Разозлится. Придётся нести это в своей памяти, не распространяясь. Проверка на привязанность к Джону прошла успешно. Анелла сама себя похвалила, что не оставила парня в безнадёжных полях. Девочка заметила, что Роберт продолжает на неё поглядывать. Может, она слишком широко улыбается? «Он решает. Убить Джона и забрать тебя с собой». Нет. Вовсе нет. Анелла не такая послушная и милая, как Ванесса. Значит, уже не должна никому нравится. Она больше не боится Роберта. И чтобы вызвать дополнительное к себе отвращение, подозрительно спросила. Вопрос, который частенько лез в голову:
— Зачем ты пометил купюры? Сказал папе не показывать новый адрес. Но купюры пометил. Зачем тебе знать, где ими расплатятся.
— Чтобы вернуться.
К Ванессе. Отправил её куда подальше, сымитировал безразличие, а сам планировал сделать круг обратно. Криминальные люди, вот они какие!
— Зачем? — Анелла повысила голос, вопросительно подняв брови.
— Чтобы вынуть Ванессу из комнаты, — Роберт включил фары. — Выйти можно в безопасной обстановке. Сама она выбираться не хотела.
— И что плохого в комнате?
— Это побег в тюрьму. Красивую, иллюзорную. Пока ты там, твоим телом, мыслями можно управлять, как вздумается.
— Но перед самой смертью пузырьки исчезли. Я уверена. Потому что Ванессе было больно, как в реальности. Она захотела выйти.
— С годами комната исчезает. Мозг привыкает к психотравме. Тем более Ванесса меня вспомнила.
— Так она спряталась там от тебя! Мерзкий ты мерзавец!
Дядя сердито оттянул за подол платья, когда Анелла попыталась перелезть через спинку кресла в конец салона. Съехав обратно, девочка поджала к груди ноги. Прижав щёку к коленям, подозрительно прищурилась:
— Ты плохой человек, да?
Теряющийся в полумраке силуэт ответил спустя молчание. Донельзя, рассчитанное и отстранённо шумящее:
— С того момента прошло много времени.
Он что-то переосмыслил с тех пор, ну конечно. Люди, у которых его чемодан, помнят Роберта другим. Нет, он не исправился. Скорее стал более продуманным. Незнакомец возвращается. Анелла поняла это, когда «Арабески» оборвали голос на середине песни. Радио зашуршало, теряя сигнал. Отключив его, в воздухе сгустилась пульсирующая тишина. Больше не задавая вопросов, девочка уткнулась лбом в колени. Вдыхая запах стирального порошка.
Прогулки на ночь не было. Боязно выходить. Вдруг Анеллу поджидают за углом. Схватят и отвезут подальше от Джона. Выковыряв весь шоколадный крем из банки, она приготовилась забыться тревожным сном. Но до её комнаты добрался дядя, потребовав спуститься к ужину. Сначала, хотелось, чтобы её позвали ещё пару раз, но тёплый аромат лазаньи всё-таки заставил вылезти из постели. Плавленый сыр растягивался от зубов до вилки. Вязкость во рту разбавило сладкое какао. Надо бы спросить, как оно правильно готовится. Потому что в скором будущем напиток придётся делать самой. Но, встретившись с явным неодобрением Роберта, Анелла решила, что сама как-то разберётся. Он зашёл на кухню как раз, когда девочка направилась к двери. Обычно распахнутой, но теперь преграждающей её и поле тонкой сеткой. Не подавая виду, Анелла развернулась в обратную сторону. Вбежала вверх по лестнице, вернулась в спальню. Так уж и быть, проведёт ночь в доме. Осталось пару дней, и она снова сможет делать всё, что захочет.
Все лампочки потухли. Комнаты опять погрузились в темноту. Теплота в желудке остывала. В стенах закопошились крысы. Сон успокоил не на долго. Потому что выглянувшая луна проложила полоску пути. По которой притащился Джон. Озарённый белым светом, он тихо напевал. Ударит сейчас или нет?
— Они не дали мне таблетки, — тут же сказала Анелла, резко отодвинувшись в другой конец постели.
— «Так же, как дети видят сны, страну твоей мечты увидишь ты», — насвистывал парень.
— Послушай, Джон. Ты же знал Ванессу, да? Она жила вместе с нами дома. Но только… Там, в подвале.
— «Там, где звёзды прячутся дотемна. Где-то в солнечный полдень…»
— Как папе удавалось её скрыть?
— «Невидимкой спит луна».
— Где она была всё это время?
— В сундуке, — ответил Джон, прекратив напевы. — Я всё надеялся, что задохнётся. Но она живучая. Прямо как ты.
— Почему никогда не рассказывал?
— Потому что ты глупая малявка. Всё портишь!
Он быстро очутился на кровати, положив тяжёлые локти на ноги Анеллы. Возможно, ему и стало лучше. Он сейчас ближе к себе настоящему. А может, розовые капсулы и вправду заглушали голоса. И теперь Джон полностью слился с их речами. Открыв рот, повествует от их имени. Или даже говорит всеми трансляциями за раз. Рассказывает очередные страшилки, чтобы и сестру свести с ума:
— Давай я расскажу тебе историю про девочку. Она хотела стать актрисой. Жила в приюте. Не знала любви родителей. И вот появились люди, обещающие исполнить её желание.
— Отстань! Ты меня не испугаешь, — Анелла пыталась скинуть его на пол, но тот, схватив за шею, шептал прямо в ухо.
— Тут появляется лев. Они с девочкой подружились. Лев даёт всё, что так долго не хватало. Нежность, ласку, тепло. Она любит его. И он будто тоже. Но, видимо, девочка забыла, что лев — это зверь. Это всё лишь часть программы «люби меня — не люби меня». Обычная процедура. Общение с двойной привязкой. Чтобы сформировать идеальную рабыню. Привязать её к себе, чтобы потом жестоко надругаться. Насилие от самого любимого вызывает непонимание. Ужас. Девочка ждала, что сейчас будет очередная защита, а получает новую порцию страданий. И тогда, чтобы спрятаться от всего, она воздвигает стены. Розовую…
— Что происходит? — включив свет, появился Роберт.
Анелла на секунду отвернулась, не желая видеть его лица. Незнакомец, который подошел слишком близко. Джон съехал с кровати, ослеплено жмурясь:
— О, мы здесь просто общаемся. Я вот рассказываю историю.
Роберт сосредоточенно смотрел на Анеллу. Натянув одеяло к подбородку, она следила, чтобы его туфли не переступили порог комнаты. Золотые пряжки обратились к Джону:
— Можно я тоже послушаю?
— Ты её уже слышал, дядя Роб.
У неё тоже что-то спросили, но Анелла накрылась с головой одеялом. И на то короткое мгновение, когда успела поднять глаза, заметила самое худшее. То, как дядя смотрел на Джона. Револьвер в бардачке. Роберт им когда-то воспользуется. А может, использует свои руки. Ту немилосердную хватку. Или подушку, прижатую к лицу. Свет вырубили. Все улеглись спать. Тело колотил лёгкий озноб. Иногда казалось, по комнате кто-то ходит. Но это всего лишь призрак миссис Кроу. Мыча, она подходила к окну и возвращалась к дверям. Опять забывая, куда шла, повторял маршрут снова и снова. Выпутавшаяся из волос рука вяло болталась, ударяясь об костлявое бедро. Оставшийся глаз в одной из глазниц рыскал по потолку. Потом опекунша вышла в коридор и направилась, должно быть, к Джону. В наступившей тишине Анелла ощутила другое присутствие. Обугленная фигура в углу комнаты. Сливаясь с чернотой, поблескивала раскалёнными угольками обгоревшей кожи. Запах гари, приносимый из соседского дома. С плеч человека падал пепел. Потрескивая не догоревшими обрывками одежды. Если прислушаться, улавливается смех. Всё ближе и ближе подползающий к раскиданным по подушке волосам. Анелла закрыла уши. Умоляя солнце появиться как можно раньше.
Утром или в середине дня она проснулась. Мышцы затекли. Потому что спала под кроватью для сохранности. Аппетита не было. Анеллу насильно усадили за стол, придвинув тарелку с омлетом. Но проследить, кушает она или нет, у Роберта не хватило внимания. Он занят тем, что, нагнувшись к девочке, в десятый раз спросил:
— Что тебе рассказал Джон?
Правду. Кажется, в этот раз он рассказал очередную правду о Ванессе. Глотнув какао, от которого стало грустно, Анелла набралась смелости. Хотела заявить громко, но проговорила, срываясь на полуслове:
— Пообещай, что не сделаешь Джону плохо.
Расширенные зрачки сразу посмотрели мимо, забирая надежду. Что с этим вообще делать? Нахмуренный лоб показывал всю неправильность её просьбы. Она добавила то, что вряд ли для человека напротив имело значение:
— Он же твой племянник.
На что Роберт мотнул головой «Нет». Пульсация крови участилась. Особенно когда он продолжил, аккуратно следя за любой реакцией:
– И тебе он не брат.
Анелла не удивилась. А может, она уже перестала что-либо чувствовать. Будто некое облегчение последовало за моментальным осознанием. Так же, как и опустошённое одиночество. Пустота. Вот что ощутилось на месте, которое занимает Джон. Занимал. Нет, он всё ещё здесь. Дядя, скорее всего, врёт. Под пальцами заколола неровная поверхность стола. Она сидела, замерев, пока пустота продолжала разрастаться. Поглощая всю несправедливость сложного взрослого мира. Роберт присел рядом, объясняя очередную истину, которую выдерживал до тех пор, пока «психика» Анеллы будет готова её принять:
— Мальчик, который не доехал до приюта, — не вставая, он вынул из-под буфета видимо давно лежащую там газету. — Его до сих пор ищут.
Ожидалось увидеть объявление от плачущих родителей. Но в уголке пожелтевшего листа — лишь обведённая рамкой статья. Голливудский пансионат всё ещё скорбит. И в честь юбилея напоминает о Джон Доу, которого некогда искал весь город. Привезённый из Вайнвилля, но не доставленный на место назначения ребёнок. Вряд ли Джон это помнит. Из памяти стёрто, как папа похитил его прямо с шумной мостовой. Для своей профессии. Или дверь автомобиля открылась, и мальчик сам туда сел, завидев сжатый в перчатке леденец. Или виновата блондинка Скарлетт, которая занималась вербовкой, сама не ведая, для какой цели. А может, его забрали те гипнотизёры, а потом отдали папе на сохранение? А вдруг Джон — охрана для сестры? Правильно! С определённой программой в голове по спасению. Анелла подняла лицо вверх. Не собирается она тут рыдать. Или на что ещё рассчитывает этот Роберт. Заговорщически она посвятила его в дальнейшую игру:
— Джон этого не знает.
Выйдя на пекло, Анелла отправилась гулять. Без цельно. Смахивая с ресниц остатки ночных кошмаров. Как то всё ни как в гангстерских фильмах. Которые показывают по вечерам. В самый последний момент не появляется главный герой и не спасает несчастную. Здесь нет шерифов или смелых детективов. Есть только Анелла, которая в финале, кажется, погибнет.
18. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Тот день рождения помнится смутно. Для семи лет слишком много разных событий, чтобы видеть их по отдельности. Одним зоотропом покадровых ощущений и красок. Они лежат где-то в памяти, пока не крутанёшь цилиндр. Утро началось с расчёсывания непослушных кудряшек. Мама заколола их большущим бантом. Нарядила в платье цвета взбитых сливок. Мимоходом подарила поцелуй. Последний. Но осознание этого наступит намного позже. Торопясь, Кора возвратилась на кухню, где из духовки доносится аромат выпечки. Все горничные оставлены за полем. Как и частные учителя, заставляющие Анеллу «развивать полушария мозга». «Нельзя больше никому доверять», пояснил папа. Так что мама сама занялась готовкой. Непривыкшая к «фермерской жизни», потратила месяц переезда на облагораживание дома. Достичь городского идеала почти не получилось. Привезённые кресла с золотыми ножками лишь скрасили томные будни. В детской поклеили обои с утятами, лошадками. Выбили стену на веранду. Подвал плотно заперли.
Папе здесь нравится. Всегда мечтал о спокойном времяпровождении. Оставил шкаф с кассетами на старом месте. С собой привёз пару записей. «На память». Или «на продажу». Фред пока не решил. Зато с будущим занятием точно определился:
— Я кукурузный магнат, — пожал он руку безмолвному хозяину бензоколонки, при въезде в городок. — Но если понадобится помощь, я ещё ветеринар. Время от времени, бывает, полечу каких-нибудь баранов. Если кто-то будет умирать, смело привозите ко мне.
Потом он ещё немного поговорил о погоде. Попутно расспрашивая о местных жителях, которых на пальцах пересчитать. Анелла пригнулась за сидением водителя, как учили родители. Вскоре и вовсе села на пол. Наматывая колечко волос на нос, ждала окончание разговора, который перешёл на выведывания графика работы медсестёр в госпитале. Когда отец вернулся, они объехали большую часть кукурузных лабиринтов. Одинаковые стены тогда ещё зеленоватых стеблей. Осмотрели изредка открывающуюся часть золотой пустоши или урывками высаженную рожь. Вновь ныряя в торчащие отовсюду початки. Просмотрели найденных на дорогах сбитых крыс. Не понятно, зачем девочке при этом присутствовать, но её никто не спрашивал. Фред водил её всегда и всюду за собой. Ни на секунду не оставляя без присмотра. Но к концу экскурсии Анелла и так поняла, что сбегать некуда. Даже выходя на крыльцо, видишь одно и тоже. Папа указал на расстилающиеся жёлтое поле:
— Никого нет. Полиции, подозрительных соседей. Чувствуешь запах свободы? Да?
Девочка кивнула, гадая, когда её отпустят обратно к куклам. Но цепкие руки повели в дальнейший тур по скрипучему полу. Остановили около маленькой дверцы.
— Что я тебе говорил? — строго спросил он, заглядывая в лицо.
— Что с «этим» покончено, — Анелла ушами поискала местонахождение мамы. На всякий случай.
— Тогда зачем ты просила мать проверить подвал? Я устал от её расспросов!
— Потому что Джон сказал…
— «Джон так сказал», — зло передразнил папа. — Тут только я говорю! Это новое место. Новая жизнь. Новые правила. Ясно? И правило номер один: ты теперь будешь показывать себя людям.
— Я больше не призрак?
— Станешь видимой.
— Правда? — она внутренне заликовала.
— Чтобы они знали, что ты живешь здесь. За городом. Снизим напряжение.
Анелла постаралась не обрадоваться слишком явно, но улыбка сама поползла вверх. Забывая, как это нравится отцу. Он ответил зубастой усмешкой. В такой моменты у него сразу возникают необычные идеи для фильмов. Заставляет их выслушивать, а потом идёт записывать. На бумагу или сразу на кинопроектор, если есть добровольцы. Его бизнес хорош тем, что не надо проводить кинопробы. Любые актёры подходят. Выгодно, учитывая, за сколько у него покупает видеокассеты всё та же спонсирующая его компания. Видимо, заинтересованная в опытах и исследованиях на психике людей, как спустя годы догадалась Анелла. И это всё помимо того, что у Фреда лежит на хранении ценный экземпляр. Ванесса, у которой сознание, позволяющее ей сниматься в кино с любым сценарием. «Если папа бросит хобби, скоро останется без денег», — сказал Джон. И сестра смутно осознавала такое развитие событий. Но папа ведь ей пообещал. Ещё раз. В день рождения, перед приходом гостей, около маленькой дверцы. Отхаркнув сгусток жевательного табака и непереваренной кукурузной каши:
— Никаких фильмов. Я исправился. Начал новую главу. Возможно, даже стану пастырем.
Сдержит обещание. Анелла облегчённо выдохнула. Выпустила складки платья. В которые вцепилась до побелевших костяшек. Взгляд упал на ладони. Пальцы усыпаны отклеившимися блёстками. Золотисто-розовыми точками. В этот раз отец сохранит слово. А то бы не позволил выходить к гостям. К самым проверенным родителям с детьми. «Безобидная аудитория», как назвал их Джон. Приехавшие на праздник протряслись по пыльной дороге. Придерживая высокие начёсы, солнечные очки и бокалы в руках, подходили к дверям. К выкрашенным в розовый цвет стенам.
Стол накрыт на месте скошенной кукурузы за домом. Пикник в честь Анеллы. Взрослые разместились кто в зале, кто на шезлонгах, расстегнув ворот рубашек. Попивая шампанское и расхваливая приготовленные закуски. Изобилие вечного отдыха, тянущегося безделья и усталости.
Джон тоже там, но как всегда, поодаль. Плохо сидящий на плечах костюм. Под глазом уже синяк, а в волосах бардак. Он презренно смотрит, как Анелла разворачивает подарки и играет с детьми. Слишком большой для её новых друзей и слишком мал, чтобы общаться со взрослыми. Хотя все его тут хорошо знают. Мужчины, встречаясь с ним, сразу отводили взгляд. Женщины же, сочувствуя, гладили мальчика по голове, но тут же получали от него плевок в ноги. Чтобы там не было, сегодня праздник, и все стараются держаться. К полудню подползла ленивая истома. Светские разговоры ушли в обсуждение надвигающейся засухи. Детские игры — в пустое бродяжничество по песку.
Он ворвался шумно и жизнерадостно. Белозубая улыбка, густые волосы, южный загар.
— И где моя маленькая именинница? — хриплый баритон заставил родителей испуганно обернуться.
Дожёвывая шоколадку, Анелла топталась около раскиданной обёрточной бумаги. Ожидая, не заставят ли её спрятаться в детской. Незнакомец двинулся в сторону праздника, но папа загородил путь. Слышится его недовольный тон:
— Роберт, мы тебя не ждали.
Мужчина скинул руку с белого костюма, не меняясь в лице:
— Не смог найти приглашение.
— Не надо так, — отец то ли разозлился, то ли занервничал. — Как ты тут оказался?
— Нет, нет, Фред… Вокруг люди, — Кора обратилась к Роберту. Механически улыбнулась, не выходя из-за спины мужа: — Мы рады тебя видеть.
Нетронутый бокал поставлен обратно. Как только гость вышел на веранду, глаза всех женщин устремились навстречу. Кроме именинницы. Её привлекла мимика мамы, подающая сигнал: «Ну-ка марш в свою комнату». Нехотя такому подчиняешься. Видимо, пришедший человек не попадает в категорию безобидной аудитории. Девочке опять придётся провести пол праздника взаперти ради получения торта. Боком пробираясь между стульев, она торопится обогнуть дом. Но по пути вниманием овладевает большая кукла, в руках незнакомца. А потом, Анеллу уже сгребают в охапку, целуя в шею:
— С днём рождения, принцесса!
Подарок оказывается в ладошках. Длинные ресницы, локоны. Тяжёлая и не похожая на других кукол, кинутых в детской, потому что Анелла уже взрослая. «Маме тоже понравится!» зачарованно кажется, на первый взгляд. Но, повернув голову, дочка встречается с её испуганными глазами. На истории про подвал она так не реагировала.
— Роберт, поставь её на землю, — требует тут же подошедший папа. Голосом откуда-то издалека.
В нос залезает пряный запах. Тот, кто держит Анеллу на руках, не спешит выполнять просьбу. Девочка не знает, кто это, только имя. С удовольствием она поглаживает розовый бархат кукольного платья. Забывая о недовольстве родителей и орущем вдалеке Джоне. Они все будто за стеклянной стеной на этот миг. Одна женщина неподалёку тянет девочек близняшек, отрывая от стола. Прощаясь, они уходят к машине. Но это не расстраивает. Тут ещё полно других друзей, ждущих рассмотреть прекрасную куклу. Как только ног коснулась твёрдая земля, Анелла кинулась показывать им подарок. Смешивая фарфоровые конечности с атласом и ленточками своего платья.
Ещё часть гостей уехала, а выжившая половина поутихла, изнывая от жары. Лениво помешивая в стаканах лимонад и обмахиваясь всем, что есть поблизости: соломенными шляпами, салфетками, журналами. Троим оставшимся детям раздали маленькие чашечки. Кому-то попалась голубая, кому-то сиреневая, кому-то салатового цвета. Хрупкий чайный сервиз нежных тонов. По скатерти разбросаны конфеты, тянучки и мармеладные мишки. Облизывающихся детей рассадили по стульям. Шоколадные шарики, разноцветное желе разложены по хрустальным вазочкам. На тарелочках ожидают всевозможные пирожные: бисквитные, марципановые, лимонное бизе. Мама вынесла кремовый торт с глазурью. Когда все пели, папы рядом не было. Наверное, разговаривает с новым гостем. Джон тоже не присутствовал. Анелла не доела свой кусок и вылезла из-за стола. Прогуливаясь, наконец, обнаружила брата. Тот стоял вдалеке от всех, хмурясь. Не моргая, смотрел куда-то себе в ноги. Дёргающимися движениями вертел спичный коробок. Когда он так выглядит, то лучше его не трогать. Это состояние все предпочитают называть «замкнутый» либо «с ним что-то не так». Но сестре известно, что это просто «Джон, только не при людях» или «Медленно отойди, но не поворачивайся к нему спиной». Кто-то выпросил поиграть с куклой, и Анелле стало нечем заняться. Ища тенёчек, зашла за дом. Тут прохладно и никого нет. Шумные разговоры и орущее радио, оставлены позади. Прыгая вдоль кукурузной стены, она напевала мотив песенки. Слов до сих пор не знает, потому что когда музыка звучит из подвала, фразы не различить.
Тут ею замечен красивый автомобиль. Припаркованный у входа, задавивший парочку цветов на клумбе. Анелла редко видела эту модель вживую. Белый метал блестел на солнце, оставляя ожог на сетчатке. Отец часто рассказывал, как мечтает о кадиллаке. При этом, потратил деньги на эти безвкусные поля. Захотелось подойти поближе и потрогать машину. Убедиться в её реальности. Девочка огляделась. За ней наблюдал Роберт. Уже без пиджака, облокотившись о колонну парадного входа. Честно говоря, Анелла уже начала забывать одноразового гостя. Как это часто бывает в детстве. Хотя, именно этого мужчину и вспомнила бы, взяв в руки шикарный подарок. Сейчас он не выглядит таким радостным, как в первую минуту приезда, но всё равно улыбнулся, стоило к нему подбежать. Он ласково погладил по щеке. До неё дошло, зачем он завернул сюда:
— Уже уезжаете?
— Да. Мне пора.
Так скоро? Сразу стало грустно. Роберт привёз с собой нечто родное. Ауру знакомого города. Постепенно теряющуюся среди чужих прерий. Обычно друзья родителей остаются на подольше. Сидят в гостиной, курят сигары и разъезжаются только глубокой ночью. Анелла вообще любила гостей. С ними как-то спокойней, чем когда дом наполняется тишиной. Внутри которой всё, что происходит, не должно выливаться через окна. Папа и мама прекращают играть роль. Любые сдерживаемые при людях эмоции вырываются наружу. Особенно здесь, где закон «не кричи, а то соседи услышат» больше не действителен.
Роберт разглядывал её, начиная с лакированных босоножек, будто запоминал навсегда. Взгляд зацепился за синяки, которыми усыпана нежная кожа. Потом остановился на лице. Присев рядом, подцепил что-то около самого глаза. Девочка не успела даже дёрнуться, как золотой кружочек оказалась на подушечке его пальца. Анелла подумала, мужчина сейчас скажет что-то вроде «Загадай желание и подуй». Но он просто откинул блёстку в сторону. Грубо подтолкнув ногтём, будто она его собственность. Сразу вспомнилось, что запрещено, не предупредив родителей, так далеко отходить от праздника. Встряхнув волосами, Анелла отогнала глупые правила. Указала на самодельную парковку:
— Это Ваша машина?
— Хочешь посмотреть поближе? – предложил он до того, как закончился вопрос.
Конечно, хочет! Она обошла кабриолет со всех боков, потрогала каждую блестящую деталь. Положила ладошку на разгорячённый капот. Наверное, на нём можно разогнаться, как ветер. Уехать, куда захочешь!
— А там что? — Анелла заметила на деревянной панели запертое отделение.
— Открой, посмотри.
В бардачке на стопке бумаг около чёрных очков лежит несколько конфет. Взяв трюфель, она развернула фантик, сжав его в руке. Рассмеялась, почувствовав любимый вкус.
— Нравится?
— Да! — кивнула она за всё сразу.
— Хочешь, прокачу? — неожиданно предложил Роберт.
Удивлённо подняв голову, она прищурилась от солнца. Передняя дверца уже открылась. На самом деле она и не против… Моментально доходила суть вопроса. Мужчина добавил:
— До конца дороги.
И обратно. Почему он не сказал «обратно»? Анелла не двинулась с места. Вокруг лишь стрекотание кузнечиков. Роберт смотрел в упор. Сверлящий насквозь, откровенный взгляд. Не тот убаюкивающе лелеющий, что был пару минут назад. Он не улыбался. Стал другим, не тем смеющимся гостем на вечеринке. Девочка смутно ощущала, что что-то не так. В животе начало неприятно сжимать. Кажется, нельзя садиться в машину.
— Ну, так что? — переспросил он, мотнув подбородком. — Сама залезешь или помочь?
Анелла не знала, что ответить. Шагнула назад. Ближе к дому, людям, шуму, родителям. Роберт пристально следил за ней. «Придумай что-то, уходи отсюда». Фантик, слишком сильно сжатый в руке, резал кожу. Она слабо подала голос:
— Мне сначала надо взять куклу.
— Новую купим.
Роберт сделал шаг прямо на неё. «Почему ты стоишь на месте, Анелла?» Убегай! Ещё шаг. Она же, не сдвинулась.
– Анелла! — яростный отклик отца привёл в сознание. Подбежав, Фред поднял к себе дочку, яростно крикнув:
— Роберт, нет! Отойди! Убирайся немедленно! Как ты смеешь? Вон с моей земли!
Самое страшное, что голос был похож на мольбу. Она чувствовала, как быстро бьётся папино сердце и с какой силой он прижимает к себе. Да что такого случилось? Внутренне появлялось подозрение, что её сейчас опять за что-то накажут. Выкрикнув ещё парочку ругательств, ответом на которые было кромешное молчание, отец быстро зашагал. Обратно к пикнику, не выпуская Анеллу из рук.
— Я так и знал. Так и знал, — бормотал он.
Обзор закрыли выбившиеся из причёски локоны. Потянувшись к лицу, чтобы их поправить, из пальцев выпал фантик. А вот уже и она сама оказалась на земле. За отделяющей от гостей стеной дома. Не удержавшись, Анелла села на песок. Но её тут же оттуда подняли за шиворот.
— Не смей! Слышишь? — Фред рычал полушёпотом. — Не смей никогда отходить от дома! Он тебе что-то сказал? Он что-то сделал?
Она усердно замотала головой, чувствуя жжение в глазах. Её встряхнули ещё раз.
— Не отходить от дома! Не с кем. Тебе ясно? Я запру тебя в подвале! Неблагодарная!
Волосатая рука резко поднялась вверх. Застыв в плотном душном воздухе. Папа обычно не дерётся. Максимум всякие вялые оплеухи. Хотя новое место, новые правила. Но ладонь, передумав, возвращается на прежнее место. Анелла проследила, куда направлен его взгляд. Белый цвет кадиллака. Всё ещё различим между прутьями кукурузы. Не уехал. Фред отстранённо выпрямился и пошёл в сторону праздника. Нет, он так просто не прекращает разгневанные тирады. Анелла судорожно побежала следом, по пути оглядываясь.
— Пап, — позвала она.
Он отцепился от её рук. Даже не опустив голову, равнодушно бросил:
— Иди куда хочешь.
— Нет, нет, я никуда не пойду!
Она оглянулась ещё раз. Автомобиля больше нет. Роберт уехал. Бесшумно и молниеносно. А вдруг вернётся? В панике она пыталась достучаться до отца ещё раз, но тот вообще никак не ответил. Гости вокруг смеялись. В гранёных стаканах мягко стучал лёд. Недавние разборки здесь, слышны не были. Удивлённо, не зная, что делать, Анелла шла следом. Вплоть до веранды. На крыльцо вышла мама. Так же не обращая на дочь внимание, вцепилась в рубашку мужа.
— О чём вы говорили, Фред? Что это значит? — её покрасневшие глаза выражали ужас
— Зайди внутрь, Кора, — спокойно повторял он, пока на них постепенно поворачивались головы.
— Джона то, ты зачем впутал? — она же, напротив, и не думала говорить тише.
Папа завёл её за плечи в дом. Об косяк ударилась дверь. Разговор больше не слышен. Чувствуя, что сейчас ей там не место, Анелла растерянно стояла у крыльца. Является ли она опять причинной происходящего? Зачем она вообще так далеко ушла? Чем мама так взволнованна? Вдруг теперь тоже захочет запереть Анеллу в подвале? Именинницу приобняла какая-то женщина:
— Пойдём, детка. Я не ем сладкое. У меня тут целый кусок остался. Ты же любишь торт?
Остаток вечера Анелла, как в тумане просидела рядом с этой тётенькой. Не притронувшись к тарелке. Вполуха слушая рассказы про неудавшиеся пластические операции, исчезнувшие перламутровые тени и картины Ман Рэя. На извечный вопрос Анеллы, задаваемый добрым людям: «Вы можете сегодня переночевать у нас?» Женщина прискорбно ответила, что и ожидалось: «Нет. Но когда-нибудь обязательно». Гости заторопились по машинам, когда мама начала уносить тарелки. Она снова появилась на пикнике совершенно успокоенная. С не падающей улыбкой и идеальной укладкой волос. Да. Она так умеет. Папа один раз объяснил:
— Твоя мама где-то научена не видеть зла. Это её способ самозащиты. Кто-то реагирует криком, кто-то избеганием… Хоть умри при ней — она продолжит смотреть телевизор, — Фред закивал, подтверждая. — Сожаления о содеянном, у неё, кстати, тоже нет. Но это у вас семейное.
Да, понятно, что это очень удобно. Но если у мамы бывают слёзы, то может, она что-то чувствует. На лбу у Коры уже вылупилась вена. При этом она продолжала вежливо прощаться с каждым гостем.
— Мам, — девочка взялась за её руку, но та выскользнула из детских ладошек, пожимая очередные пальцы с наклеенными ногтями.
Отец не показывался. Кто-то помог убрать с улицы стол. Сейчас Анелла не помнит, о чём думала в тот день. Вспоминаются лишь слёзы, которые много раз подкатывали к глазам, но всё не выходили. Видимо, решали, есть ли для них веский повод. Много двигаться или как-то выделяться становилось боязно, по мере потухания всеобщего смеха и болтовни. Вот укатил и последний приезжий. Зайдя в кукурузные заросли, Анелла легла на живот. Наблюдая оттуда за домом. Куда заходить не собирается. Кое-кто сразу затащит её в ту маленькую дверь. Близился закат. Поля окрасились в красновато-лиловый оттенок. За ней никто так и не пришёл. Должно быть, это такое наказание. Она слышала, как ругается папа и кричит в своей ежевечерней истерике Джон. Последнее было знакомым звуком, что успокаивало. Все живы и почти ничего не поменялось. Но вот отец разошёлся не на шутку. Вечерний ветерок гонял по земле разноцветные салфетки и крошки от шоколада. Анелла не искала куклу. Уверена, родители её забрали. Пока солнце окончательно не скрылось, горела надежда. Что ей наберут ванну и расчешут волосы. А что, если папа опять выпал из времени и думает, что она уже в подвале? Или решил, что дочку всё-таки увезли? Может, родители только и рады, что она исчезла? Внезапно пропала.
Выйти Анелла осмелилась, когда наступила темнота и лодыжки покрылись мурашками. Свет от жёлтых окон расползся по земле. Успокаивая себя тем, что слишком нагнетает, она подошла к двери. Распахнувшись, та чуть не ударила по лбу. Кора загородила путь в тёплые комнаты. Против включённой лампочки в холле её фигура выглядит чёрной. От чего нельзя разглядеть выражения лица. По голосу становится ясно, что та приняла окончательное решение. Торопливо объявив:
— Тебе лучше остаться здесь.
На ночь? Где? Во дворе под открытым небом? Анелла подумала, что, может, ей всё это снится. Уточнила:
— Эм… в… в кукурузе?
— Аха.
Женщина явно не могла что-то выговорить дальше. Просто, как всегда, делала вид, что всё хорошо. Держала руки по швам. До сих пор не высунула ноги из туфель. Громко сглатывала слюну.
— Так будет лучше.
— Мам, а может, мы уедем? Туда, где есть люди? — спросила Анелла в повернувшуюся к ней спину. — Завтра, например?
— Отличная идея, — в итоге, сказал дрогнувший голос.
— А можно подушку?
Дверь захлопнулась. За ней ещё слышны гневные окрики. Немного потоптавшись, Анелла поняла, что подушки не будет. Вернувшись на прежнее место, свернулась калачиком. Видимо, мама поверила в истории с кассетами. И ограждает дочь от наихудшего. Всё в порядке. Анеллу тут любят и почитают. Сегодня просто немного в другой манере. Завтра они поедут обратно в город. Согретая этой мыслью, она задремала. Сама себя убаюкивая песенкой.
В нос ударил странный запах. Анелла закашлялась. Вокруг чёрная ночь, но на ветках пляшут отблески света. Потирая глаза, она вдруг заметила чьи-то ноги. Поднявшись на локти, обнаружила над собой полосатую пижаму. Джон чуть покачивался, стоя лицом к окнам. Сжимая в руке толстую видеокассету.
— Джон, — шёпотом позвала она. — Ты чего опять?
Он не шелохнулся. Во рту неприятно горчило. Спросонья не сразу различались оранжевые блики повсюду. Свет нарастающего пожара. В оцепенении Анелла тоже уставилась на дом. Языки пламени всё разрастались и разрастались. Стремительно, быстро. Где мама с папой? Почему они ничего не делают? Они ещё спят? Сестра подалась вперёд, но брат резко схватил за рукав платья:
— Нет! Надо уходить.
Повзрослевшая Анелла обхватила голову руками. Она сидела на крыльце сгоревшего дома. Позже, который достался Ванессе. Трагедию потушили до того, как она распространилась на все комнаты. Пожарные машины в те времена работали исправно. Загорится поле, пострадают соседние участки. Подгоняемый жарой огонь добежит до городка.
Обняв коленки, девочка уже не пренебрегала увиденными картинками. Моментами, которые хотелось забыть. «Джон убил твоих родителей». Она зажала уши, хотя знала, что с ней говорит её мозг: «Дядя Роберт хотел увезти тебя. Украсть у мамы с папой». Или спасал от возможной участи актрисы в подвале? Анелла поднялась на ноги, но мысли продолжали высвечивать неприятное: «Папа действительно прятал тебя». От Роберта. Или от исполнения пророчества из головы Джона? Поэтому-то и запер тут. От злых людей, боящихся потерять свой контроль над избранной. Но перед смертью отец бросил и это занятие. Понял, что не властен над Анеллой. «Потому что ты непослушная». Своевольная.
— И в этом моя сила, — бойко сказала девочка вслух.
Ей не нужны часы, чтобы чувствовать время. Или ночь, чтобы ложиться спать. И всякие переживания: кто там завтра принесёт еду. К чему все эти планы? Никто не будет ею командовать. Никто. Дядя, видимо, думает, что она такая же глупая, как в детстве. Но нет! Анелла многому научилась. И первое — она больше не будет убегать. Сбегать в кукурузу. Потому что Роберт только этого и ждёт. Чтобы она захотела уйти. Переехала в Страну Чудес, куда так рвалась миссис Кроу. Но ловушка не сработает. Поэтому пускай он остаётся незнакомцем, как и раньше.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ …
(оставшиеся главы напишу сюда же))
02.08.2023
Чёткая история с духом Кинга (ну, немного Кинга-немного Баркли)!
«Повезло» девчонке, ни чего не скажешь: без родителей, брат с раздвоением личности, и таинственный родственник, отдалённо напоминающий поведением Пинхеда.
Также, зацепил сюжетный зигзаг с правдой о родителях и приятельнице из нежилого дома.
Жду продолжения!
@damien-smollett Спасибо, что прочитали)) буду и дальше писать о сенобитах ludmila-al
Простите великодушно …В первой части рассказа человек достал сигару )))А потом …Девочка обернулась и уже не чувствовала запах «сигареты»)))((?????Это задумка автора ????? dmitrii
Дмитрий Сторожила Я в десятый раз перечитала первую часть и Вы оказались правы))) Задумка автора была: «сигареты» ludmila-al
@ludmila-al Ура))(((( dmitrii
Дмитрий Сторожила Она почувствовала, только когда закрывала дверь (означает, что человек её почти догнал). Я прочла несколько раз и всё без ошибок. Хотя, согласна, наверное мне стоит чуть переделать этот абзац, писать понятнее ludmila-al
Спасибо за интересное чтение! Очень понравилось. opryatin
opryatin Спасибо! Я рада, что понравилось ludmila-al
Я бы убил, и всё. Всех их
Старый Ирвин Эллисон Тогда почему они ещё живы? ludmila-al
@ludmila-al я не на месте страдалицы)))
Старый Ирвин Эллисон Финал я написала ещё в 2021.г. Но сейчас исправляю, а то он слишком жестокий. В обоих вариантах страдалица никого не убивала)) ludmila-al
Хэппи-энд пошлое дело.
Старый Ирвин Эллисон Я не говорила, что он там будет. Смерть — это слишком просто ludmila-al