— ой заждалась я тебя касатик, пропела бабулечка и, перед тем как спуститься, на мгновение нырнула в сени и вышла к Серёге с фолиантом.
— Вот. Держи касатик, — и протянула увесистый том.
Глаза у Серёги полезли на лоб и от неожиданности. Серёга произнёс что-то вроде «ой вы гой еси …». Старые, добрые русские слова из него так и лились, непонятно откуда черпаясь, и сплетаясь в светлую вязь старого русского языка.
Смысл беседы свёлся к следующему. Обмен любезностями, справка о здоровье, о погоде. Пожелания добра и мира присутствующим и их родственникам. Далее:
— вот заблудился,
— как знать, может и наоборот,
— да нет, именно заблудился, идти не знаю куда,
— да это просто, вон через те кустики,
— так может, перед дорогой, кваску отведаешь?
Серёга вдруг почувствовал дикую жажду и с невероятным удовольствием взял в руки глиняный бабулечки невесть откуда взявшийся кувшинчик с ароматной жидкостью. Первый же глоток привёл заблудившегося в восторг. Вкус свежего хлеба, лесных ягод и луговых трав сплетался невероятно тонко, а обертона напротив были предельно яркими, такими, что аж перехватило дух. Находясь в состоянии шального восторженного транса Серёга поблагодарил бабулечку и шагнул к кустам. Шаг, второй и прежний мир звуков и запахов охватил Серёгу. Он резко повернулся, чуть не упав от этого движения, но позади него был привычный лес. Видение светлой поляны, терема и бабулечки растаяли, как детский сон. Осталось только чувство. Это как когда утром просыпаешься и помнишь только ощущения светлости и праздника и абсолютно не помнишь содержание сна.