-А может этот путь в темноте проделал не я? 

Не успел Я обдумать вопрос, как справа раздался сухой кашель. Он доносился со стороны мрака из которого я смотрел на мир. Прилетела птица и принесла в клюве светящийся уголек. Я его взял в руки, но не обжегся. Из рук посыпались фонтаном искры, белые и голубые, жёлтые и розовые, они превращались в полевые цветы, а вокруг быстро старели зелёные листья канадского клена, они становились красными и жёлтыми, потом уменьшались в размере и превращались в японский клён, который собственно не дерево, а подобие куста. Была зима и на листьях юдзурихи подавали новогоднее кушанье, это был отварной рис, белый, как снег, а вокруг лежали засохшие листья лотоса, они издавали на ветру шелест листьев бумаги. Я поднял один из листов и там был мой незаконченный рассказ. Давно забытые воспоминания начали оживать и ночь пошла на убыль.

-Надо зайти в дом, а кто в нём сейчас живёт? 

Если возникает такой вопрос, то ты не туда пришёл. Похожих домов много, а твой один, который ни с другим не спутаешь, даже во сне. 

-Может украдкой приоткрыть дверь и посмотреть и я увижу, кто стучит кастрюлями на кухне? 

В свой дом украдкой не входят. Это не твой дом. Вместо  распашная дверь была “васицу”, которую я недавно установил, она раздвижная и не скрипит. Она экономит место и превращает дверь  в стену комнаты. 

     К раздвижной стене подошла женщина, я не мог определить ее возраст. Она раздвинула перегородку и свет упал на тропинку к дому и мою одинокую фигуру возле Песчаной вишни, что растёт у самого входа, а за ней растёт голубая ель из Колорадо. Послышался шум воды из крана, такое однообразное и монотонное журчание.  Наверное она что-то мыла в раковине и, почувствовав волнение, вышла посмотреть на его причину. Она вскинула руки вверх и из них показался дымок, в котором формировались ласточкины гнёзда, из которых вылетали осы, а не птицы.