— Нет-нет. Что вы. Я, к счастью, имею более достойную профессию, чем зазывала. — он встал рядом, и мы уже вмети, смотрели на рекламу. — Просто в веду специфики моей работы имплантаты бы не помешали.

— А вы… — в голове Гениева помчались мысли, и он решил угадать профессию собеседника. — Охотник?

Тот удивился, широко приподняв брови.

— Не вздумайте так тут кому-нибудь сказать. Подобный термин «охотник» является ругательным. Можно и по лицу получить.

— Спасибо за совет.

— Не за что. — он снова повернулся к плакату. — Мы, точней я. И откуда у меня такая привычка говорить “Мы” не пойму. Занимаюсь собственно отловом, выслеживанием, сбором чего-либо, где-либо.

— Официально или как? — спросил Гениев в надежде, что снова не оскорбит собеседника. Мало ли кто знает. Может слово “Официально” У них тут тоже не в почёте.

— Здесь нет официальных работников. По крайней мере, той деятельности, в которой работаю я. На поверхности земли всё заполонили частные компании. Они нанимают нас как самозанятых. Из этого следует, что ты работаешь здесь и сейчас. Без накопления на пенсию, без официального трудоустройства, без трудового договора и много-много нюансов.

— Очень жалко… — сочувственно проговорил Гениев.

— Бросьте. Может, выпьем? — предложил незнакомец. — Как вас звать?

— Гениев. А вас?

— Тито.

Мы зашли в питейное заведение, откровенно пустовавшее. Тито пояснил, что сейчас сезон отлова и поэтому на станции так тухло. Мы заказали себе по кружечке некого пиво с трудно проговариваемым названием и уселись за столик в углу.