Кишечный унисон.
Но тут Хню ощутила что-то, что пахло ревностью. В ней, как и в любой сельской девушке, даже под самыми модными юбками и брюками, явно проглядывалось простое деревенское начало. Длинные девицыны ноги впадали в высокий тяжелый зад. Внезапная слава автоматически обнесла девушку целым забором поклонников. Ее темнокожий овал лица никак не выходил из никаноровой головы. Водительская дверь открылась, и оттуда неторопливо выбрался человек — сначала выбросил левую ногу, потом правую, потом поднялся во весь рост. Желание сотрясло мущщину до самых кишок, трясущихся в унисон с сердцем, которое часто спрыгивало в пятки.
Никаноровое лицо подвижное, как гуттаперчевый мальчик, медленно склонилось к Хню… Его пронзительный взгляд спер в ее зобу дыханье.
Заговорщицки-возбужденный вид ясно давал понять, как мущщину распирает. Их челюсти слились в лихорадочном взаимном перетирании.
Слюна и пот. Пот и слюна…
Он обхватил ее ягодицы и глубоко вонзился в нее, заполняя все одинокие уголки, пустовавшие слишком долго.
Никанора бросало в жар от нетерпения. Словно затерявшись в эротическом тумане, Хнюша ощущала, как ее кости плавятся и все тело превращается в желе.
Ее сосцы стали такими твердыми, что до боли пронзали мущщиныну грудь. Открыв глаза, первое, что она увидела — было никаноровое просветленное, счастливое, усатое чело. Ее шикарные длинноволосые белые волосы водопадами струились на плечи.
Хнюше было потом просто дурно, но очень интересно. Из окна на нее смотрело ее отражение — небольшое лицо, овалом напоминающее сердце, гладкие, как ледяной покров, волосы ниспадали до уровня подбородка…
Их удовольствие было довольно взаимным.
