— Здравствуйте…. Как вы себя чувствуете?

  Из слез и тумана выросла Аня, дочь жены, весьма полная и маленькая, как пирожок с мясом, женщина лет тридцати, с растрепанными волосами и грустной улыбкой на полных губах.

  — Оклемались? Я рада. А то мы уж боялись за вас: не умерли ли и вы тоже: дыхания у вас почти не было слышно.

  — Ничего, Аня, жив, но мне очень плохо.

  — Я понимаю: вы несколько дней ничего не ели, а все пили и пили…. Я вот о чем хотела поговорить: не согласились бы вы переехать в Дом престарелых: там будет за вами уход, может, новую семью себе найдете?..

  — Да, Аня, конечно… это лучший вариант.

  — Ну вот и хорошо. Отдыхайте, высыпайтесь и больше, пожалуйста, не пейте.

  Да… а выпить-то сейчас надо, просто необходимо. Павел Александрович подошел к стенке и выдвинул ящик, где лежали их с женой деньги. Ничего. Все перешарил и перебрал – ни копейки. Что-то осталось в кошельке: на дешевое вино как будто хватит. Но, кроме кошелька в пиджаке, ничего не было: ни мобильника, ни записной книжки с адресами друзей. Остались ключи и часы на руке. Он пошел к Ане.

  — Аня, у меня деньги пропали и телефон. Когда Иру хоронили, много народу было – кто-то взял, наверное.

  Аня мыла посуду:

  — А где у вас деньги лежали?

  — В стенке, в ящике: там мы с Ирой хранили.

  Так надо было спрятать их, а вы сразу напились и отключились.

  Павел Александрович поскреб в затылке: