Давид не был зависим от алкоголя, да и выпивал в основном только с Марком. Но сегодня он не мог говорить на сухую и сделав глоток он будто запустил программу самоуничтожения, бокал опустел чтобы наполнить разговор смыслом.

То ли очередная пинта пенного, со счета которых я давно сбился, то ли Давид по правде обладал даром риторики и красноречия, но я будто растворился в тумане хмельного вечера, и очередных рассказах о любовных победах этого витиеватого молодого человека.

Информацию мне не иначе передавали напрямую в мозг, на фоне которой непринужденно звучал лёгкий блюз в исполнении Билли.

— Что происходит? Что ты сделал со мной, Давид, где ты, я сплю?

Но ответа не последовало, и рядом была лишь пустота, наполненная холодным безжизненным ветром, безысходность и беспомощность. Марк был наедине с самим собой.

После пробуждения рядом не было ни привычной обстановке бара у Билли, ни тем более тёмного пенного. Марк одиноко сидел у опавшего клевера, глядя в бездонные тропы серого парка. Он долго не мог прийти в себя,будто был пленён в невидимые кандалы, прикованные к почерневшей от влаги скамье. Безымянный заключенный, жертва, или просто забытая душа на распутье миров.

Навязчивый внутренний голос мешал ему сосредоточиться, постоянно повторяя одно и тоже, одно и тоже раз за разом .

— “ Это реальность, это живая материя, это реальность это живая материя …”

— Хвааатит, хватит, хватит!