Она все лает,  ненавижу, когда  она лает,  мне осталось не долго,   кровь вытекает из  разорванного брюха,  помочи. Ладно продолжим,  помню,  как мы узнали о  том что у моей жены  рак в  предпоследний стадии,  помню как она переживала за эту несносную  собаку и помню как она просила   не забывать  о  ней, и заботится  после ее  смерти. Я помню все,  ее последнею  улыбку,  ее добрый милый взгляд,  ее морщинки. Я  прожил с ней тридцать лет и ее последнею  просьбу я выполнял, как мог.

Лай,  все продолжается,  не может даже перед моей смертью  заткнутся.   Стоп,  а я же не кричу,  сил даже на это нет. Ладно,  все равно  она воевала со мной до конца.  Когда гуляли,  она пыталась вырвется, ища свою хозяйку, дома,  все время ждала ее,  пытаясь згрызь цепь. Иногда это получалось и она носилась по переулком нашего города ища ее. Она не понимала что  ее нет, что ее холодный труп лежит под землей. Глупой и несносной,  не слушала меня. Пыталась навязать свое мнение,  лая и убегая,  словно моя женушка,  в свои молодые дни…

 Лай прекратился.

Что?  Что ж не лаешь, померла?  Нет,  сбежала наверно.  Сегодня же я хотел сменить цепь,  что  вот – вот порвалась бы.  Ну ладна, живи дуреха.

  Вдруг мою  левую  руку, что то  лижет,  туманным взглядам я начал смотреть туда.  Эта дура  лижет мою руку. И иногда подымая головы, болтает челюстью,  а,  понятно.  Слух пропал.  Не может она не лаять. Как она,  не может она не кричать …