Филип закрыл и запер за собой дверь в башню, опять засунул руки в карманы и пошел в сторону столовой. Через несколько шагов остановился посреди коридора, хмыкнул, наклонив голову, и двинулся дальше, беспечно насвистывая. Так он появился в столовой.
-О, вот и ты! – заметил Рейди Торн, сидевший за столом ближе всех к двери, и Филипу показалось, что он готов был вскочить ему навстречу, но удержался огромным усилием воли. – И как там Лиза? Именинница в порядке?
Его голос звучал несколько неестественно, но лицо его мог видеть лишь Филип, и он едва не задохнулся оттого, как кричали глаза Торна – ЧТО С ЛИЗОЙ???
-Конечно, в порядке! – улыбнулся Филип.
Он прошел в столовую, налил себе виски и выпил. Возможно, несколько поспешно.
-Устала… — он уселся на свое место и закурил. – Лиза любит готовить, и все это угощение приготовила, практически, сама. Волнение, гости… Почувствовала утомление только сейчас. Просила извиниться – хочет немного полежать… Кстати, Саманта, есть идея не просто танцев, а некоего конкурса. Это придаст действу здорового азарта, как думаете? Я прикинул, что провернуть все это можно во внутреннем дворике, в саду. Мы вынесем столик, напитки, закуску… Вечера еще сравнительно теплые… А? Как? Идею именинницы нельзя игнорировать!
Саманта дернула плечиком, но Филип видел, как блеснули ее глаза – она актриса и танцевать не могла не уметь. Видимо, рассчитывала на безусловный успех. Лесли поднял брови.
-Неплохо… Хоть какое-то развлечение!
-Тебе, как я понял, придется немного помочь Лизе, — обратился к нему Филип.
-Чем же?.. Ты хочешь сказать, что она желает танцевать со мной??? Но почему…
-Наверное, считает тебя лучшим танцором… из нас двоих.
-О, как… Что ж, отказать не могу, но ей придется убедиться в том, как она ошибается на мой счет…
-А вы, Саманта?
-Что? – малопонятным тоном переспросила она.
-Вам понадобится партнер? Вы выбрали танец?
-Пожалуй… У меня в машине диск с музыкой… Не думаю, что мне понадобится партнер.
Она выпила залпом бокал шампанского и закурила. Рейди, точно, и вовсе позабыл о ее существовании. И Филипу показалось, что чувствовал себя сейчас Торн совершенно никчемно и бестолково. И это было страшно непривычно для него, всегда сильного, эффектного.
-Сольный танец – вещь непростая! – подал голос Лесли.
-Мне не привыкать браться за вещи, кажущиеся другим непосильными. Браться и побеждать! – с нажимом произнесла Саманта, уставившись Лесли в лицо. – А завоевав первенство, я не уступаю его никому!.. Так и знайте!
Филип невольно вздрогнул, услышав Саманту, его взгляд упал на Рейди – тот сидел, закрыв глаза, его руки сжались в кулаки, но это не говорило о желании пустить их в ход. То была отчаянная попытка сдержаться в очередной раз.
-Кажется, здесь скоро все раскалится до бела! – шепнул Лесли, помогая Филипу расставлять садовую мебель на площадке в саду.
И он кивнул на Саманту, направившуюся через дом к своей машине за музыкальным диском.
-Уж лучше бы ей сейчас завести машину и уехать отсюда…
-Лиза так и поступила бы. Она бы вообще не заявилась вот так, как миссис Торн… — Филип поглядел вслед Саманте.
-Может, тебе… нам обоим уехать? – Лесли тронул его за плечо. – Пока не поздно.
Филип посмотрел на него долгим взглядом.
-Поздно… — вздохнул Лесли и на этот раз без усмешки вовсе. – Чувствую себя идиотом… Зачем я-то здесь?!..
-Ты – мой друг! – тихо, но убежденно произнес Филип. – Мы приехали вместе. Ты мне нужен!
-Теперь-то зачем??? Утешать твое разбитое сердце, когда все это закончится? Она ведь никогда не будет твоей!
-Сейчас главное не это! – воскликнул Филип. – Хотя… пока я стою сейчас здесь, без нее, мне все больше и больше хочется последовать твоему совету… Ей нужна сейчас моя, наша с тобой помощь. По крайней мере, пока Саманта здесь. А потом мы уедем, и я не уверен, что еще когда-нибудь окажусь здесь…
Лесли сощурился и хмыкнул, хоть и не очень весело.
-Ну, да… Пока она не позовет! Ты же рыцарь!
-Зачем бы ей звать меня? Поверь, Лиза в Рейди души не чает! Это похоже на какую-то предопределенность, словно она родилась для него. Появилась вот только сейчас, позволив ему наделать миллион ошибок, истерзать свое сердце, устать от жизни, какой бы наполненной она ни была…
-Она появилась не сейчас, Филип.
Тот невольно вздрогнул, обернулся и увидел Рейди Торна, принесшего поднос с шампанским, виски, бокалами и нехитрой закуской. Он поставил все это на столик.
-Не сейчас?! – невольно выпалил Филип. — То есть, я понимаю, что с момента вашего знакомства прошел уже не один год…
-Я не об этом… Лиза появилась много, МНОГО раньше!
Он налил себе виски и сел в один из принесенных стульчиков. Закурил, внимательно следя за дверью в дом, откуда в любой момент могла появиться Саманта.
-Мне было тогда двадцать пять…
-Что??? Сколько??? – не удержался Лесли. – Я не ослышался? Но как…
Торн лишь усмехнулся, стряхнул пепел с сигареты.
-«Империя» удалилась тогда на природу, так сказать, в деревню, подальше от шума. Нам необходимо было записать альбом, который, либо вознес бы нас, либо отправил на помойку. Собственно, тогда речь шла об одной песне. Той, что удивила потом одних, восхитила других и возмутила третьих… Вы оба, вероятно, догадываетесь, о какой песне речь, но сейчас не в этом суть. Энди носил ее в голове, но Лондон не давал работать, вечно что-то отвлекало. Мы все устали от гонки за успехом, от проблем безденежья, очередей в студии – много от чего. И тогда нарисовалась вот такая возможность пожить и поработать на ферме, где нам выделили здоровенный амбар под студию, запретили куда-либо высовываться, пока песня не будет записана. Словом, лишили всех радостей жизни, запихав в навоз, тишину и скуку наблюдать потуги Энди. Пока он «рожал», мы слонялись от стенки к стенке, играли в скраббл, иногда репетировали куски других песен… Она появилась однажды утром. Помню, как я спустился на кухню в надежде сварить себе кофе и обнаружить что-нибудь из остатков ужина. Подходя, услышал оттуда шум воды, голос Элвиса Пресли, поющий «Ничего не поделать с моей любовью», тоненький голосок, ему подпевавший, и, опасаясь, что у меня уже галлюцинации, почувствовал божественный запах только что приготовленных оладий.
-Этого не может быть!.. – пробормотал я. – Со мной, здесь уж точно никогда!.. Или Господь Бог точно есть и послал мне одного из своих ангелов…
-… Как река течет к морю напрямик…
Милая, таковы дела…
Что-то должно произойти… — пел нежный голосок дуэтом с Элвисом.
Она стояла спиной ко мне у плиты, в простеньком платьице, коротенькой кофточке, с волосами, убранными в два «хвоста» и… босиком. Кухня сияла чистотой в лучах утреннего солнца, а она, думая, что одна, громко подпевала:
-…Возьми мою руку и всю жизнь мою,
Ведь я ничего не могу поделать с любовью к тебе…
И я стоял, как истукан, слушая это пение, глядя на ее босые ножки и ловкие руки, подхватывавшие ножом и вилкой готовые оладьи со сковороды. Стоял и не знал, как войти и что сказать. И это я!
Рейди усмехнулся.
-Мне хотелось подкрасться и шепнуть ей что-нибудь на ухо, что бы она подскочила от неожиданности… Во мне проснулся пацан! И она была так непохожа на всех моих тогдашних подружек – раскрепощенных, развеселых, готовых выпить, едва ли не больше меня, а потом еще и меня самого затащить в постель. Что мне было тогда до них?! И ведь даже не видя ее лица, я был уверен, что незнакомка просто милашка!.. Ей понадобилось поправить сковороду на плите, и она машинально схватилась за ручку голой ладошкой. Вскрикнула, отдернула руку и Элвис продолжил в одиночестве… Она обернулась к раковине с водой, увидела меня, замерла, натолкнувшись на мой взгляд… и ее личико, эти ее расширившиеся удивлением глаза я запомнил на всю жизнь… Громко звучит, правда? Тем не менее, я понял это совершенно отчетливо, когда встретил много, очень много лет спустя…
-Я… Простите! Я не думала, что вы подниметесь так рано… А то мне сказали, что бы я успела все до того, как все встанут… Что бы не мешалась… — пролепетала она растерянно, но почему-то так и не сводила с меня взгляда. Ни на мгновение.
И тут я увидел, как блеснули ее глаза, как что-то исказилось в ее чертах, и спохватился, наконец. Ухватил ее за локоть, подвел к раковине и окунул ее ладонь под холодную воду.
-Тебе же больно, а ты тут объясняешься зачем-то! – рявкнул я, а она прерывисто вздохнула и постаралась улыбнуться.
-Ничего… Спасибо…
-И никаких «вы»! – продолжал я. – Я тебя всего-то лет на пять старше, да? Тебе сколько?
-Девятнадцать…
-На шесть…
-Оладьи! – взвизгнула она, вырвалась из моих рук и моментально подхватила со сковороды уже слегка пережаренные оладьи.
Они были последними, слава Богу, и она поставила блюдо с ними на стол, а я швырнул в раковину, под воду, сковороду.
-Порядок? Покажи ладонь! – скомандовал я.
Ожог оказался не слишком сильный, без волдырей. Она намочила носовой платочек и приложила к ладони, что бы не так сильно саднило.
-Я тогда пойду? Раз вы проснулись, мне здесь больше находиться нельзя…
-Еще чего! – воскликнул я. – Кто это сказал???
Я, конечно, знал, откуда исходили указания – наш менеджер вел себя, как мать-настоятельница женского монастыря. Ему нужен был альбом, та песня, и он знал, что будет, стоит ему отпустить вожжи и дать нам возможность расслабиться! Но то была палка о двух концах – привыкнув в Лондоне к соседству нашей студии с борделем, отрезанные от всего мира и девочек теперь, мы уже лезли на стенки. Вода, как говорится, всегда найдет выход! И вот просочилась эта девочка, а я проснулся раньше обычного. Чувствовал, видно… Странно, что этот Бойнтон не сыскал в деревне какой-нибудь тетки в уборщицы!
-Мистер Бойнтон, — ответила девушка, поджав босые ножки под стул. – Он был очень строг!
-Не сомневаюсь!.. Ладно, сейчас его здесь нет, и ты можешь спокойно попить со мной кофе. Да? Наверняка ведь не завтракала!
-Не-а! – улыбнулась она и вскочила. – Я поставлю чайник!
-Сидеть! Ишь, шустрая какая! – я подскочил следом, ухватил ее за руку и повернул к себе.
А она снова мне прямо в глаза, и я оторваться не могу. Пялюсь и пялюсь, как идиот…
-Я сам сварю кофе. И у нас есть кофеварка!
Я достал из шкафчика агрегат, который был для нас дороже золота, и быстро сварил кофе. Она подала чашечки. Чистенькие, только помытые… А какие вкусные были оладьи! Она не усидела. Понимая, что одних оладий на нашу четверку явно будет маловато, она быстро зажарила бекон, яйца. Продуктами нас снабжали, только готовить никто не хотел…
На запах сползлись остальные. Сонные и удивленные, они появились один за другим в дверях кухни, удивление сменялось улыбками и горящими аппетитом глазами. Даже Энди, все еще носившийся со своей песней, бродивший последние дни, словно, не в себе, и отказывавшийся от бутербродов, с удовольствием уписал завтрак, разрумянился и сиял, совершенно довольный.
-Нынче утром я неимоверно счастлив! – воскликнул он, откинувшись на стуле. – А ты еще придешь к нам? Как тебя зовут-то?
-Нита… — прошептала она, снова смущаясь.
-Ты еще добавь – Ваше Преподобие! – рассмеялся Энди. – Мы не кусаемся!
-Зато ваш Бойнтон кусается! – заметила она, и улыбнулась в ответ.
-Это он может… Так придешь? Или это разовая благотворительная акция?
-Приду. Мистер Бойнтон понял, что вы тут в грязи зарастете и с голоду умрете, если о вас немного не позаботиться.
-Но завтрак – это только завтрак. А обед и ужин? А в спальнях убраться?
-Вы уходите в студию после полудня. Мне сказали, что бы я приходила в час и уходила до семи.
-Но тогда мы бы столкнулись с тобой в обед, не так ли? – встрял я в их разговор.
-Видимо, Бойнтон не счел Ниту достаточно привлекательной для нас! – усмехнулся Энди.
-А ты счел? – поинтересовался я, изо всех сил пряча свою вскинувшуюся немедленно натуру.
-Ну-у… Я бы счел…
Я ощущал себя просто кретином в тот момент, чувствуя, как ребята готовы потешаться надо мной, а Нита смутилась окончательно.
-Я лучше пойду, ладно? – сказала она. – Вы оставьте посуду, я потом помою.
И пошла в прихожую.
-Пока! – крикнули все, а Энди подмигнул мне и кивнул на дверь.
Но я не пошел за ней. Вслед всем я крикнул в пространство: «Пока!» и плюхнулся на табурет.
-Ты в себе? – спросил Энди, закуривая.
В шлепанцах на босу ногу, в махровом полосатом халате, он пристально глядел на меня и дымил тонкой сигаретой.
-Тебе-то что? – вякнул я, налил себе еще немного кофе и, отойдя от него подальше, сел на подоконник открытого окна.
Он даже головы не повернул. Потом поднялся, аккуратно поставил свою чашку в раковину, затушил окурок в пепельнице и направился к выходу.
-Думаю, что песня готова! – крикнул он на ходу. – Осталось обработать и хорошенько попеть – так что, париться среди навоза осталось совсем недолго…
И исчез в сумраке коридорчика… Конечно, то был сигнал для меня – не теряй времени!
Рейди смолк, выпил немного виски
-Не надо было иметь семь пядей во лбу, что бы увидеть мой интерес к Ните… Но надо было быть добрым человеком, другом, что бы дать понять мне – времени мало, если ты чего-то хочешь!.. Конечно, то не велика заслуга, но ни Бен, ни Дигори как-то вообще внимания не обратили. Да и к чему? Девочек в те времена у нас у всех было немало! Одна понравилась, вторая, третья. Они приходили и уходили, о чувствах думать было некогда. Мы не были бездушными, нет! Мы никого не обижали – обеим сторонам достаточно было секса, и, боже мой, что мы вытворяли, дорываясь до «сладкого»! Но Нита… Энди был удивительным человеком! Многие этого не понимали, считая его высокомерным, капризным, самоуверенным… Порой он мог себя таким выставить, но… за высокомерие принимали чувство собственного достоинства, без которого в условиях шоу-бизнеса просто не выжить. Энди был требователен ко всем, и прежде всего, к себе самому, и только глупцы могли счесть это за капризность. А самоуверенность… Что ж, «Империя» никогда не стала бы тем, чем стала, не будь бы самоуверены!.. Энди видел, кто есть Нита. А еще он понимал – ей нет места рядом со мной. Просто нет! Деревенская девочка, добрая, чистая, не испорченная ни в каком смысле, она не вписывалась в мой образ жизни. Ее родители наверняка видели дочь рядом с каким-нибудь фермером или кем-то еще, кто позаботится о ней и детях, кто сбережет ее чистоту… И я никогда не нашел бы времени, что бы ездить к ней из Лондона, а забрать ее туда… Да ее отец и на пушечный выстрел меня к ней не подпустил бы с таким намерением! И был бы прав… Но мы были так молоды, мы пели о любви и не могли не чувствовать, как бродит она в нас, подобно молодому вину!.. Я возжелал ее до слез! Я едва мог репетировать и записывать, петь и стучать на барабанах, думая лишь об одном – о моменте, когда мы пойдем обедать, а значит, увидим Ниту. Во время обеда она убирала наши спальни и, по идее Бойнтона, не должна была попасться нам на глаза. Но он не мог знать – то, чего он так боялся, все-таки, стряслось… Я быстрее всех проглатывал обед и несся наверх, сбавлял шаги, поднявшись по лестнице и уже к своей спальне подходил, едва волоча ноги. Делал вид, что мне что-то надо. А она перестилала постели, взбивала подушки, швыряя их об пол, покрытый плетеными дорожками, уже начисто выбитыми во дворе. Нита смахивала пыль, раскладывала чистые вещи, забирала грязные и мыла полы, а я или стоял, подпирая притолоку, или заваливался на уже застеленную кровать, задирал ноги на спинку, и наблюдал, болтая всякую чепуху. Она же молчала, смахивала с глаз длинную челку темных волос, взглядывала на меня и продолжала уборку. Порой она отвечала на мои вопросы, которые ровным счетом ничего не значили – я просто хотел услышать ее голос. А когда она уходила, или нам пора было возвращаться в студию-амбар, мне становилось так пусто, как, вероятно, никогда не бывало тем, кому этого желали. Но пришла суббота, мы осилили почти всю песню – только Энди все придирался и придирался, нам приходилось переделывать и переделывать – и мы решили отдохнуть, узнав через знакомых, что чертов Бойнтон уехал на пару дней в Штаты. И скатертью дорога! Мы немедленно решили закатить вечеринку прямо на ферме, позвать девчонок, а я надеялся получить согласие Ниты. У меня уже все нутро наизнанку выворачивалось от желания обладать ею!..
Рейди взглянул в лицо Филипа, прямо в глаза, и тот изо всех сил постарался не отвести их, понимая тут же, что они сейчас выдают его с головой.
-Она… — Рейди вздохнул и расслабил узел галстука, — она, по сути, ответила: «Нет». Вот так. Мыла, как обычно, пол, а я сидел на кровати, поджав ноги.
-Придешь к нам в сегодня?
Она подняла на меня взгляд, откинула челку и провела плечом по щеке, отирая капельки пота.
-Зачем?.. Куда ты меня зовешь?
И швабра с тряпкой снова зашуровала по доскам пола.
-У нас сегодня вечером вечеринка наметилась – мы сделали песню! Для нас это много значит, и вот, решили отметить. Придешь?
-Но почему я?
Нита оперлась о швабру и поглядела мне в глаза. Я принялся ерошить свои тогда еще длинные волосы.
-Ну… потому что, ты – наш ангел-хранитель! Заботишься о нас – пропали бы без тебя точно… И мне… нам хочется пообщаться с тобой. А то видим мельком и поговорить времени нет. Придешь, скажи?
-А что вам со мной разговаривать?! Мне и рассказать не о чем. В музыке я ничегошеньки не понимаю, да и ни в чем таком, что вам интересно, тоже. Живу в деревне всю свою жизнь – что тут расскажешь!..
И она дотерла пол, сняла тряпку со швабры и плюхнула ее в ведро с водой. Подхватила швабру – разговор был закончен. И тогда я подскочил с кровати, подошел к ней и схватил за плечи в клетчатой рубашке с завернутыми рукавами. Штанины ее брючек тоже были подвернуты, а ноги, по обыкновению, босы.
-С чего ты взяла, что нам с тобой не о чем разговаривать?! Ты… ты решила, что глупее нас только потому, что в деревне живешь??? Да и не всем же в музыке разбираться! Тем более, что какая-нибудь тебе непременно нравится! Ты же подпевала тут самому Элвису, и я готов спорить – ему бы понравилось петь с тобой!.. Нита, не отказывайся, прошу тебя!.. Или… может, родители не отпустят? Ты об том боишься мне сказать – сочту соплячкой, боящейся в свои девятнадцать родительского гнева, так? Скажи мне!
Она не вырывалась из моих рук. Она просто молчала, опустив взгляд, а потом вскинула его на меня, и я едва не задохнулся – трудно было описать его выражение, но я немедленно, всем своим существом все понял. Нита до невозможности хотела бы прийти! Так хотела, что глаза ее блестели какой-то неведомой мне мольбой, словно, я должен был сказать еще что-то, что убедило бы ее согласиться.
-Нита! – прошептал я. – Нита… понимаешь… если ты не придешь, я весь вечер буду чувствовать себя одиноко, я буду страшно огорчен!..
-Правда? – тоже прошептала она.
-Правда!
-Но ведь к вам приедут и другие девочки?
-Приедут. Наши старые знакомые.
-Но ведь кто-то приедет и к тебе. Что бы тебе тогда скучать?
-Нита, я зову тебя! Именно тебя!!! – вскричал я. – И даже если приедет кто-то… ко мне, меня это нисколько не интересует. И поверь, никто и не огорчится! Эти подружки, сама понимаешь, для чего, и им решительно все равно, с кем потом спать…
Тут я осекся, как неопытный шпион, выболтавший несусветную тайну.
Она снова опустила глаза – щеки ее порозовели.
-Ты только не подумай, что мне надо от тебя что-то такое, чего ты дать не можешь или не хочешь! – выпалил я. – Я просто хочу видеть тебя у нас сегодня вечером и не в качестве уборщицы, а в качестве друга. Ясно? Да что я зверь какой?!
И тогда Нита поглядела мне в глаза с едва заметной, прятавшейся в уголках ее необыкновенно выразительных, прозрачных глаз улыбкой. Она подняла руку и провела кончиками пальцев по моим волосам, щеке. Я дрожал, как осина на ветру!
-Ты… очень красивый, Рейди! Ты такой солнечный, теплый… И таких глаз, как у тебя, я не видела ни у кого…
-Значит, я смог уговорить тебя? – осторожно спросил я. – Мне ждать тебя сегодня?
Нита улыбнулась уже шире.
-Ты смог бы уговорить сфинкса!.. Я приду, но, думаю, буду слишком сильно выпадать из вашей общей картины. Просто даже своим внешним видом. Тебе надо такое вот чудо?
-Хотела сказать: «Пугало»? – усмехнулся я. – Почему ты так не уверена в себе??? Тебе негде купить модные вещи? Или наглости и самомнения в тебе меньше, чем в тех девчонках, что явятся сюда? Может, боишься, что они попробуют унизить тебя?
Ох, не думала она, видимо, что я, молодой и, наверное, легкомысленный парень, вот так, без труда догадаюсь обо всем, что творилось в ее девичьей головке! Нита замерла, глядя мне в глаза – боюсь, она не столько смела была, сколько просто откровенно любовалась моими тогдашними очами! – и я видел растерянность и отчаяние в ее взгляде.
-Я… наверное, ты прав Рейди… Наверное, именно так я и думаю… Мне ведь и вправду толком нечего надеть, и если вашим подружкам захочется посмеяться надо мной, у них легко это получится…
И тут она выбралась из моих рук, провела ладошкой по лбу и снова вскинула на меня взгляд.
-Но, Рейди, я и вправду хочу прийти. Я хочу побыть с вами, послушать ваши разговоры и, может быть, музыку. Даже если мне все время придется просидеть тихонько в уголке…
-Не придется! – перебил ее я. – Ты… если ты придешь, ты будешь со мной! Понимаешь? И остальные ребята, ты увидишь, они нормальные! Энди только с виду такой неприступный и загадочный. На самом деле, он настоящий добряк! А Бен и Дигори – те вообще, словно, и не рокеры никакие. Мы не заносимся, мы всегда общаемся с людьми так, как они этого заслуживают. И если видим перед собой хорошего человека, то только рады его присутствию, уж поверь!.. Приходи, Нита! Приходи и ничего не бойся! Ладно? Придешь?
Тут она улыбнулась почти лукаво.
-Никогда меня не уговаривал такой парень!
-Какой «такой»???
-Ну… такой крутой… Это сейчас у вас какие-то трудности, но потом все наладится, я уверена! Вы сможете все, что хотите, вы прославитесь и… — тут ее личико едва заметно погрустнело – и забудете эту ферму, меня…
Я не знал, что сказать. Не в моих правилах было обещать что-либо девушке, понимая, что, скорее всего, никаких длительных отношений и не будет, что наша жизнь так стремительна, так переполнена делами, музыкой, грандиозными планами – куда уж обнадеживать?! Но она стояла передо мной и мне… мне совсем не хотелось упускать ее из своей жизни! Она стала настолько привычной, настолько близкой, что даже представить себе ее исчезновение казалось невозможным. Ее присутствие было тогда нашим тылом, нашим покоем, тем, что, наверное, называется домом, и… Возможно, я думал тогда и говорю сейчас только за себя, и это мне сама мысль об отъезде и потере Ниты навсегда, ощущалась тогда ножом в сердце. Но что было поделать с этим?! И я… я просто сказал правду. Ибо врать ей уж точно было невыносимо!
-Мы уедем, Нита, это правда. Уедем, скорее всего, на днях. Обещать я ничего не стану, и эта правда для тебя лучше. Но забыть… Хороших людей просто так не забывают! В конце концов, никто не знает, как сложится жизнь, что с нами будет дальше, правда?
Нита вздохнула, и я услышал в этом вздохе полное понимание происходившего. Она чувствовала, что я сейчас готов сказать все, что угодно, лишь бы уговорить, что, в сущности, я не лгу, но моя честность на грани отчаяния.
-Я не стану обещать, Рейди. Мне бы хотелось прийти, но я не уверена, что смогу.
-Почему? Какие-то проблемы?
-Ты упоминал моих родителей, думая, что я побоюсь их отказа отпустить меня… Так вот, нет у меня родителей. Я живу здесь с тетей, женщиной больной, за которой нужен уход. То есть, она способна передвигаться, позаботиться о себе в какой-то мере, но оставлять ее надолго одну… Она-то не против, что бы я заводила друзей, отдыхала с ними! Она очень добрая! Но у нее сердце слабое. Ей может стать плохо в любой момент…
-Но как же ты проводишь столько времени здесь? – удивился я.
-Днем к ней часто приходит подруга. Она присматривает за ней – живет по соседству. Она может и еду тете подогреть, и чаю налить, и поболтать с ней. Но вечер, ночь… Я не знаю, Рейди. Я слышала, что большинство сердечных приступов происходят ночью…
-Может, попросить эту тетину подругу переночевать у вас разок, а? Или откажет?
-Быть может, и не откажет, но мне… неудобно просить ее еще и об этом. Понимаешь?
-Какая ты… — промолвил я. – Ладно! Хочешь, я сам, вместо тебя с ней поговорю?
-Но…
-Никаких «но»! В этом нет ничего плохого, Нита! Если для вашей соседки ночь в вашем доме – это сложно, все, я отстану! Честное, слово! Но, знаешь, я не верю в ее отказ. Добрый человек добр до конца! И это лишь один вечер!..
Рейди смолк, глядя как к ним приближается Саманта, неся в руках пластиковый пакет.
Еще почитать:
Дикое сердце
Убить Алого Дракона — Убить Алого Дракона. Глава 2
Так — знакомый
Личный дневник
«
»
