Дитя цветов О Людях и Цветах

Старый парк пережил за свое существование немало бед. Это был последний кусочек некогда огромного древнего леса, не устоявшего под натиском цивилизации. Часть его была отдана под территорию завода, часть захватило поселение, вскоре разросшееся до города. Потом следовал случайный выброс ядовитых веществ, погубивший не один гектар древних елей. Наконец, свою лепту внесли несколько бурь и постепенная вырубка под новые участки для растущего города. В итоге на месте вырубленных деревьев возникли дома, на смену диким животным пришли цивилизованные люди. Впрочем, процветание города тоже было не долгим. Завод, как градообразующее предприятие, начал потихоньку отставать в развитии. Деньги для его работы выделялись все неохотнее, а работа на нем теряла былой престиж. Вслед за заводом стал хилеть и город. К тому времени от леса осталась лишь малая часть, преобразованная в городской парк. Упадок в городе отразился не лучшим образом и на парке. Сперва он чуть не превратился в местную свалку, однако жильцы вовремя опомнились и совместными усилиями вычистили его. Потом произошел очередной «выброс» на заводе, лишь чудом не уничтоживший все деревья, однако тогда парк сильно потерял в своей территории. Еще одним ударом была буря несколько лет назад, уничтожившая большую часть старых деревьев. Казалось, все шло к неизбежному финалу: полному выпиливанию парка. Но его судьба сложилась чуть более необычно. Внимание общественности вновь оказалось приковано к парку после таинственного исчезновения троих детей.

Первым пропал одиннадцатилетний Егор. В ясный полдень воскресенья он и еще двое мальчишек вошли в парк. По словам его друзей они просто хотели полакомиться малиной. Больше Егора никто не видел. Потом, через два дня, домой не вернулась десятилетняя Света. Ее подруги в один голос утверждали, будто бы она пошла в парк, обещая принести им волшебные цветы. По городку стали ползти жуткие слухи. Кто-то винил во всем гостей из южных республик, с недавнего времени начавших работать на заводе. Иные утверждали, что исчезновения — дело рук местного. А иногда обвиняли и нечистую силу. Тревожные настроения способствовали возрождению старой городской легенды. О мстительном духе древнего леса.

Степан, опытный токарь с местного завода, оказался с самого начала в гуще событий. Сперва он кинулся помогать с поисками Егора. Вместе с отцом мальчика, бригадиром Валерием Петровичем, они множество раз осмотрели парк и прилегающие к нему территории. До и после полиции. Но не нашли никаких следов. И только Степан хотел прекратить поиски, как трагедия затронула и его лично. Третьим пропавшим ребенком оказалась его единственная дочь, Татьяна.

Ранним утром Степан тихонько, чтоб не тревожить жену, покинул дом и снова побрел в сторону парка. С момента исчезновения Тани прошло уже три дня. За это время он и еще несколько добровольцев снова осмотрели парк вдоль и поперек и снова ничего не нашли. Однако Степан отказывался терять надежду. Он помнил, как дочь с горящими глазами рассказывала ему о какой-то чудесной поляне. По совпадению поляна должна была быть в том злосчастном парке. Однако при обыске ничего подобного не было найдено.

— Не могла же поляна просто испариться? – рассуждал про себя Степан. – Ну и Таня не стала бы выдумывать. Дьявол! Чего ж я тогда не расспросил ее подробнее про эту поляну?

Ощутив подступающее отчаяние, Степан остановился, прикрыл глаза.

— Нет уж! Хватит скулить. Дочке этим не поможешь. Возьми себя в руки! Думай! Если бы ты хотел спрятать ребенка. Куда бы ты его отвез?

Его размышления прервал еще один путник, которому не спалось.

— Здарова, Степа, — окликнул его Валерий Петрович. – Я надеялся тебя встретить.

— Здарова, Петрович, — вздохнул Степан, заметив слегка пошатывающуюся походку бригадира. Так же его внимание привлек явно нелегкий пакет, из которого доносился звон бутылок. После пропажи сына Валерий вышел из завязки и все больше пил.

— Рад, что ты держишься, — пробубнил он, поравнявшись с товарищем. – Я снова собираюсь идти в тот чёртов парк. Составишь компанию?

— А пакетик зачем? – Степан осуждающе глянул на торчащее горлышко бутылки.

— Ну что ты как маленький? – насупился бригадир. – Помянем заодно…

— Тогда я пас, — перебил его Степан. – Ни капли в рот не возьму, пока моя дочь не окажется дома.

— Ну, дело твоё, — отмахнулся бригадир, всмотревшись в виднеющиеся вдалеке верхушки деревьев. – Ты знаешь, я ведь сам долго не мог свыкнуться, но теперь, наверное, уже пора. Не найдем мы наших детей живыми.

— Это не значит, что не надо искать, — Степан потоптался на месте. – Ладно, давай еще раз осмотрим парк. Потом хочу пройтись по другим глухим местам.

— Мы же уже были и в заброшенном магазине на окраине, и гаражный кооператив осмотрели. Черт, даже на кладбище были. Ничего. Не единого следа, — скептически напомнил бригадир.

— Не бывает так, — раздраженно прошипел Степан, с силой пнув попавшийся под ноги камушек. – Должно быть объяснение этим исчезновениям. Просто мы пока их не видим.

Путники быстрым шагом минули несколько подозрительно пустынных улиц. Город все еще спал.

— Объяснение есть, — задумался Петрович, слегка поёжившись. От видневшегося вдалеке парка ему стало тревожно. – Ты же помнишь городскую легенду?

— Дух леса? Тьфу. Чушь, — скептически сплюнул Степан.

— Э, не скажи, Степа, не скажи, — бригадир похлопал по карманам в поиске сигарет. – Про лес, что был здесь раньше, много всего рассказывали. Когда наш город был еще небольшим поселением, так года не проходило, чтоб кто-нибудь не пропал. Тогда тел тоже не находили.

— Тогда вокруг был огромный лес, — напомнил Степан. – Десятки километров сплошных зарослей. Нечего удивительного, что там терялись. Но к нашей трагедии какое отношение это имеет?

— Может, и никакого, — Петрович остановился, чтоб немного отдышаться и закурить. – Вот только дети пропали именно среди остатков того самого леса. Все трое! Именно там! Неужели простое совпадение?

— Нет тут совпадения. Просто мы с тобой херовые отцы, раз позволяли детям играть в глухих местах! – на эмоциях воскликнул Степан, но быстро взял себя в руки и сухо извинился. – Прости за эту вспышку. Я очень устал за последние дни.

— Эх, я тоже почти не сплю, — покачал головой Петрович. – Как только лягу – сразу кашель бить начинает. И так, пока не выпью чего-нибудь. А еще эта долбаная вонь!

— Какая вонь? – безразлично спросил Степан, думая о чем-то своем.

— Да цветы какие-то повырастали. Представляешь? Прямо у крыльца. Здоровые такие, красные. А воняют… Повырывал бы их к черту, так нет. Благоверной моей они очень уж понравились.

— Да, да. Цветы. Именно что цветы, — пробубнил Степан, услышав лишь малую часть слов друга.

— Эй, ты в порядке? – уточнил бригадир, тронув собеседника за плечо.

— Да, извини, — Степан встряхнулся и потер лицо. На миг ему показалось, будто бы он на самом деле задремал. Перед глазами промелькнуло цветущее поле, а слух затронула нежная, но грустная свирель.

— Точно не хочешь глотнуть? – Петрович указал на свой пакет. – Взбодришься хоть. На человека станешь похож. Нет? Ну как хочешь.

Старый парк, будто бы почуяв их приближение, угрожающе зашелестел ветвями. Этим хмурым утром он выглядел как никогда враждебно. Бригадир это заметил и не преминул напомнить о городской легенде.

— Черт, чем больше смотрю на эти заросли, тем больше они кажутся живыми, — прошептал Петрович, потом добавил еще тише, будто опасаясь, что лес его услышит. – Сжечь бы его к чертовой матери. Детей наших уже не вернуть, так хоть другие бы не пострадали.

Мысль о горящем парке, как ни странно, придала Петровичу уверенности. Хотя любой другой, вероятно, счел бы такое решение явным перебором. Степан же попросту пропустил сказанное мимо ушей. Он не верил в духов, леших и прочую нечисть, однако каждый шаг в сторону парка давался ему все труднее. Ноги норовили подкоситься, сердце учащённо билось. На миг ему показалось, что снова слышит свирель. Была ли причина в перенесенном горе, утомлённости или ожидании новых ударов судьбы – этого Степан не знал.

Его слабость продлилась еще пару секунд, после чего токарю удалось взять себя в руки. Он встряхнулся, отгоняя мрачные мысли и чувства, уверенно шагнул к зарослям.

— Степа, ты глянь! – окликнул его идущий позади бригадир. – Вон там, у сосны!

Степан обернулся, присмотрелся. По лбу пробежала капелька холодного пота, глаза удивленно расширились. У самого входа в парк, между выпирающими корнями сломанной сосны лежал розово-белый кроссовок. Не помня себя, Степан сорвался с места, подскочил, вцепился в неожиданную находку. Почти минуту он напряженно вглядывался, исследуя каждый сантиметр драгоценной вещи. Наконец его взгляд упал на нашивку в виде маленького котёнка с правой стороны кроссовка. Сомнений не оставалось. Обувь принадлежала его дочери. Не веря своим глазам, Степан сильно сжал его, едва сдерживая слезы.

— Вот оно! – дрожавшим голосом прошептал он. – Наконец-то след! Хоть какой-то!

— Вот видишь! Я же говорил, замешана тут нечистая сила! — Петрович оскалился и погрозил кулаком в сторону зарослей. – Мы здесь столько раз ходили – ничего не было. А тут вдруг кроссовок лежит на самом видном месте. Все еще думаешь, что в этом деле нет чертовщины, Степа?

— Нужна собака, — Степан полностью проигнорировал слова друга. – Прости, Петрович, мне надо бежать. В полицию. Покажу им находку. Может, зашевелятся теперь. Может, служебная собака возьмёт след.

— Давай, давай, беги, — кивнул бригадир, немного удивленный кардинальными переменами. Еще недавно перед ним был уставший, почти сломленный человек, а сейчас Степан просто светился жизнью. — Жаль только, что ни к чему тебе эта находка, — вздохнул Петрович, доставая из пакета неначатую бутылку. – Едва ли дочь твоя еще жива. Да и полиция не поможет. – Он обернулся, устремил вопрошающий взор вглубь зарослей. – Почему же ты забрал наших детей? ! Не они твой лес вырубали! В чем их вина? !

— Они цветут, — донеслось по ветру, пока Петрович справлялся с пробкой.

Петрович пошатнулся, выронив бутылку. Он никак не ожидал, что ему ответят.

— Кто здесь? ! – воскликнул бригадир, пытаясь осознать, происходит ли все на самом деле или к нему пришла “белочка”. — Покажись!

Ответом ему был тихий издевательский смешок. Заросли кустарника, являющие собой своеобразную границу парка, зашуршали. На миг за ними мелькнул силуэт мальчика и тут же скрылся в парке. Забыв о собственных страхах, Петрович бросился за ним. Погоня не была долгой. Бригадир не заметил один из множества корней, зацепился и, утратив равновесие, растянулся на небольшой поляне, усеянной красными цветами. Бранясь и отплевываясь от пыльцы, мужчина приподнялся. В нескольких шагах от него стоял мальчик, одетый в длинную рубаху, сотканную из какого-то вьющегося растения.

— Ну что, Валерий, все сына ищешь? – добродушно рассмеялся мальчик, аккуратно зачесывая назад зеленые волосы. Точнее бригадиру при первом беглом взгляде показалось, что это волосы. На деле же это были скорее тонкие лианы, растущие из головы мальчишки. — Расцвел твой Егорка. Стал краше прежнего. Вот, посмотри.

Мальчишка указал на небольшой холмик, начавший вздыматься в центре поляны.

— Смотри же, как красиво они цветут.

На глазах у замершего бригадира холм стал походить на вытянутую клумбу. Только вместо цветов из земли торчали кости. Симметрично расположенные по краям гряды ребра, плечевые и локтевые кости. Несколько позвоночников вздымались дугами ближе к центру. Наконец белые, отполированные до блеска черепа, сложенные по возрастанию. От совсем крохотных, принадлежавших детям, еще не покинувшим материнскую утробу к моменту смерти, до черепов взрослых. Побледневший Валерий Петрович изо всех сил хотел отвести глаза от жуткой картины, но тело его не слушалось. Его будто что-то опутало изнутри. Некие невидимые веревки не давали ни вскочить на ноги, ни отвернуться, ни даже закричать. Вокруг витал столь ненавистный ему сладкий запах красных цветов, только теперь сквозь него пробивался куда более неприятный смрад гниения. Меж тем на грядке из-под земли поднялись новые останки: головы пропавших детей.

— Передай Степану, — надменно заговорил мальчик. – Если он хочет узнать, что на самом деле происходит в городе, то пусть свяжется с Михаилом Берильским. Пусть приведёт его сюда. Ты все понял? Передай ему.

Громкий крик вороны вывел Петровича из транса. Мужчина наконец смог двигаться, и первое, что он сделал – обхватил голову руками и зарыдал, свернувшись калачиком на холодной земле. Вокруг сочувственно шуршали листьями заросли малины. Поляна вместе с костями и красными цветами пропала, будто жуткий кошмар. Однако бригадир не сомневался в правдивости увиденного, как и в том, что жить после случившегося он уже не сможет. Отчаянье перешло в злобу, а она придала новых сил. Преодолевая дрожь по всему телу, бригадир поднялся на ноги и покинул парк, торопясь привнести в жизнь единственно верный, по его мнению, план.

Осуществление задуманного отняло весь день. Валерий Петрович, раздобыв на заводе через свои связи несколько бочек с горючим, с маниакальным упорством перетаскивал их в парк. Тем вечером его никто не остановил. Местным уже по большому счету было плевать на парк, постепенно опять зарастающий мусором. Поэтому мало кто удивился, даже заметив, как мужчина таскает туда бочки.

Степан мог бы остановить своего друга, но в тот момент был слишком занят и не знал о грядущем пожаре. Почти весь день он провел в отделении полиции, но добиться помощи так и не смог. Отделение почти полностью опустело. Как он узнал от дежурного, многих сотрудников поразил странный недуг. Опухали лица и руки, слезились глаза. Некоторые не прекращали кашлять. А началось все со странного сладкого запаха, который будто бы источали сами стены в отделении. Хуже всего эту напасть перенесли собаки. Степан сам видел, как из отделения вынесли нескольких псов то ли в критическом состоянии, то ли уже сдохших. Те же немногие полицейские, у кого не проявились симптомы, пытались помочь коллегам, кто как мог. Все ждали, когда будет объявлено чрезвычайное положение, однако городские власти почему-то бездействовали. На фоне этих событий трагедия одного человека казалась незначительной.

В итоге, толком ничего не добившись, Степан возвращался домой. Он не чувствовал ни сладкого запаха, на который все жаловались, ни удушья. За все время пребывания в отделении он даже не кашлянул.

— Да что не так с этим городом, — устало прошептал он, увидев странное зарево на горизонте. – На заводе платят гроши, пропадают дети, еще карантин начнется, чего доброго. Станешь тут суеверным.

Зарево меж тем стало ярче, а воздух наполнился запахом гари. К этому моменту бригадир уже добился своего. Деревья вспыхнули. Пламя, хоть и не сразу, но стало быстро распространяться по парку, стирая его окончательно с лица земли.

Валерий Петрович стоял, облокотившись о забор своего дома, и с безумной улыбкой смотрел, как пришел в движение заспавшийся город. У его ног валялся пакет и несколько опустевших бутылок. Опасность, которой он подверг жителей ближайших домов, да и себя в том числе, не слишком беспокоила мужчину. Как и перспектива отправиться за решётку на неопределенный срок. Он твердо решил, что терять ему уже нечего.

Суетливая беготня соседей его даже веселила. Он то и дело отпускал какую-нибудь шутку, видя, как очередной бедолага выскакивает на улицу и пытается понять, что же случилось. Среди их мельтешения он не сразу заметил приближающегося коллегу по заводу, токаря Степана.

— Это ты сделал? ! – рявкнул он вместо приветствия.

— Ты про этот поганый лес? – засмеялся Валерий Петрович. – Конечно я…

Бригадир хотел еще что-то добавить, но Степан сорвался с места и яростно вцепился в своего начальника и в прошлом друга.

— Ты что наделал, урод? ! Зачем? !

— Ради наших детей! – фыркнул Петрович, попытавшись оттолкнуть Степана, но тот не поддавался.

— Ради детей? Ради детей ты сжег то место, которое могло помочь их найти? ! – проревел Степан, не пытаясь сдержать свое отчаяние.

— Никогда мы их уже не найдем, — вздохнул бригадир. – Мой сынишка и твоя дочь. Их леший забрал, сука. Мстит нам за загубленный лес.

— Ты совсем помешался, алкаш чертов? ! – Степан, не веря своим ушам, осмотрел бригадира. – Не существует никаких леших!

— Можешь не верить, можешь считать меня психом, — Петрович безразлично склонил голову, будто опуская ее на воображаемую плаху. – Я своими глазами видел его. Лешего.

— О, ну это все меняет! – саркастично сплюнул Степан, все же отпустив бригадира. – А шел он под руку с кикиморой и вместе они пели интернационал?

— Смейся, смейся, — буркнул Валерий Петрович, утерев проступившие слезы. – Некому не пожелаю увидеть то, что видел я! Но теперь это не страшно. Я отомстил за наших детей.

— О да, ты настоящий герой!

— Не верь, если хочешь. Плевать мне, — сквозь слезы прошептал бригадир. – Я знаю, что мне это не привиделось. Эта зеленокожая тварь забрала у меня сына, я же уничтожил его дом. Надеюсь, и его самого. Не может же леший жить без леса? Вроде бы логично.

— Пока ты за нечистью гоняешься, я пытаюсь хоть что-то сделать для наших детей. Парк был единственной зацепкой, но теперь там уже никто не возьмёт след. Своим тупым поступком ты лишил нас последнего шанса докопаться до правды, — Степан презрительно сплюнул и направился в сторону своего дома, кинув напоследок: – Разбить бы тебе рыло, а потом сдать ментам. Да только они тебя сами к утру найдут. А дочку мою твое разбитое лицо не вернет.

— Правды. Если хочешь узнать правду – свяжись с Михаилом Берильским, — монотонно, как будто не своим голосом, произнес бригадир, после чего тут же закашлялся. – Так сказал Леший!

— Иди к черту, — злобно отозвался Степан, даже не задумываясь над услышанным именем. В данный момент его уже ничего не интересовало. Он неспешно побрел, смотря себе под ноги.

Простояв на улице еще минут десять, Валерий Петрович решил вернуться в опустевший дом. После исчезновения сына ему было тяжело там находиться. Однако сейчас дома лежала еще одна бутылка. Универсальное лекарство, способное, как кажется, притупить любую боль. Слегка пошатываясь, Петрович толкнул калитку и вошел во двор, наступив на крохотный алый цветок, пробившийся через трещину асфальтированной дорожки. Еще пару шагов, и вдруг ненадежные ноги подвели. Зацепившись за что-то, бригадир потерял равновесие и растянулся на твердой дорожке. Припомнив все матерные слова, что он когда-либо слышал, Валерий попробовал встать. Не получилось. Его ногу будто что-то держало. Мужчина оглянулся. В тусклом свете из окон своего дома он увидел, что его нога запуталась в длинной траве, тянувшейся от небольшой овальной клумбы. Кряхтя и охая, потирая ушибы, бригадир уселся поудобнее и стал освобождать ногу.

— Ну и угораздило же меня, — фыркнул он, перебирая множественные стебли непослушными пальцами. Сперва он хотел разорвать их. Не вышло. Сплетенные стебли были прочными, как настоящие веревки. Попытался выдернуть эту траву с корнем из клумбы. Опять не удалось. Пришлось распутывать. К немалой досаде стебли оказались еще и колючими. Петрович не сразу почувствовал это, а продолжал пытаться их распутать, расцарапывая ладони в кровь. Провозившись так несколько минут, бригадир так и не приблизился к желаемому результату. Стебли будто бы снова запутывались, стоило ему только распутать их.

— Да что за! Черт! – прорычал он, снова начав яростно дергать ногу. – Что за гребаная трава!

Тут же внезапно стебли подали признаки жизни. Они зашевелились и сдавили ногу так сильно, что Петрович взвыл от боли. Не дав ему опомниться, они стали тянуть мужчину к клумбе. Не веря своим глазам, бригадир начал ползти в другом направлении, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. Однако кровь на руках делала их скользкими.

— Помогите! Помогите мне! – завопил Валерий Петрович, почувствовав как опутанная нога, достигнув клумбы, начинает погружаться в землю. Рыхлая почва разверзлась подобно пасти, и из нее возникали новые стебли с красными бутонами на верхушках. Они подобно плетям падали на жертву. Их крючковатые шипы впивались в кожу, разрывая ее при каждом новом ударе. Иные же после первого удара оставались на теле, опутывая бригадира еще сильнее. Один такой прошелся по горлу мужчины, оставив крупную рваную рану. Валерий инстинктивно попытался ее зажать, уже теряя сознание от кровопотери. Все близилось к концу, любые усилия уже не могли его спасти. Сквозь его руку в рану устремились стебли поменьше, толщиной чуть больше нити. Оказавшись внутри, часть сплелась и отправилась вниз, по пищеводу, раздирая его стенки острыми как бритва шипами и тут же прорастая в открывшиеся раны. Распространяясь таким образом по всему телу, медленно разрывая его изнутри. Другая же часть устремилась вверх, прорастая изо рта в виде красивых тюльпаноподобных цветов.

За всем этим с улыбкой наблюдал зеленокожий мальчик, усевшись на заборе и задорно болтая ногами.

— Глупый, глупый человек. Даже послание не смог передать, как следует. И, чтоб ты знал, никакой я не леший. Имя мне Манцинелла, Дитя цветов, — множество зрачков, свободно путешествующих по его горящим глазам, сейчас сошлись в одну точку, наблюдая, как окровавленное тело бригадира погружается под землю. – Цвети, глупыш, как скоро будет цвести весь город.