-Ну, — тут вступил Регар, — я думал о том, чтобы переманить на сторону нашей земли особенно мятежных и особенно древних представителей…

-Не пошли? – тихо спросил Габриэль, не глядя на друга.

-Не пошли. Честь, — фыркнул Регар. – Но это ничего! попомни мое слово, совет! Я заблокирую им часть торгового пути следующей весной.

-И убытки, — скривился Голиард.

-И что…- передразнил Регар. – Два месяца затянем пояса, а потом все эти графы и герцоги обратно прибегут.

-А если не прибегут? – поинтересовался Голиард. – Что будет. Если…

-А если мы тебе голову отрубим? – Регар знал, что это вопрос уже решенный. Вчера Габриэль сам велел ему выступить с этим решением, так, чтобы исходило оно именно не от принца, который не должен идти против брата, а от людей, от окружения. Габриэль очень заботился об истории.

            Голиард задохнулся в страхе и возмущении.

-и третий вопрос. Самый худший, — Габриэль говорил спокойнее прежнего и это значило, что он в крепком раздумии и именно этот вопрос занимает его больше других.

—Майрон? – обреченно вздохнули с нескольких мест.

            Майрон был худшей угрозой из всех возможных. Этот человек – бунтовщик, мятежник, любимец крестьян, вечный беглец от правосудия, смутьян и авантюрист был проблемой еще отца Габриэля. Правда, тогда Майрон был еще очень молод и отличался не сколько смутой, сколько авантюрами, грабежами, энергичной деятельностью во всяческих вредительствах и наглом шулерстве…