Зелёная дверь

       Сознание приходило рывками. С чудовищной тупой болью во всем теле. В костюме была встроена аварийная система автоматического поддержания организма. Так вот, она не работала. Или ее ресурсов явно не хватало. Учащенное дыхание, обильный пот,  явно приходило сознание. Где тут мануальное управление, так, так, игла вошла где-то чуть пониже ягодицы, сразу наступил умиротворяющий покой. Выдохнул. Как может выдохнуть обреченный путешественник во времени и пространстве. Космический шлюп был полностью уничтожен изнутри. Такое случается. Очень редко. Почти никогда. Теперь почти никогда. Темень непроглядная. Говорила о том, что либо я ослеп, либо и аварийная система корабля тоже не работает надлежащим образом. Дыхание говорило за то, что воздух был, и даже каким-то образом подавался. Стал  продвигаться на ощупь. Плывя, как мелкая рыбешка в чреве затемненного грота, довольно ощутимо столкнулся с препятствием. Что это, стал ощупывать, похоже на секционную дверь, блокирующую аварийные отсеки. Итак, аварийка все-таки сработала. Начало было положено. Я начал вспоминать последние часы. Ничего не предвещало. Он как раз, завершая дежурство, посетил грузовой отсек. Я уже о себе как о ком-то другом. Да, голову надо беречь. Так говорил в школьные годы тренер по фехтованию. Интересные воспоминания. Резче всего впечатываются в память. Но  совсем не к месту. Я сканировал в грузовом отсеке дополнительную нумерацию кластера, имевшуюся на одном из вскрытых при досмотре контейнеров. Выходила мерзкая история. Пакеты эти были  категории высшей степени опасности. В том закоулке было явно плохо с освещением. Вспоминай. Поэтому я прихватил фонарь, и подсвечивал им. Так, где фонарь? И где моя рабочая сумка ? Как же темно. Какое-то время я плавал от перегородки вдоль одной стены до другой, к такой же заблокированной намертво двери, всё на ощупь, на ощупь, затем по другой стороне вдоль стены. Всё бесполезно. Ничего не видно и очень пусто. Через какое-то время в бессилии завис в первоначальном состоянии, постепенно смещаясь, как я понял, в угол. Через полчаса, о боги, я нащупал в темноте и фонарь и сумку. Надо было лишь ничего не делать и смещаться влево. Фонарь, фонарь, ну, пожалуйста. Работай. Фонарь послушно включился. Резкий свет на какое-то мгновение ослепил. И, по прошествии нескольких минут, придя окончательно в себя, я начал осматривать то место, в котором был запечатан. Гладкие стенки мерно поблескивали. На ощупь холодны, но и только. Значит теплоизоляция не нарушена. Это было интуитивно понятно с самого начала. Иначе бы я враз примерз к поверхности, как ледяной барельеф, навечно, еще до пробуждения. Но нужно было мысленное подтверждение. Далее, вот квадрат панели подключения к бортовым кабелям. Только надо открыть. Все, хомуты отжаты, два анкера повернуты, не без труда, пластина подалась вбок. Между кабелей сиротливо горело два красных огня. Так, что-то еще работает. Вставляем провод в первый разьем. Ничего. Во второй разъем, где должен быть основной компьютер, ничего, при подсоединении к третьему разъему затеплилась жизнь на экране отладчика. Так, есть работа воздуховодов на небольшой части средней палубы, и работает газоотвод отработанных газов, судя по количеству метров, обслуживаемых системой, я нахожусь прямо посреди рабочего пузыря на несколько десятков метров. Четвертый разъем показал полное отсутствие энергии для управления аварийными дверьми. Итак, пока-мест я действительно замурован. В специальном кармане слева внизу, так, вдавливаем синюю кнопку, из тубы выполз пузырь воды. Ну, по крайней мере, от жажды мне не погибнуть. А вот с приемом пищи совсем никак. Настроение так себе. Но порцию жизни получил, чего не скажешь похоже об остальных участниках экспедиции. Итак, метр за метром стал исследовать размеры моей пещеры. Вдруг откуда-то снизу я услышал дремезжащий машинный голос:

    —  На помощь, кто здесь, код опасности А, на помощь.

     Это был явно голос андроида Баси, этим нестандартным, панибратским прозвищем мы называли двух  как две капли воды похожих друг на друга андроидов, которые выполняли нам всю черновую работу по кораблю. Итак, один из них откуда-то снизу вдруг запросил помощь. Ирония, железяка просит помощь у запертого в узком пенале астронафта посреди холодной бесконечности. Ага, вот небольшая рваная дыра в полу, пробитая чем-то невероятно тяжелым. И свет фонарика пробился на коридор нижнего яруса. Может там есть проход хоть куда-то. К сожалению, пролезть туда невозможно. Пытаюсь светить по всему периметру нижней палубы.

   Окликаю, — Эй, Баси, ты не представляешь, как я рад тебя слышать, что случилось ?

   В ответ прозвучало печальное сообщение, — Я выведен из строя на восемьдесят семь и тридцать пять сотых процента, функционирует логическая плата и симулятор голоса. После основательной починки готов заново приступить к обязанностям.

   — Не спеши, дружище, скоро мы тебя отремонтируем, можешь ли ты собрать сведения о корабле.

Внизу послышалось шевеление, лязганье, затем подрагивающий металлический голос произнес, — нет возможности передвигаться, я нахожусь в замкнутой системе, исходя из общего анализа, мы попали в катастрофическую неучебную аварийную ситуацию. Принимаю решение продолжить сканирование обстановки и сообщать о всех изменениях. Жду помощи.

– Вот и жди.

Что делать. Явно авария пошла андроиду не на пользу. Интересно в каком он состоянии. И тут меня обожгла догадка. Я спросил как можно спокойнее, — Эту дыру у себя в потолке пробил ты своим корпусом во время толчка?

— О да, мой господин-инженер.

    Смешно мы их, совсем ведь недавно, обучили отвечать. Хоть и на время, а обошли тупую инструкцию протоколов общения, скрасив себе свой полет. Теперь стало ясно, что сталось с андроидом. Да, там осталось совсем немного. После этого мы завели разговор ни о чем. Делились воспоминаниями, научными выкладками, обрывками знаний, точнее сказать я воспоминаниями, обрывками знаний, андроид же либо ничего не знал, либо знал предмет досконально. В такой незатейлевой беседе мы провели очень долго, думаю около суток. Голос андроида стал заметно тише, чего не должно было происходить. Питание логической схемы сильно пострадало. Когда же он замолк, навеки замолк, меня охватило нестерпимое чувство одиночества. И я продолжил разговаривать сам с собой. Вытирая слезы, я проплыл вдоль стенной панели, что была до этого все время у меня за спиной, знакомый рисунок орнаментальной клепки, а вот и зеленая дверь, дальше опять панель. Стоп. Что за зеленая дверь? Этого не могло быть. Ровно посередине пенала находилось то, что мы, астронафты, зовем бредом отчаяния. Да, я, судя по всему, сбрендил, да и тело начинало опять нещадно ныть. Хорошо, что ампул регулирования состояния еще много. Плохо, что во мне что-то отказывает, похоже это отражается на моей голове. Я отплыл в угол, и после укола, задремал. чутким сном приговоренного. Так проспал я часов пять. Дверь не исчезла. Она была реальнее меня. Мне было страшно сознавать, что это иллюзия. Поэтому я решил выждать пару дней. Либо я совсем выйду из строя, как до этого мой друг андроид, либо дверь должна исчезнуть. Но в одиночестве и в отсутствии каких-либо продуктивных занятий не очень-то и просто соблюсти баланс научного эксперимента. К тому же мне пришла в голову такая нетривиальная мысль, как в пошлых романах, что меня испытывают в каком-то научном эксперименте по прохождению нештатной ситуации. Я знал, чувствовал нутром, что это не так, но дверь говорила об обратном. В подобных ситуациях веришь всему и хватаешься за любую рациональную соломинку. Итак, несколько раз подбираясь к двери, ощупывая её, разглядывая её небольшую чугунную ручку из какого-то невероятного, антикварного прошлого, я не смог удержаться. И приоткрыл немного её. Она открывалась вовнутрь. Странно? Странно или нет, эта категория уже была нещадно порушена. Пахнуло свежей лесной травой и прямо перед носом пропархала огромная фиолетово-черная, с голубым отливом, огромная бабочка. Свет заливал мое лицо. Определенно, либо я сошел с ума, или это розыгрыш, розыгрыш вся моя жизнь. Я ступил на гаревую дорожку, источник света мне был непонятен, как-будто это был пасмурный день, там, на Земле, отчего не было совсем теней.  Была гравитация,  немного меньше, чем на Земле, но сравнимая. Это не был лес, это больше походило на парк, на дендропарк из тех, которые я видел в детстве. Деревья помещались в кадушки, полупритопленные в земле, или что тут было основанием, по самому низу стелилась разнообразная трава, с великолепными цветами, тут были и колокольчики и какие-то нежно-голубые и желтые лютики, тут же произрастали цветущие мелкие гвоздики и у некоторых деревьев хороводом держались ирисы. Описание неизвестных мне цветов я пропускаю. Достаточно сказать, что они впечатляли своими красками и формой. Далее дорожка сворачивала направо, открывался такой же великолепный пейзаж, пройдя метров сто, я подошел как к поляне, выстланной ярко-зеленым мхом, поляна была по левую руку. Посреди поляны молодая дева в воздушном полупрозрачном одеянии плела венок. Её безмятежное лицо было слегка сосредоточено, она как будто спала, увлеченная своей работой. Её молодость сквозила во всём. Тут же были разложены собранные ею цветы. Что тут можно сказать.

Я только и выдавил, — Приятного утречка, мэм.

Она подняла на меня взор, и что-то во мне детское, какое-то неуловимое чувство спокойствия и счастья наполнило мою душу.  Она показала рукой, чтобы я присел рядом. Я так и поступил. Затем немного помолчали. Она продолжала заниматься плетением стеблей. Я должен был бы подумать, что ничего не может быть нелепее, чем это занятие. И в то же время ощущал органичность и красоту всего происходящего. И я первым нарушил молчание, начал наш разговор.

     — Это какой-то психологический эксперимент ?

     — Нет. – И она так взглянула на меня, что мне не захотелось ничего говорить более, до чего мне было хорошо рядом с нею.

Но я продолжил. – Это похищение, или я просто сбрендил?

     — Конечно нет.

Наверно, таким и должен быть ответ, во время бреда. Я осознавал себя слегка подавленным, несмотря на гамму положительных чувств, расцветавших во мне.

     — Мне это кажется ?, — Я попытался взять её за руку. Она не сопротивлялась, и мне это удалось, её ладонь была нежной, мягкой, прохладной и немного влажной от росы. – Кто ты, Фея из моих снов?

     Она ласково погладила меня по голове. — Ты всю жизнь стремился ко мне, ты искал эту несравненную возможность, которая выпадает лишь раз в жизни, а сейчас, недоверчивый глупыш, ты должен сделать свой выбор. Либо ты останешься здесь, в Эдеме, либо ты выйдешь через боковую дверь в свою жизнь и продолжишь странствовать по просторам неуютного большого мира. И даже и напишешь тогда мемуары, так будет. Не веришь, что способен написать мемуары?

    — Я умер ?

    — И это не так. Пойдем, я кое-что тебе покажу.

     Мы шли мимо этого великолепия цветов обратно. Вдруг молодой оленёнок, чтоб мне провалиться, выбежал к нам навстречу, потерся об ее упругую голень, лизнул её в колено, и помчался радостно опять за кадки с деревьями. Мы подошли по гаревой дорожке к некой белой стене, которая была совершенно гладкой, без всякой двери или даже намека на дверь. Стена эта была полупрозрачной. Я увидел себя, парящего в углу  между коридором и межсекционным задраенным люком.

     — По-моему, я уже не дышу.

     — Этого еще не случилось. Если ты останешься здесь, там тебя найдут именно таким, без признаков жизни. Мимо проплывает большой межгалактический исследовательский корабль. Это феноменальная удача. Такого не было раньше и не будет и в будущем. Ты выйдешь через боковую калитку, и останешься там, живой. И тебя подберут.

    — Или ?

    — Или останешься  со мной. Есть другие миры, которые иногда, весьма редко, дают тем, кто стремится к большему, этот шанс, обрести свой мир. Нет. Ты не умер. Просто ты был немного не в своем мире. Иногда случаются и чудеса.

      — А потом ты превратишься в статую. – Слова мои были какими-то жалкими и беспомощными, хотя я их готовил как сарказм.

       — Вряд ли у тебя есть такое желание. Но даже если ты очень-очень сильно захочешь, нет. Из любви к искусству. – И она посмотрела так ласково, так вкрадчиво, так выжидательно. Этот мир завладевал мною. Он как будто и был продолжением меня настоящего.

      Тут я должен сказать, что совсем утвердился в своем сомнении, я хожу по тонкой грани сумасшествия. Как странно, я поступал наперекор своим внутренним чувствам. Но всё это в моей голове. Или внушено какими-то силами. Или же всё это мой посмертный опыт. Я побежал. Не оглядываясь. Я видел, как вянут цветы, в кронах деревьях появляются желтые и красные листья, я бежал, непонятно куда заворачивая, по дорожкам то влево, то вправо. Я очень притомился, как вдруг перед моими глазами появилась вдалеке зеленая низенькая, по колено, калитка, стоящая особняком на голом пространстве, я прибавил ходу. И с каким-то остервенением крутанул её своей ногой, проходя в её проем. Все потемнело. Я нащупал фонарь, включил его. И долго смотрел на пустые стены. Определенно, я был на грани сумасшествия.

     И действительно, меня спас космический аппарат под гордым наименованием Первопроходец. Я  получил небольшую, но гарантированную премию. И меня списали навечно на Землю. И действительно я написал мемуары, которые раздули и так уже неслыханную славу обо мне, как о редкостном везунчике. Разумеется, я ничего не упомянул о Зеленой Двери. Я и по сей день думаю, а что было бы, если бы я остался. Мне было так хорошо, я прочувствовал всё счастье детства. Земля не сравнится с этим раем. Ныне, здесь, большие пути, большой неуютный мир, где меня никто не ждет.  В одной древней книжке баек я нашел упоминание про эту самую дверь. Теперь мне это не кажется таким безобидным сном. Это был мой шанс. Изменить свою жизнь. Но покинуть эту. Правильный ли выбор я сделал. Но я живу. Какой уж есть. Стараясь стать лучше. В мире все же должно быть несовершенство. Чтобы его пытаться преодолевать.Только тогда мы наверняка знаем, что живем. Но эта истина, она применима только для меня. А может быть и я не прав. И это не дает мне покоя.