Обстоятельства Переменная третья: консьерж

Надо было бы провести свое расследование, но аккуратненько, так чтоб не спугнуть третьего. Анна должна быть уверенна в своем превосходстве, только тогда расслабится и совершит столь необходимую ошибку.

Дождь барабанил по лобовому стеклу, а Вадим все сидел и смотрел на бегающие дворники и не мог решить с чего начать. Наведаться к бывшей работодательнице? Так не откроет, и консьержу накажет, чтоб не пускал гостя из черного списка.

Консьерж, с ним он был в приятельских отношениях. Неплохой малый приехавший с необъятных просторов бывшего Союза. Найдя приют в служебном помещении многоэтажки и довольно непыльную работу, Михалыч держался за нее всеми возможными способами, устроив в напарники домочадцев.

Он всегда вздыхал, вспоминая о том, что раньше был уважаемым человеком, а теперь вот, но и здоровье уже не то, чтоб по заводам шляться.

Вадим со всем соглашался, тоже вздыхал и бежал по лестнице на третий этаж, стараясь таким образом восполнить недостаток физической активности.

— Льет? – спросил консьерж Вадима.

— Льет. – подтвердил он, складывая зонт.

— Горе-то какое. – запричитал Михалыч. – Анна Викторовна не выдержала, решила у матери прожить, нет никого у них.

— Давно так решила?

— Как с командировки вернулась, забежала за вещичками и все. Даже чемодан из такси не выгружала. Все о нем напоминает говорит.

— А в день ее отъезда в командировку сын к ним не приходил?

— Сын? – удивился консьерж. – Не было у них детей. Анны Викторовны ребенок?

— Нет, Семена.

— Ни разу не встречал. – разглядывал он фото Костика на телефоне Вадима. – Вот девки, те да. Пачками ходили, и убитая часто бывала. Хоть о покойниках плохо и не говорят, но Семен Владимирович, кобель еще тот был. Анна Викторовна подозревала своего муженька и меня просила по камерам посмотреть. Камеры — камеры, муляжи одни. Как сломалась система видеонаблюдения пару лет назад, так у Николаеча, старшего по дому, до сих пор денег нет чинить. Говорит, а ты на что, я и помалкиваю. Покойный мне приплачивал, чтоб помалкивал, я и молчал. Да и что в чужую семью лезть. Хотя в тот день я думал, что Анна Викторина поймала голубков. Вылетела пулей из подъезда, я как раз за стойкой убирался, меня не видно, но я смотрю. Всегда, так сказать, на посту. Минут через десять любовнички спустились, а он так накушался, что стоять не мог.

— А во сколько Анна Викторовна выскочила? – уточнил Вадим.

— Так это не она была, говорю же обознался. Забыл, что она часа за два до этого в аэропорт укатила и ключи оставила на случай протечек. До сих пор у меня.

— Так во сколько ты обознался?

— Ну так, это, передача начиналась, которая в 23:15. У меня тут и телевизор есть, иначе днями целыми от тоски взвоешь.

— Телевизор – это правильно, дело нужное. А может всё-таки Анна мужа и порешила.

— Да как же порешила, если он на своих двоих спускался.

— Ранить могла и деру.

— С аэропорта телепортировалась? Обратно то не заходила.

— Не заходила или ты не видел?

— Не видел. Я тоже человек живой, могу и отлучится по делам необходимым. – нахмурил брови консьерж.

— Вот давай гипотетически представим, что она вернулась, пока ты не видел, а затем застав их убежала.

— Гипотетически разного можно на представлять. Были тут господа полицейские, ничего не нашли. Я понятым был.

— Точно не нашли?

— Да нет же.

— Это хорошо. А то знаешь, как бывают, убийцу искать не хотят, а жен мурыжат.

Они пожали руки, и Вадим вернулся в машину.

А если не показалось Михалычу и Анна возвращалась тем днем домой? Тогда с самолетом никак не сходится. Опять всплыл, привязавшийся еще с утра Высоцкий со своей задержкой рейса, и Вадим хлопнул себя по лбу. Дурачина!

Дорога до аэропорта не заняла много времени и через час Вадим уже беседовал с милой сотрудницей, сообщившей, что в тот день действительно была задержка рейса на шесть часов. Большего она сказать не могла и требовала предъявить удостоверение.

Шесть часов – это уйма времени. Прошла регистрацию, сдала багаж и вольная птица. Вполне могла вернуться домой и. И опять мозаика, не ложилась. Семен вышел из дома живым. Доехал до дачи и там истек кровью, в то время как Анна уже была в самолете.