17 лет спустя
Январская метель.

ПРОЛОГ.

Из отрывка стихотворения поэта Александра.

27 января 1813 года. Польша. Город Варшава. Начало XIX века.

Закат печально за Вислой погас,

украсив сугробы в цветной багрянец:

«В салон, приехав, я встретила Вас,-

и в зал пригласила, исполнить танец».

Месяц нахмурил застенчиво бровь,

лазурь, расстилая в степной дубраве:

«В Польше возникла шальная любовь,-

и сердце влюбилось в родной Варшаве»

Поместье Франсуа Паскаля.

Франция. Город Париж. 27 января 1830 год. 17 лет спустя.

Ночью звёздной в свете бежевом, сквозь сумрак небесной материи, кучер мчался по тропке заснеженной, везя письмо из Российской империи. За елисейскими полями потухла зорька, и над Сеной стало заметно темней. Из Петербурга в Париж приехала тройка, пригнав поздно босоногих коней. Туман спустился в безмолвие сада, и одел деревья в белоснежную накидку. Алексей остановился возле фасада, и отворил рукой продрогшую кибитку. Он, пройдя через берёзовое полесье, поступью вступил на замёрзшее крыльцо, и не спеша вошёл в старинное поместье, обдав теплом морозное лицо.

В доме Франсуа[1] сидели гости: они пили с чашек горячий кофей и вели в гостиной светскую беседу. Между столиками с тонкой тростью, — в ливрее с подносом, — лакей Прокофий, мимо ходил по дорогому паркету: (со словами)

Публика в зале была многолюдной:

и мадам, блистая в шёлковом платье.

Вальс танцевала в усадьбе уютной,

и мечтала только, явно, о счастье.

Картины, статуи из мрамора и вазы, своим видом манили в салон[2]. Не видя такой роскоши ни разу, кучер окунулся в царский сон: (в мыслях)

— «Я опишу господину дворянский бал: столовую зелёно горчичного цвета — с акварельными пейзажами и мягким диваном, как художник с madam Iren танцевал, и тонул в лучах ночного света, наклоняясь к ней своим станом. Дорогой Александр, с трепетом и теплом, я Вам подробно при встрече опишу: и мебель, и убранство, и драгоценный бисер, но, покинув столь богатый дом, я к Вам обратно в Россию спешу» — (подумал про себя извозчик писем).

За окном мерцала яркая луна, озарив небо, до восхода зари, и в гостиной светлой, совсем одна, сидела мадам, думая о любви. Она, взглянув на поздний час, включила в прихожей яркий свет, и сказав кучеру: — «Благодарю Вас», взяла в руки заветный конверт. Помахав ему печально в след, она вернулась в дом ночной, и спустя ровно семнадцать лет, прочла строчки о любви былой: (первая часть письма)

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

«Ночное письмо Александра».

Санкт — Петербург. Российская империя.

27 января. 1830 год. Первая половине XIX века.

— «Bonsoir, моя любимая Iren«

— «По горьким нотам моего письма, чернилами проливается неведомая грусть. Не поверите, но я встревожен весьма, той печалью, что давит на грудь. Оно, словно чёрное горе, память волнует чередой невзгод, потому что я один в рабской неволе, не видел Вас, который год! В поместье моём, как и прежде, мерцает, вставленная в светец, лучина, и в саду не смолкает песня вьюги. Любить Вас, не имея надежды — вот она веская причина — моего неизлечимого в сердце недуга.

Поймите, я долгие дни и ночи, тоскую, словно птица в клетке, и мечтаю взглянуть в Ваши очи, и обнять Вас в лунной беседке. Осталась только одна отрада: сочинение по вечерам сонетов и стихов, и исполнение в салонах известных песен. Любить Вас — великая награда, но, знаете, мне не хватит слов, описать, почему мы не вместе. Вас пленил знаменитый француз, что встретил Вас в ночном дворе. Вы вступили в брачный союз: с нелюбимым художником, месье Andre.

Рost — Scriptum P. S. Я не могу любить Вас больше, зная, что Вы замужем за Аndre. Почему мы расстались в Польше, в том далёком, студёном январе? Мы целовались нежно и страстно, в тени нашей снежной дубравушки, но, тогда, я не понравился Вашей матушке — жаль, но мы влюбились напрасно. В те времена было престижно и модно появляться с видными деятелями искусств, и Ваша матушка поступила подло: настояла, венчается без любви и чувств. Знаете, я не виню Вас в безрассудстве, тогда я был не великий поэт, просто в тайне я хочу вернуться, и перечеркнуть те долгие семнадцать лет».

— (в мыслях): «Bonsoir, мой любимый Александр! Не поверите, но какая великая честь, читать в письме любовные строки. Отрадно получить от Вас весть и вспомнить свои давние пороки. Ради счастья (и своего спасения), я готова вернуться в сад запорошенный, но, если я достойна Вашего презрения, я стану для Вас тенью из прошлого, но, чувства, что оставили глубокие впечатления, — им была не свойственна ложь, и пусть я не достойна Вашего прикосновения, в сердце всё равно кровоточит нож. Я отпустила Вас в холод января, предав забвению наш роман, если cможете, простите меня» — (подумала про себя влюблённая мадам).

Звезда на одно короткое мгновение, осветила окна, замёрзшие инеем. Она на одно непонятное сомнение, спряталась в городском пейзаже зимнем. В комнате сверкали белые свечи, и огонь камина давно погас. Я читала Ваши пламенные речи, в том письме, что пришло от Вас: (вторая часть письма)

— «Bonsoir, моя любимая Iren! Я Вам пишу, не сомкнув очей, и снег, словно небес пророчество, падает в мой сад из поднебесья. Любовь, как горный ручей, обогревая меня теплом в одиночестве, льётся в окно звонкой песней. Сердце волнуется в зимнем холоде, предрекая, заведомо боль и страдания, потому что ночью в морозном городе, я пишу Вам свои воспоминания[3]:

Из цикла стихотворений поэта Александра, о встрече с мадам Ирен.