Мы долго ещё продолжали внимательно осматривать друг друга, пока старушка не отошла в сторону и, превозмогая себя, не подняла свою хилую руку, указывая на вход. Она звала меня войти в свой же дом. Сначала я осмотрелся по сторонам из-за неуверенности, но потом, подумав немного, всё-таки решил послушать эту незнакомку и вступил на злосчастный порог.
Как только я вошёл, дверь сразу закрылась. Старушка заперла её на все три замка – первым она повернула сам дверной замок, после задвинула щеколду, а под конец поправила цепи и повесила на них другой замок, который тоже затем закрыла ключом, являвшемся лишь одним среди других таких же непримечательных в большущей связке ключей. Данная ситуация насторожила меня ещё сильнее. Но мне пришлось дальше следовать за моей пожилой спутницей. Мы находились в гардеробной; здесь чувствовался какой-то едкий и тошнотворный запах, – поначалу я предположил, что это мой пот, но позже понял, что дело не в нём; – впереди стоял облезлый деревянный шкаф, из которого, как выяснилось, так и сочилось здешнее зловоние; стены были тухлые, и местами в них виднелись дырки, откуда вылезали то тараканы, то муравьи, то сколопендры и всякая другая мелкая живность, и все они направлялись, что удивительно, именно к этому шкафу, – его дверца была немного открыта, однако что-либо увидеть там не представлялось возможным из-за стоявшей в доме темноты, – окна завесили чёрными простынями, что не позволяло проникнуть хотя бы одному лучику солнца в комнаты этого гиблого жилища; – на полу засохли неизвестные капли, – возможно всё та же кровь. И вот пока я осматривал комнату, старушка исчезла из виду. Я растерялся и побежал в коридор, дабы найти её. Он был достаточно неплохих размеров, – справа на второй этаж вела лестница, рядом с ней – большой комод, на котором лежали самые разные вещицы: куклы, браслеты, ваза с конфетами и горшок с увянувшим белым, точно мрамор, цветком, – он вызвал в моей душе какое-то движение, такое знакомое и очаровательное. Меня будто осенило, будто охватило бурей эмоций. Возникало всё больше и больше воспоминаний, но как только они появлялись, то сразу пропадали, стирались. Это могли быть мысли из прошлого, до моего рождения, или грядущего, когда моя жизнь уже оборвётся, или же неминуемого и жестокого настоящего. Правда окажется скорее всего куда страшнее. Однако Пути Господни неисповедимы.
Отойдя от приступа, я наконец-то вспомнил, что нужно найти бабку. Здесь её однозначно не было, сколько бы не резал глаза этим вездесущим мраком. Тогда я решил зайти в одну из двух предоставленных мне дверей. Аккуратно доковыляв, чтобы случайно не удариться об лестницу или об комод, я увидел, что на двери остались чьи-то царапины и отметины. Ещё одно воспоминание ударило в голову и переполошило духовные воды. Грудь охватила боль, по лбу стали стекать капли пота, в глазах потемнело, пальцы скрючились до чёрной судороги, и по телу пробежался мандраж. Я валялся на полу и не мог пошевелиться. В этот момент могло произойти всё, что угодно, – я был беспомощен. Каждый вздох вызывал у меня новый приступ боли, каждое движение не было мной скоординировано и каждое моргание сопровождалось ещё большим числом танцующих перед моим взором кругов, летающих и изображающих самые разные отголоски глубин моего внутреннего подсознания. Руки и ноги дёргались, будто по ним ударяли, как по струнам, и не могли чувствовать соприкосновения с чем-либо, – они онемели. Я кричал во весь голос, он, переполненный всем спектром моих эмоций, заполонил весь дом и даже выходил на улицу. Губы и кожа приобрели немного мёртвый бело-синеватый окрас. Мир вокруг стал для меня безразличен. Я был наедине со своей болью, которая разъедала, разрывала мою грудную клетку, которая смотрела мне прямо в глаза и пыталась что-то сказать. В голове проскальзывали новые обрывки видений, которые быстро залетали и вылетали друг за другом в сопровождении ярких и ослепляющих вспышек, которые стирали только что просмотренный и вышедший фрагмент. И тут знамение – девушка. Та самая девушка, которую я видел сегодня, которая очаровала меня своей красотой, которая вызвала румянец на моём как обычно бледном лице. Она, словно огненный феникс, пролетела через чертоги моего разума и оставила на память клеймо, напоминающее о ней и формирующее куда больше вопросов, чем ответов.
Еще почитать:
Ёж
Я влюбилась в вампира — Часть 2. Ранение и запланированное нападение
Маркитологи
Тяжёлое время
«
»
1 комментарий