— О, Аркаша, легок на помине, Залетай, поможешь мне тут с приколами всякими. — Он стоял, держа в руке рюкзак с виду, набитый всякой всячиной.

— В смысле, стоять, что тут происходит? Ты куда собираешься?

— Прямиком на тот свет, Аркаша. Там нужно с этой чебуречницой перекантоваться где-нибудь. — протараторил он, пихая мне свой рюкзак.

— Что?! Нет, зачем, может не надо? — вскрикнул я

— Да тиха ты, собаку раззадоришь соседскую. У нас тут проблемы с другими товарищами, на согласен, каюсь, дело провалилось, но щяс надо чтоб никто не узнал де мы, может недели две, ну максимум месяц. — я стоял молча, но по моему выражению лица было видно, что я очень негодую. — Ну, Аркаша, разве ты откажешь в помощи мне?

— Да ну нет, Саша, не надо ко мне переезжать, мне и одному так себе живется, а тут ещё и вы. Может вы в отеле каком поживете, или у знакомых там, девки этой?

— Да-да-да, — он перевел взгляд на рюкзак. — смотри там хрупкое внутри кое-что, не тряси больно.

— Да ну, Саша, святые товарищи.

— Всё тихо, щяс я до соберу вещи с женщиной, и погнали, такси вызовешь?

— Ваш кучер уже прибыл.

— Атлична, тогда выходи пока на улицу. — он всегда говорил «отлично» с каким-то необъяснимым светским акцентом.

Мы уже сидели в такси, и Саша крепко обнимал Кристину — по дорогам ехать в нормальном состоянии, итак, не ахти, а Кристине всё ещё было плохо. Бесконечные потоки зданий различных цветов и видов сливались в один единый тоннель, как-то монотонно толи слишком по-обычному ехали до моего дома — панорама города отлично раскрывалась на переднем сиденье. Все эти вывески, люди, машины, мы будто примкнули к этому состоянию, чувство общего разума. Всё идет, ходит, но в конце всё остановится. В этот раз, опять же, мы ехали по этому неизведанному маршруту. Всё ехали и ехали, а дом родной никак в глаза не бросался с объятиями. Я аж уснул.