Анатолий Семёныч стоял на остановке в ожидании автобуса и улыбался. Улыбался погожему дню, которых становилось все меньше с приближением октября, аромату спелых яблок в его тряпичной сумке, тому, что сегодня не болела нога.
«Значит, тепло ещё подержится. А то ведь, на погоду ноет. Лучше любого метеопрогноза загодя предупреждает о ненастье, — думал он, — А сегодня и Оленька с утра в гости пригласила. Сноха. Когда сын привёл её познакомиться, не понравилась. Рядом с Олежкой, как серая мышка была. Казалось, взять стирашку, стереть, ничего и не останется. А потом, как сынишка у них родился, расцвела. А вскорости и второй внук появился. Жаль, недолгим было счастье у молодых. Погиб сын в аварии. Анна Макаровна, жена дорогая, не оправилась после. Угасла, да ушла вслед за сыном. Года не прошло… Когда Оленька квартиру продала да переехала, всё, думал, и внуков теперь не увидать. На что обиделся, старый дурак?! Тяжко ей было в доме, где всё о муже напоминает. А она всё ж роднится, в гости приглашает. А как же, ведь нет у неё никого. Из детдома, поди. Хочет, чтоб Санька с Егоркой деда знали. Кровь-то — не водица. Ух-ты, что ж я стою, задумался? Вот и автобус свой пропустил. Ничего, мой сто девятнадцатый часто ездит.»
Люди входили-выходи из подъезжающих автобусов, спешили по своим делам.
«Вот, так вот и проходит жизнь – всё в бегах. А Олюшка молодец… Хоть и кольнуло сердце, когда она сказала, что хорошего человека встретила, а всё ж имеет право на счастье, молодая ведь ещё. И доченька вся в неё уродилась. Это ж так уважила меня, старого, на регистрацию пригласила. Говорит, я ей почти за место отца. Без гостинца никогда отпустит. То пирогов положит с собой, то обновку какую-никакую подарит. В этот раз — вон яблок сколько и варенья баночку. А вот и он, мой сто девятнадцатый…»
Автобус остановился в паре метров от бордюра.
«Э-эх, а нога, всё ж, побаливает…»
Прихрамывая, он поторопился к автобусу. Больная нога давно уже не позволяла запрыгивать на подножку, как в молодости. Замешкался.
— Что вам, старым, дома не сидится? – раздался сзади раздраженный женский голос.
— Да, сейчас вот я, за что-нибудь только ухвачусь…
— Давай, шевелись уже!
— Так без вас не уедет же…
Женщина подтолкнула его в спину, протиснулась мимо и поспешила в сторону свободного места в конце салона. Автобус тронулся, её качнуло. Она спиной налетела на Семёныча, при этом его сумка ударилась обо что-то. Ухватившись за поручень, женщина навалилась на моложавую даму в строгом костюме и её телефон упал на пол.
— Женщина! Поосторожней, пожалуйста! – взвизгнула та.
— Водитель! – заорала одна из пассажирок, — Не дрова в салоне возишь!
— Молодежь, уступите кто-нибудь место пожилому человеку! – обратилась к пассажирам женщина, сидящая у окна.
— Ничего, дочка, тут вот сиденья откидываются. Здесь я и присяду.
Пока Семёныч уселся, автобус остановился на следующей остановке. В салон вошли несколько пассажиров. У валидатора создалась толчея. Оплатив проезд, люди проходили дальше в салон.
— Какого черта? – завопила грузная потная тетка, в массивных серьгах и браслетах на обеих руках. Она смотрела на свои ноги. По одной из ее светлых туфель медленно стекали несколько малиновых капель.
— Это ж надо, конфуз-то какой! – воскликнул Семеныч и заглянул в свою сумку, — Это ж баночка с вареньем, видать, потекла. Ну, так и есть. Крышка открылась…
На полу уже образовалась небольшая лужица варенья. Кто-то успел в неё наступить, пятна были до самой двери.
— Это, что ж делается такое?! – не унималась тетка, — Этим старпёрам проезд бесплатный сделали, а они тут свинячат. Водитель, высадите этого на следующей остановке!
— За что высадить, сударыня? Это ж случайно так получилось… Нате вам платок. Он чистый, – и протянул ей носовой платок.
— Не нужна мне твоя вонючая тряпка! – рявкнула та.
— Да с чего она вонючая-то? Чистый платок. Туфельку вытрите.
— Сиди молча, старый козёл! Дома у себя вареньем хоть поливай. Или ты, что, мыть это здесь будешь что ли?!
Тетку понесло. Она орала, что все пенсионеры живут на её налоги, что это за её счёт они ездят бесплатно, что куда не сунься, везде от них проблемы.
— Да-да! – поддакнула дама в костюме, — Это из-за вас на меня женщина чуть не свалилась!
— Точно! Из-за него я еле успела в автобус. Застрял в дверях, ни вперед, ни назад!
У Семеныча закружилась голова, подступила дурнота. Он растерянно смотрел на других пассажиров. Кто-то сидел в наушниках, уткнувшись в телефоны, делая вид, что ничего не видит и не слышит. Кто-то смотрел в окно. Кто-то старался пройти на выход, чтобы не наступить на пятна варенья. Таким растерянным и беспомощным Семёныч ещё никогда себя не чувствовал. Руки дрожали. Он наклонился, пытаясь вытереть платочком хоть несколько капель варенья на полу и едва не свалился с сиденья.
— Да он, наверно, ещё и пьяный! Весь пол уже изгваздал.
— Эй, вы, женщины, у вас совесть есть? – раздался молодой звонкий голос из передней части салона автобуса, — Что вы на дедушку накинулись?
— А ты вообще рот закрой, соплюха! Тебя это не касается!
С сиденья обращенного «лицом» к салону поднялась девушка-подросток, вытащила из ушей airpods, аккуратно сложила их в футлярчик, телефон сунула в задний карман джинс и прошла к средней площадке.
— Вы хорошо себя чувствуете, дедушка?
— Да, н-н-нормально, дочка.
— Меня это касается! Вы ведёте себя так, будто никогда не состаритесь сами. А такое с любым случиться может.
— Ты чего припёрлась сюда, хамить что ли?
— Это я хамлю? Очнитесь тётеньки!
— Не надо, дочка… — казалось, Семеныч старается вжаться в сиденье, стать незаметнее.
— Надо, дедушка! У меня такое впечатление, что этих женщин не матери в детстве грудью кормили, а бродячие собаки.
— Вы посмотрите, какая нахалка выискалась! Заступница нашлась! Может ты ещё и пол в автобусе помоешь?!
— Может и помою! – забрав у одного из пассажиров поллитровку минералки, она полила немного воды на пол, сняла с себя толстовку и стала ею протирать пол, закапанный вареньем.
— Не надо так, дочка!.. Зачем ты?
— А как надо, дедушка? – улыбнулась она.
— Ты, что не в свое дело лезешь, дрянь малолетняя? – снова завелась тётка.
— Я же вам сказала, это моё дело! Угомонитесь уже и деда в покое оставьте! Вы на какой выходите, дедушка?
— На Шевченко…
— Так это следующая. Давайте я вас провожу к дому.
На полу не осталось ни пятнышка от накапавшего варенья.
— Тебя звать-то как, дочка?
— Женя. Идёмте. Давайте руку. Осторожней спускайтесь. А вас как?
— Анатолий Семеныч. Вот и познакомились.
— Ты веди, веди её к себе. Она тебя ещё и обворует.
— Вы чего такие злые, тётеньки?
— Они не злые, Женечка. Они несчастные. А ты яблоки любишь?
Двери закрылись. Автобус номер сто девятнадцать продолжил путь.
«Если хотя бы одному человеку нужно ваше творчество — не бросайте его. Даже если этот человек — вы.» Не знаю, кто автор этих слов, но они определяют всю мою жизнь.
