Ирина вздохнула и, не желая скрывать наслаждение, начинала постанывать. Она не знала, куда деть свои руки, — они хаотично скользили от шеи к плечам и обратно. Ему, наверное, неудобно, да и самой неприятно, что края натирают грудь. Отстегнула лифчик и отбросила его к учебной доске.
Рот наполняли слюни, так красиво…
Девушка выгнула спину вперед, преподнеся груди ближе к лицу юноши. Он взглянул на ее, пытался прочитать мысли, что она хотела бы от него. Но она только кивнула. Игривая чертовка, думал он, целуя шею, а через секунду, скользя языком опустился к грудям.
Язык обжигал соски, сдавливал их. Парень посасывал их, будто хотел получить молоко, его мучила жажда. Жажда получить больше, чем грудь, которую он любил представлять перед собой, когда разговаривал с ней будучи подростками.
Ирина стонала, она едва могла втянуть в себя воздух. Еще пара минут, и она потеряет сознание от удушья. Быстро и нежно язык юноши скользит по соскам, сосочковым кругам, которые охватила лихорадка. Она ощущала, как жар покидает грудь и спускается дальше. Как и сам парень. Приятное чувство, получаемое от языка, прерывалось, она еще горит, но может угаснуть. Нет, нужно срочно… Надо еще. Хочу еще!
Она тянет голову Владимира, которая целовала пупок, к себе. Целует и руками нащупывает пряжку от ремня.
— Ну же, — шепчет она, выдыхая последний воздух. – Полюби меня, как тогда, раньше.