Мария (пьеса)

Anna Raven

«Мария»

(сказка в двух действия по мотивам моего одноимённого рассказа)

Март, 2024

Действующие лица:

Мария – пожилая уже женщина, вдова, измождённая своим одиночеством и старостью

Вазул – несчастный кузнец – добрый, отзывчивый человек

Эдвайка – местная деревенская ведьма

Алмос – местный священник, сторонник книжного знания

Казмир (Мёртвый дух) – злая сила, принявшая облик Казмира – давно ушедшего мужа Марии

Массовка – местные жители

Действие первое

Сцена 1.1

Деревенская ночь. В небе круг луны. Некоторые дома слепы, в иных домах ещё можно разглядеть нестихшую жизнь. Лето, тепло. Молодёжь бродит по улицам, переговариваясь, пересмеиваясь между собой, наслаждаясь молодостью и свободой. Покоя не нарушают. Ярко светит из кузницы – местный кузнец Вазул остался ещё у себя. На пороге одного дома сидит Старик1, он покачивает головой, слушая разговоры парней и девушек.

Молодёжь.

            Деревенская ночь чиста,
            А жизнь свой ход продолжает.
            И бродит по небу луна,
            Что всё видит и всё знает.

Старик 1.

            Молоды годы – не знают сна,
            А старые годы бессонницу дарят.
            Деревенская ночь чиста,
            К мысли и памяти располагает.

Молодёжь.

Луна силой полнится,
Луна всё по небу катится…

Старик.

И что-то вдруг вспомнится,
И что-то в душе осклабится.

Молодёжь.

Молодость и старость не спят,
По-разному, но всё ж на одну луну
С надежной тоскою глядят…

Старик.

Вспоминая и провожая мечту!

Все неспящие.

            Деревенская ночь чиста,
            И священна в покое земля.
            Всё и про всех знает луна,
            Да ей, бедной, поведать нельзя!

            Священна луна, что хладом взирает,
            Ей все тайны подвластны и чувства.
            Жить в тёмном небе, всё видя и зная,
            Но не мешаясь – это искусство.

Сцена 1.2

Кузница Вазула. Час уже поздний, но Вазул всё ещё на своём месте. Огни уж задуты, но тоска не даёт ему покоя.

Вазул.

            Пора уж домой,
            Знаю сам об этом,
            Но в доме тошно мне.
            Я там как чужой,
            Без ласки ответной,
            И противен жене.

Вазул бесцельно протирает по кругу столешницу, счищает какие-то металлические стружки, укладывает предметы, уже и без того хорошо лежащие – ему нечем заняться, ему не хочется идти домой, тоска затапливает весь его мир.

            Она красива,
            Но как холодна,
            А в глазах её расчёт.
            Она меня сразила,
            Боялась, что будет одна,
            Но не растаял лёд…

Вазул шумно вздыхает, смотрит в окно, на равнодушную луну. Луна безответна.

            А я был лишь глупцом,
            Ведь сердцем пошёл за нею,
            И холод в доме моём:
            У него её лицо,
            Душа леденеет.
            Я виновен, но в чём?

Тоска сменяется отчаянием, но Вазул овладевает собой, успокаивается.

            Пора уж домой,
            А всё тяну,
            Как каждый день – опять и вновь,
            Я в доме чужой,
            И уйти я не могу,
            Она не любит, а во мне любовь.

Вздыхает, сдаётся, собирается, идёт к дверям, но медлит, всё время норовит обернуться, переложить то одно, то другое, проверить…

            Но как видеть лёд,
            Знать, что завтра он?..
            Надеяться ли ещё на чудо?
            Её привел ко мне расчёт,
            И жизнь моя как сон,
            Я лишние часы в кузне побуду…

Всё-таки выходит из кузни, идёт неспешно по улице.

Сцена 1.3

Дом Марии. Старый, но ещё добрый, хотя кое-где уже и видно, что не хватает хозяйского внимания. На простенькой постели спит Мария – она седая, замотанная жизнью, но видно, что прежде её лицо хранило красоту. И всё же время осталось к ней беспощадно.

Мария спит, но спит тревожно, как будто бы снится ей сон. У кровати её маленькая чёрная кошечка, она дремлет, но вдруг, когда заглядывает в окно луна, кошка просыпается и с шипением выгибается спину. Она смотрит куда-то позади Марии, в тёмный угол, в котором…

Движение. Резкое, словно расступается темнота и появляется Казмир – он молод, точно в тех же годах, в каких и ушёл. Медленно переступая по лунным полоскам, пролитым на полу, Казмир приближается к Марии. Мария неохотно просыпается, она ещё в полусне и только чувствует его взгляд и присутствие, и ещё не распахнулись её глаза, чтобы увидеть.

Мария.

            Отче наш, что за сон
            Мне ныне снится?
            Боже явь ли стон,
            Что со мною?..

Раскрываются её глаза и видит она Казмира, узнаёт. Вздрагивает испуганно и всё-таки радостно.

            Снится!
            Нет, Отче, я знаю что сплю,
            И сны лихие вижу.
            Я сплю и шёпотом молю,
            А голоса не слышу.

Казмир переступает ближе. Он молча смотрит на неё. Под ногами мертвеца скрипит предательская старая половица. Мария перебирается вглубь постели, она и боится визита Казмира, и всё-таки…

Скрип! Ты ближе и ближе,
Боже, к чему этот сон?

Казмир склоняется над её постелью.

            Кто-то склонился ниже…
            Казмир? Но знаю – умер он.
            Отче наш, что за сон
            Мне пришёл в эту ночь?

Мужа вижу, хоть мёртв уж он,
Но смею ль гнать его я прочь?

Казмир садится на постель. Луна освещает его белое лицо. Мария верит и не верит своим глазам.

            Отче, нет, я сплю, я сплю,
            Ничего, кроме тьмы не вижу.
            Робким шёпотом во сне молю,
            И ничего не слышу!

Мария не выдерживает и натягивает на голову одеяло. Мёртвый Казмир остаётся сидеть на её постели.

Сцена 1.4

Казмир протягивает руку. Движения его какие-то неловкие, деревянные, он медленно стягивает с головы перепуганной Марии одеяло.

Казмир.

            Мария…Мария, что ныне с тобою?
            Первой в деревне цвела твоя краса.
            Я увидел тебя и выбрал женою,
            Меня пленила твоя воронья коса.

Мария чуть-чуть улыбается, нервно и всё же уже спокойнее, чем прежде. Она медленно передвигается к Казмиру.

            Что стало с тобою теперь?
            Что сталось ныне?
            Тело твоё как рассохшая дверь,
            Тебя не признать мне, Мария!

Мария тихо плачет. Рука Казмира касается её щеки, гладит осторожно, вроде бы даже нежно, не желая напугать.

            Мария, что же годы тебя не жалеют,
            Как исстрадались черты твои.
            И ночью никто не согреет,
            И прожиты все счастливые дни.

Казмир касается её седых волос, скользит по ним ласково, утешающе.

Мария, зачем ты живёшь?
Для чего ты держишься тонко?

Тон его мрачнеет и становится куда резче. Тону вторят и движения – ласка сменяется внезапным бешенством и Казмир вдруг тянет её волосы на себя, наматывает на руку, Мария кричит.

Все дни и ночи твои – ложь!
Они жалки, как и твоя косёнка!

Сцена 1.5

Мария кричит, вырывается, она отпихивает руку Казмира, падает на пол, не справившись с испугом, вскакивает, и как есть – растрёпанная, напуганная и жалкая вырывается из собственного дома. Казмир хохочет ей вслед. Мария выбегает на лунную улицу, к неспящим. Она кричит, она в страхе.

Мария.

            Нет! Боже правый!
            Боже, защити!
            Найди управу,
            Злого духа изгони!
            Боже! Скорее! Люди!
            Кто-нибудь…

Перепугав ночную улицу, обратив на себя внимание стариков, молодёжи и шедшего мимо Вазула, Мария совсем ослабевает и падает ничком на землю, заходится в рыданиях.

Сюда…

Вокруг неё собирается народ, из уснувших домов показываются сонные люди.

Женщина1

Мария? Чего будила?
Почему спать не дала?

Мария (не помня себя, едва ли соображая).

            Нечистый! Злая сила,
            Спасите от силы зла.
            Боже! Управу!
            Бегите, люди, бегите,
            Боже, боже правый…

Голос из числа молодёжи.

Старуха сошла с ума!

Мария.

Люди! Люди! Все сюда.

Мария задыхается от рыданий.

Сцена 1.6

Людей всё больше, Мария не может объяснить что случилось.

Старик 1 (садясь на землю и усаживая её).

Мария, прошу, не томи,
И словами сухими всё нам объясни.

Вазул.

            Чего баламутишь народ?
            Что случилось? Помощь нужна?
            Какая пришла из невзгод,
            Что ты взбеленила два десятка двора?

Слова Старика и Вазула понемногу успокаивают Марию. Она ещё вздрагивает от рыданий, но уже способна отвечать связно.

Мария.

            Люди! Дайте мне вздохнуть,
            Пред глазами пятна зреют.
            А в рассудке хмари муть,
            И язык ещё немеет…

Женщина 2.

Расступитесь! Дайте воздух!
Вон, в глазах её все слезы…

Среди жителей появляется ещё одна тень – Алмос. Это священник, который несмотря на поздний час и суету, в строгом прилежном виде. Он встревожен, но собран и решителен. Народ расступается, позволяя ему пройти.

Алмос.

Что случилось? Что такое?

Житель.

Видно что-нибудь дурное,
Вон Мария вся трясётся…

Житель 2.

Всё не скажет, не очнётся!

Алмос это видит и без них. Мария замечает священника, ей становится легче.

Мария.

Святой отец, и вы пришли!

Алмос.

            Дочь моя, ты объясни:
            Что за шум, что за испуг?
            Что столпились все вокруг?

Мария (хватается за руку священника как за единственное спасение, Вазул торопливо набрасывает на её плечи свою куртку, помогает встать).

Всё скажу я…как всё было.
Я спала.

Женщина 2 (сварливо).

И разбудила!

Алмос.

Тихо! Что случилось? Дальше? Ну?

Мария.

Я вздохнуть едва могу.
Всё силён во мне испуг —
Ко мне пришёл нечистый дух.

Алмос мрачнеет и ведёт Марию с собой, подальше, с улицы. Толпа шумно переговаривается, но не следует за ними. Немного поворчав, жители расходятся, теряясь в догадках.

Сцена 1.7

Алмос и Мария. За окном где-то ещё светит луна, но Марию она уже не страшит. Она успокоилась и произошедшее воспринимается ею как-то иначе. Более того, она немного даже довольна вниманием к себе, отчего и охвачена волнительным смущением.

Мария рассказывает охотно.

Мария.

            Заговорил со мною,
            Вот страху-то было!
            Вот я сплю в покое,
            Я его, отче, любила!

Мария уже дополняет рассказ деталями, которых не было и делает это с искренней верой в их правдивость.

            И тут он сошёл со стены,
            И вот он уж близок ко мне.
            Говорил…слова его вроде просты,
            А глаза как у кошки горят в темноте!

            Заговорил он, верь мне, отче!
            Сама себе не верю, знаю,
            Заговорил и видят очи —
            Он такой, как вспоминаю.

Алмос слушает внимательно, но в глазах его уже понимание и покой. Он уже понял.

            Я ведь так крепко спала,
            А вот он разбудил.
            Дурная моя голова,
            Зачем же он приходил?

Сцена 1.8

Алмос слушает Марию, позволяет ей выговориться, но в глазах его скука. Он заговаривает с ней мягко.

Алмос.

            Ты нас криком своим напугала,
            Вот сбежались, ведь ты стара,
            Кто там знает, что с тобою стало –
            Дождалась бы ты ещё утра?
            Вот и сбежались, а ты…

Вздыхает, машет рукой, раздражение прорывается в нём.

            Ничего! Всё божий сон!
            Читай молитву – помыслы слов чисты,
            И не придёт к тебе ни дух, ни зло!
            Не тревожься и себя жалей,
            Всё одно – ты встретишь Казмира,
            Но позже, а пока не буди людей!

Мария.

А если не сном это было?

Сцена 1.9

Раздражение Алмоса проступает отчётливо, но он побеждает себя и отвечает Марии без ярости, но отчеканивая слова так, чтобы у неё даже сомнения не осталось.

Алмос.

            Тяжела натура твоя,
            Помни ровно: нет Казмира!
            Не гневи небо – ты его дитя,
            Ты сама же его хоронила!

Мария закрывает лицо руками, плачет, слова священника ломают все иллюзии.

            Уже двенадцать лет прошло,
            Мария, побойся Бога!
            Не гневи! Всё сон, ничто!
            Видение! Пусть жестоко.

Видя то, что Мария сдаётся, становится мягче.

            Мария, опомнись, молю,
            Сама знаешь, что нет его!
            Я как друг тебе говорю –
            Ночь была, вот и итог всего!

Мария.

            Не хуже тебя я про смерть его помню,
            Ты послушником был ещё, а я…
            Сердце разбилось, уму не ровня,
            Помню и знаю, но навестил он меня.
            В горе я почернела,
            Ты помнишь как память, но…
            Клеймом выжжено мне, я тлела,
            С тех пор в моём доме темно.
            Знаю пустоту, тянусь
            За ним, туда, где вечный сон.
            И каждую ночь молюсь,
            Всё думаю: а как бы он?..

Раздражение окончательно покидает Алмоса, на его место встаёт сочувствие. Алмос хочет помочь Марии и всё-таки наставить её на путь истинный.

Алмос.

            Утрата твоя тяжела, я знаю,
            Но не дури, Мария, помыслы все
            О смерти – греховны, я умоляю –
            Не думай никогда об этом сне.
            Мёртв, Казмир, ты помнишь сама,
            Его схоронила, годы прошли,
            О. безутешная вдова…

Мария (сдаётся, сминается, делается совсем жалкой).

Прости меня, отче, прости!

Сцена 1.10

Алмос даёт наставление Марии.

Алмос.

            Знай что ты Божья дочь,
            И всем людям сестра.
            Чтобы спалось до утра,
            Читай на каждую ночь
            «Святой покой» –
            Только тогда
            Сон будет с тобой.
            Молись же когда
            Час приходит дурной.
            Знай же, что за так,
            Ничего на свету не даётся.
            Всем по делам воздаётся,
            За благо своё сделай шаг!
            Ты послушай меня,
            Душа заблудилась твоя.
            Спаси её, пока не стало злом.
            Спаси её такой ценой:
            Каждую ночь перед сном
            Читай «Святой покой».

Мария слушает внимательно, мелко-мелко кивает, словно слышит что-то впервые. Алмос даже доволен и собою, и её покорностью.

Сцена 1.11

Мария целует руки Алмосу, благодаря его за понимание, заверяет его.

Мария.

            «Покой» я прочту,
            Но всё ж страшно мне очень!
            Я видела тьму…
            Может к Эдвайке, отче?

У Алмоса от такого предложения даже лицо белеет в бешенстве и отвращении. Мария, однако, не замечает его реакции, погружённая в свои мысли.

            Она ведьмой зовётся,
            Да всё ж говорят что умна,
            Может быть обойдётся –
            Подскажет чего и когда.
            Зла не делала вроде все годы,
            Отшибом держалась от всех.
            Только верно – была очень гордой,
            Помощь искать разве грех?

Раздражение, бешенство, отвращение смешиваются в лице Алмоса, и он опять борется с собою, чтобы не сорваться Марию.

            «Покой» я прочту,
            Но страшно мне очень.
            Может её я спрошу?
            Ну Эдвайку, а? отче?

Сцена 1.12

Алмос опять побеждает ярость и бешенство, остаётся только разочарование и глухота в голосе.

Алмос.

            Мария, поклянись,
            Что ни за что, никогда
            До конца своих дней,
            Как бы тебя ни путала жизнь —
            Ты не пойдёшь к детищу зла,
            Что всей простоты хитрей!

У Марии удивление. Она понимает что сказала не то, что поторопилась, но строгость тона Алмоса, хоть и глухота в его голосе к людям есть, не оставляет ей шанса на отступление.

            Мария, клятву мне дай,
            Что тебя эта мысль покинет,
            Что ты не пойдёшь за нею.
            Мария, её защита – печаль,
            Её господь отринет,
            И тебя с нею, и тогда стемнеет.

Мария пугается, мелко-мелко кивает, хватается за руки Алмоса. Он понимает что победил, но закрепляет слова.

            Она из той же ночи,
            Что и духи её терзающие
            По природе зла.
            Мария, прошу тебя очень
            Быть сильной и понимающей,
            И защиты её не искать никогда!

Мария, подрагивая, уходит. На улице стремительно сереет – власть луны кончилась.

Сцена 1.13

Алмос смотрит вслед уходящей Марии, качает головой.

Алмос.

            Зло не выбирает средство,
            И тьма не щадит никого.
            Лишь пастыря доброе сердце
            Всех защитит и от всего!

            Вот я спас тебя, Божья дочь!
            Я защитил заблудшее дитя
            От чудовищ, что направила ночь,
            Всё пастырь бога…то есть я.

Алмос горд собой. Он смотрит в небо, точно ждёт ответа и подтверждений своей правоты.

            И я к ней позже загляну,
            Проверю сам – прилежна ли она.
            О, Бог, я спас заблудшую овцу,
            Её почти поймала тьма!

            Но вот я повелел «Покой» читать,
            Я повелел крестом поклясться,
            Пастырь долг не может выбирать,
            Он должен принимать, смиряться.

Но подтверждений Алмосу и не нужно. Он сам всё знает и вера в знание крепка.

            Мой долг – вести чужие души,
            От обрывов и власти зла.
            Да спасать мольбой заблудших!
            Узнаю позже – как она?!

Скрывается за своими дверьми, укрывается от мира.

Сцена 1.14

Мария слепо бредёт ненужной тенью прожитой жизни по светлеющей улице. Ей встречаются люди, поглядывают, окликают – она не реагирует. Она в своих мыслях, бредёт, спотыкается, взгляд её стеклянный.

Мария.

            Смутно, смутно мне –
            Казмир ли то был дух ночной?
            Звал он будто бы к себе,
            Облик тот, но взгляд чужой.

            Что со мною? Что за муть
            Мне отравила эту ночь?
            К чему тревожить старый путь,
            Зачем явился? Ну же – прочь!

Её шатает, но она не замечает и этого. Куртка Вазула всё ещё на её худых плечах.

            А если нет? А если он?
            Явился божьим он послание,
            А я сочла за тёмный сон,
            Прогнала его рыданием?

            Казмира облик этот был,
            Не шутка если этот сон?
            О боже, дай Марии сил,
            Чтоб разум сдюжил этот взор!

Мария приближается к своему дому, но словно не узнает его, топчется на месте, робеет.

            А если враг?.. ему-то что
            От меня, никчёмной, надо?
            А если всё же…нет, никто,
            И я – ничто, за что мне яда?

            Что за муть в уме?
            Как исцелиться и найти ответы?
            Молитва? Но поможет ль мне?
            У Эдвайки бы спросить про это…

Только успевает она это сказать, как из-за дома Марии появляется высокая, одетая в плетение лохмотьев и странных тканей женщина. Это и есть Эдвайка – местная ведьма.

Сцена 1.15

Мария испугана – только думала она о ведьме, только вот обещала Алмосу к ней не ходить. А та сама пришла – смотрит с сочувствием и тревогой.

Мария.

            Что за новая напасть?
            Эдвайка? Ты?! Напугала…
            Грешная я! чую – пропасть
            Мне судьба начертала.

Эдвайка (спокойно, привычно к реакции на себя).

            Не реви, Мария – слёзы ничто,
            Не всё достойно власти их.
            Не бойся, Мария, ведь я не зло –
            А помощь я в ночах лихих.

Мария затихает, оглядывается с испугом, не видит ли кто? Не видят, пусто.

            Слышала я что случилось ноне,
            Слышала, вот и дошла до тебя.
            Вот и стою, говорю с тобою,
            Ты меня позвала, вслух не зовя.

Мария.

Но…что же? Дала я слово
К тебе ни идти ни за что!

Марии очень хочется, чтобы Эдвайка ее разубедила. И Эдвайка помогает.

Эдвайка.

            Знаю! Алмос ещё очень молод,
            Но верь, Мария, я тебе не зло.
            Я знаю точно кто ночь терзал,
            За этим я и дошла до тебя.
            Я враг тому, кто зло к тебе послал,
            И ты позвала…вслух не зовя.

Эдвайка спокойна. Мария колеблется: заманчиво и страшно предложение Эдвайки о помощи.

Сцена 1.16

Мария пытается решиться.

Мария.

            О тебе думала, да.
            О тебе гадала.
            Хотела, но не пошла,
            Ведь я обещала.

Но если ты сама…
То тогда ведь не в счёт?

Эдвайка кивает, не в счёт, конечно же, не в счёт.

Если дорогу нашла,
То грех душа не возьмёт?

Эдвайка качает головой, нет, не возьмёт.

            Мне помощь нужна,
            Чтобы вернулась тишь…
            Иным не грешна.

Эдвайка.

В дом пригласишь?

Мария сдаётся и кивает. Эдвайка входит в дом Марии, цепко оглядывает каждый угол. Маленькая кошка Марии испуганно шмыгает тотчас под лавку, но Эдвайка на неё и внимания не обращает.

Сцена 1.17

Эдвайка оглядывает жилище. Что-то она в нём видит такое, что ей не нравится, и она спешит успокоить встревоженную Марию, застывшую в самом углу комнаты.

Эдвайка.

            Мария, не плачь, не томись –
            Разные нити плетёт судьба.
            Но каждая ценность – жизнь,
            Её храни, пока дана.

Эдвайка приближается к Марии и усаживает её почти силой. Мария покорна её воле.

            Ты не плачь, Мария, не томись,
            Я хоть ведьмой звана и клята,
            Тебе помогу – ты не страшись,
            В делах моих нет виноватых.

Мария мелко кивает, а не выдержав, бросается в объятия Эдвайки, как в спасение. Ведьма терпеливо сносит и это.

            Я научу тебя как ночи жить,
            Как через морок разума идти.
            Мария, не бойся, все тень-нить
            Одного и общего пути.

            Меня не бойся, пусть грех на мне,
            Они есть, а я не скрываю.
            Но зла не желаю я тебе,
            Да и душ без греха не бывает.

Мария успокаивается. Присутствие Эдвайки утешает её больше слов священника.

            Помогу тебе, всё пойдёт на лад,
            Я ведьмой пришла в эту жизнь,
            И мне за помощь не надо наград,
            Не плачь, Мария, не томись…

Словно отзываясь на настроение хозяйки, кошечка появляется из-под лавки, уже не пугаясь незваной Эдвайки.

Сцена 1.18

Положиться Марии не на кого. Помощь Эдвайки и сама Эдвайка – вот, тут, только руку протяни. И совсем не суровая ведьма она, и не гордая, а очень мягкая и сочувствующая. А Алмос – священник – далеко и суров взор его и тяжелы слова.

Мария признаётся.

Мария.

            Умом понимаю!
            Но сердцу как ум понять?
            Всё вроде и знаю,
            Петлю из тоски не унять.
            Облик Казмира –
            Точен, как было!
            Жестокая воля сил зла.

Эдвайка.

Участь той, что любила…

Сочувствует, вздыхает, но большего утешения не может предложить.

            Мария, честно, мне жаль тебя,
            Но в ночах живым нет места.
            В ночах существует лишь зло.
            Мне жаль твоё бедное сердце,
            Но пойми – тебе не повезло.

Мария.

            Но что же это за сила?
            Что облик его взяла?
            Облик моего Казмира!
            Зачем эта сила пришла?

Смотрит на Эдвайку, хочет её ответа.

Сцена 1.19

Эдвайка хмурится, но всё же решается ответить.

Эдвайка.

            А для чего тогда вся сила есть?
            Не сейчас, не с нами, а повсюду?
            Зачем появляется то там, то здесь,
            Являясь то проклятием, то чудом?
            Зачем вся сила мир терзает?
            Зачем плетётся истиной и ложью?
            В десятках обликах себя являет?
            Потому что, Мария, может!

Мария теряется. Эдвайка усмехается – правду говорить тяжело и неприятно, но ради краткого мига испуга и почтения даже весело.

Впрочем, веселье оставляет Эдвайку, и она серьезнеет.

            Птица может лететь,
            Змея может ползти,
            Но за всеми приходит смерть,
            У всего кончаются дни.
            И за смертью, верь, тоже
            Срок идёт, хоть дней не счесть,
            Но кончается – правдой и ложью,
            Ведь над всякой силой сила есть.

Мария окончательно теряется. Ей ничего неясно, но она не прерывает Эдвайку, а та обращается уже не сколько к ней, сколько к себе, к своим невысказанным никогда и никому мыслям, скрытым, но волнительным, неразделенным ни разу.

            И когда исчезает малость,
            Что общему котлу её ничто…
            Она не заметит – это слабость!
            Но слабости так сильно любит зло!
            И когда затухает жизнь свечой,
            Затихают жизни ветра,
            И плоть обретает покой,
            Ну а душа…она – куда?

Мария тихонько выдыхает от таких страшных речей.

Сцена 1.20

Эдвайка вздрагивает, встряхивается, заметив состояние Марии, становится нарочно бодра и весела, словно не было ничего и подсаживается к ней ближе, даже берёт её руку, желая утешить и коря себя за лишнее слово.

Эдвайка.

            Веселей, Мария!
            Ты не слушай меня –
            Я слишком теперь постарела.
            Ведь не одна ты отныне!
            Тебя научу всему я,
            Сама освоишь – будь лишь смелой.
            Я тебя научу, обещаю,
            Мы в обиду тебя не дадим!
            Три ночи только пройдёт –
            В них мертвец призывает,
            Но зло он под обликом чужим.
            Сила моя его отведёт!

Мария благодарит свою защитницу. Эдвайка смеётся, отмахивается.

            Веселей, Мария!
            Справимся, слушай меня –
            Я научу как надо.
            Не одна ты отныне,
            И с тобой буду я,
            И сон придёт в награду!

Мария совсем успокаивается и веселеет.

Сцена 1.21

Вечер. Эдвайка идёт по улице. Она провела у Марии большую часть дня, обучая её тому, что надо будет сделать в каждую из ночей, и теперь ослабшая плетётся, не замечая взглядов редких селян.

Эдвайка.

            Места нет мне в свете дня,
            Мне зола слова благие,
            Бесприютны все как я,
            Среди всех дорог чужие.

            Добрым словом не невольте нас,
            Ведь всё равно вы нас не ждёте.
            Ждёт нас суд в священный час,
            Вы же стороной пройдёте!

Эдвайка спотыкается, движения её нервные, ослабленные, неуверенные. Но никому не приходит в голову подойти к ней.

            Места нет нам за столом,
            Места нет нам и в пирах.
            Вы наделили нас клеймом,
            А руку вашу вёл ведь страх!

            Вы боитесь! Мы нужны,
            Но нежеланны, нелюбимы,
            Вы идёте к нам, чужим,
            Когда судьба неумолима.

Эдвайка проходит мимо Алмоса. Тот смотрит на неё с презрением и отвращением, она спотыкается, но он отодвигается, не желая помогать ей. Ведьма на то и ведьма, чтобы быть одной.

Эдвайка не ропщет.

            Но проходит ночь любая,
            Всё неизменно для меня.
            Снова я для всех чужая,
            И нет мне места в свете дня…

Эдвайка достигает окраины деревни и падает на землю у своего дома. Земля даёт ей силы, Эдвайка лежит, закрыв глаза, пока на небе не берёт власть ночь, и звезды, и луна, и зловещие тени мёртвых душ.

Конец первого действия.

Действие второе.

Сцена 2.1

Дом Марии. В доме некоторое запустение по сравнению с прошлым. Всё стало каким-то неряшливым и обветшалым. Это же касается и Марии, которая вместе с Алмосом молится. Алмосу неприятно находиться среди пыли, но он следует за своим долгом и остаётся с Марией. К Алмосу ластится и кошка Марии, к нему, не к ней идёт, пытается выпросить внимание. Священник вздрагивает, но всё-таки пару раз проводит по её шерстке, а дальше кошка прячется – не то от Марии, не от его раздражения.

Мария молится. Голос её равнодушный и усталый, слова она произносит не задумываясь, часто сбивается, спотыкается, вызывая этим всё большую мрачность на лице Алмоса. Алмос подсказывает ей.

Мария.

            Сон добрый и спокойный ты
            Пошли нам, Владыка!
            Чтоб грёзы были чисты,
            Не было страха и крика.
            Пошли же тот мир,
            Где на дурное вмешание
            У зла нету сил,
            Где нет…

Мнётся, не может вспомнить.

Алмос.

            Чужого влияния!
            Где шороха злого не стынет,
            Где брань уста не покинет…

Мария (торопливо подхватывает).

Не покинет, и верно пошли
Нам…

Снова забыла.

Алмос.

            Нам успокоение!
            Слугам твоим в ночи и дни.
            Даруй же нам смирение.
            Поклон тебе сердцем и словом…

Останавливается, давая возможность Марии закончить.

Мария.

Словом… где нет?

Опять забывает, Алмос заканчивает сам.

Алмос.

Где каждый честным быть волен,
И выходит на правильный след!

Молитва закончена. Мария прячет взгляд от недовольного Алмоса.

Сцена 2.2

Алмос даже не пытается скрыть своего разочарования.

Алмос.

            Мария, ты что, слов не знаешь?
            Что же путаешь всё на ходу?
            Как дурная за мной повторяешь,
            Я и осерчать за то могу!
            Как тебе не стыдно за это?
            Слова святые и заветы,
            А ты не можешь молвить их,
            Словно из краёв пришла чужих!

Мария (робеет, оправдывается).

Отче! Всё знаю я,
На то и живу много лет.
Все слова впились в меня,
Оставили свой след…

Алмос молчит.

            Ты не гневись, отче,
            Просто устала я.
            И спать хочу очень,
            Проку нет от меня.

Как в голове помутило,
Прилечь бы скорее уж мне…

Это объяснение устраивает Алмоса, лжи в словах Марии он не чувствует, кивает.

Алмос.

Что ж, я ухожу! В молитве сила,
Помни это – завтра приду к тебе.

Мария, с трудом скрывая радость, провожает Алмоса, усиленно изображая усталость. Священник уходит с сочувствием. Кошка Марии прячется от хозяйки, явно боясь её.

Сцена 2.3

Мария закрывает дверь и тяжело дышит, прислонившись к дверному косяку.

Мария.

            Боже, помилуй меня,
            Или же крепко суди!
            Никогда не сказала я
            И слова неправды, но вот –
            Я солгала! Лги иль не лги,
            Тайна моя к чему ведёт?

Вокруг неё сгущаются тени. Мария стоит у дверей, не замечая, как темнеет в доме, как по стенам и полу ползут тёмные дымчатые существа – сама тьма в разных обликах, в обликах мертвецов. Там где-то и Казмир.

Мария пока не видит. Кошка же её в ужасе забивается под самую лавку, лишь бы не быть замеченной.

            Ты не гневайся, отче!
            Я лишь чувствую холод,
            Что отступает ночью,
            А от тебя один бесприют.
            Знаю, грешна и мир расколот,
            И тени уже встают.

Тени формируются всё отчётливее и вот уже проявляется среди них тот, что в облике Казмира. Но Мария упорно не оборачивается – она знает уже что увидит.

            Отказаться от них –
            Всё равно что предать
            Того, кто среди теней ночных
            Пришёл ко мне вопреки всему,
            Чтобы меня отыскать,
            Верной я буду ему!

Тени меркнут, спадают, бледнеют, оставляя лишь одного Казмира посреди комнаты.

            Вот я и лгу
            Как никогда
            И не лгала.
            Отказать не могу –
            Ведь я сердцу верна.

Мария оборачивается медленно, зная уже кого увидит. Казмир стоит перед нею, Мария медленно сползает на пол, не отводя от него взора. Где-то в разуме её есть ужас, есть понимание, что всё происходящее неправильно и надо действовать как учила Эдвайка. Но сердце протестует, Мария на распутье.

Сцена 2.4

Казмир приближается к Марии. Он садится рядом с нею, берёт её дрожащую руку в свои, он ласков, он добр и мёртв.

Казмир.

            Огрубели твои ладони,
            И ты сама давно уж не та.
            Что сделала с собою?
            Почему ты так сера?

Мария пытается воззвать к разуму, уговорить себя.

Мария.

            Не он, не он – я знаю,
            Не смотреть! так учили –
            О, Боже, я тебя заклинаю…

Казмир.

            Меня не сразу к тебе пустили.
            Я пробирался через пустыню,
            Я шёл через серый пепел и смрад,
            Но с тобой я буду отныне…

Мария закрывает глаза – не видеть! Бороться!

Мария.

В его облике враг!

Казмир.

            Огрубели твои ладони,
            И истончилась твоя краса.
            И стала ты пустою,
            Не блестят твои глаза.
            Я пробирался к тебе,
            Шёл через свет и тьму…

Мария, не открывая глаз, лезет в карман своего платья. Там есть последнее средство. От Эдвайки, только бы выдержать, только бы не раздумать, не отступить!

Мария.

Ты лжёшь и лишь кажешься мне,
Тебя не станет к утру!

Казмир.

            Пусть ты стала стара,
            Совсем некрасива, но всё ж
            В душе своей ты ещё та…

Мария резко выбрасывает руку вперёд, щедро осыпая каким-то фиолетовым цветочным порошком Казмира. Раскрывает она и глаза, с усилием поднимается, вложив в поджъем все силы, всю надежду.

Мария.

Ты не Казмир! Ты всё лжёшь!

Призрак покрывается серыми шипящими пузырями, воет, пытаясь стряхнуть с себя весь этот цветочный порошок. Мария зажимается в угол, глядя на агонию мертвеца с обликом покойного мужа.

Сцена 2.5

Мария сама едва жива от страха.

Мария.

            Щёпоть порошка, что мне ведьмой дана,
            Есть благо и спасение от зла.
            Надо лишь решиться взять.

Казмир (обретая прежние свои черты, справляясь с агонией).

            Завтра я приду опять,
            Я скучаю по тебе.
            В сырой земле
            Надежды нет…

Вместо лица Казмира Мария видит уродливую маску с жутким оскалом. Никогда Казмир так не мог улыбаться и это укрепляет её в правильности поступка.

Мария.

Это не он! Весь ответ,
Я знаю, что надо, и…

Оскал пропадает и у Марии сбивается вся решимость, тлеет.

Я смотреть не решаюсь,
Прости, Казмир, прости!

Мария закрывает лицо руками.

Я истинно каюсь!

В помощь Марии приходит из щёпоти голос Эдвайки. Голос ведьмы звучит одновременно сверху, снизу, со всех сторон света. Он встряхивает Марию и они обе уже твердят вместе нужные слова, прогоняя тень Казмира.

Мария (Эдвайка).

            Убирайся! Прочь!
            В чёрную и злую ночь,
            Что тебя породила.
            Сейчас же иди!

Мертвец в облике Казмира не может устоять и пятится, пятится всё отчётливее к стене, из которой и явилась его тень, по полу змеятся и другие тени мертвецов, вырисовываются чернотой то чьи-то руки, то мёртвые лица, и все они змеино ползут за мертвецом-Казмиром, пока ослабелая Мария и незримая Эдвайка гонят их.

            Так убирайся, облик Казмира!
            И образ его отпусти!
            Убирайся, отродье зла!
            Убирайся, нечистая сила!
            Убирайся, злая тьма!
            Не тронь того, кого любила
            Уходи в свою чёртову ночь!
            Убирайся! Прочь!

Тени пропадают, Казмир исчезает с ними, в доме тотчас светлеет и становится легче дышать. Голос Эдвайки выцветает вместе с мертвецами, Мария без сил валится на пол.

Сцена 2.6

Мария – совсем потерянная и слабая, плачет, не имея сил подняться и не желая подняться.

Мария.

            Сама! Сама –
            Вини – не вини,
            А ведь я прогнала!
            Да, я должна,
            Да, дух был в ночи,
            Мысль моя тяжела –
            Как совесть гнетёт!
            А вдруг Эдвайка лгала?
            Напрасны страдания,
            И Казмир меня ждёт,
            А я…прогнала?

Мария приходит в ужас от этой мысли, её трясёт от рыданий, она мечется по полу, заламывает руки, но не может найти ответа.

            Как он в мире скитаний?
            Листья брошены,
            Я не смотрю – мне нельзя,
            Он не тот, кем кажется! Но…
            И дух мой скошен,
            Разверилась во всём и я.
            То Казмир, и всё одно:
            Сегодня, завтра срок?
            Я встречу Казмира.
            Так зачем я сама
            Рублю итог дорог?
            Я его любила,
            А теперь прогнала?..

У Марии не укладывается в голове. Она с трудом переводит дыхание, с трудом овладевает собой, поднимается с усилием, держась за стену. Её взгляд теперь не полон испуга, в нём что-то иное, более безумное и более тоскливое.

Сцена 2.7

Чтобы хоть как-то выйти из сомнений и мыслей, Мария принимается за уборку. Но её движения чужие – нервные, нескладные. Она роняет, сыплет, сметает, спотыкается… словом, урона от ее уборки куда больше, чем пользы. Она растеряна и безумна.

Мария.

            Как глупо, смешно и нелепо,
            Неистово, страшно, подсудно.
            Живу – перед днём раболепна,
            Перед ночью я безрассудна.

            Я молюсь, мольбу отвергая,
            Я прошу, зная что не права.
            Но я прошу – ведь я живая,
            И просьба моя – это слова…

Мария застывает, глядя в стену, куда ушли мертвецы.

            И хоть бы раз, в последний раз,
            Пока жива – его узреть.
            Не надо тьмы и тяжких фраз,
            Сердце не отнимает смерть.

            Пусть он придёт проститься,
            Но пусть это будет он.
            Я лишь хочу убедиться,
            Что и после смерти есть сон.

Решается, приближается к зловещей стене, ей чудится даже, что в стене есть чёрная, покорно льнущая к ее ладони трещина, но нет – чисто, чисто! Мария касается стены, гладит её, словно та всё понимает и от неё что-то зависит.

            Если приходит зло, значит
            Может прийти и дух света.
            Я молюсь и безрассудно плачу,
            Я так хочу получить ответы…

Стук в дверь. Мария вздрагивает, отшатывается от стены, словно та может её выдать, берёт себя в руки, идёт к дверям.

Сцена 2.8

На пороге с самым важным видом стоит Алмос. Мария не рада ему, но усиленно изображает заискивающее дружелюбие.

Алмос.

            Утро доброе, Мария!
            Сегодня помнишь ли слова?
            Как дела твои-то ныне?
            Как ночью этой ты спала?

Мария вынужденно пропускает его в дом.

Мария.

            Отче, хоть голову туманит,
            Да усохли уж глаза…
            Этой ночью – верьте, знайте –
            Крепко я уж поспала!

Алмос не замечает её лжи и неприязни.

Алмос.

Что же сон твой?
Не тревожит ли, нет?

Мария.

            Один покой!
            И ночь в один момент!
            Не искушалась я, спала,
            Не хватило!

Неискренне смеётся.

            Но всё жива:
            И тогда, похоже, снилось.
            Ну а я как пробудилась…

Машет рукой, досадуя на свою глупость. Алмос, однако, очень ею доволен.

Алмос.

            Но ночь слово повтори,
            Да и днём ты их нет забывай.
            Так спокойны ночи, дни –
            Большего ты не желай.
            Но если что – так приходи!
            А если тихо всё – молись…

Алмос идёт прочь, к дверям, наставляет уже на ходу. Он доволен – его дело сделано, и ему удобно не заметить неискренности Марии.

Спокойны ночи и тихи дни,
Да и вся земная жизнь.

Алмос уходит, Мария торопливо закрывает за ним дверь, но не успевает насладиться спокойствием. Новый стук – новый гость.

Сцена 2.9

На пороге Эдвайка. Ведьма ждала, когда Алмос выйдет от Марии, чтобы не пересекаться с ним. Теперь она стоит перед Марией, пытливо разглядывает её лицо, её подрагивающие руки. Мария, однако, теперь даже не желает приглашать Эдвайку в дом, но Эдвайка и не настаивает, хотя и пытается заглянуть через плечо женщины в дом.

Эдвайка.

            Мария, ты так бледна!
            Что же дух? Приходил?
            Явился ли тенью сна?
            Мыслями ль вёл? Кружил?

Отклика от Марии нет.

            Мария, от меня не таи
            Ничего, из того, что было.
            Мария, я сберегу твои дни,
            Научу и поделюсь всей силой!
            Так бывает – лезет по стенам всё зло,
            Желая до мяса души добраться.
            Плетут мысли, но все они – ничто,
            Надо крепиться, чтобы остаться!

Мария снова не отзывается. В её лице неприязнь.

            Так скажи мне, Мария,
            Что за сила в ночи была?
            Назвала ль своё имя?
            А с собою тебя звала?

Для Марии Эдвайка куда менее опасна, чем Алмос, поэтому она решается ответить куда грубее.

Сцена 2.10

Мария явно не настроена на тёплый приём. Присутствие Эдвайки ей нежелательно и даже опасно, ведь так хочется ещё раз увидеть Казмира, а тут её слова об опасности и злых духах, нет, не верится в это Марии, всё в ней уже успело измениться и пойти в безумство.

Мария.

            Какая сила? какие духи?
            Все мои стены крепки и глухи!
            Ничего не пришло,
            Ничего не звало!
            Да и я спала!

Эдвайка отшатывается от разошедшейся Марии.

            В ночах нету зла,
            Всё было спокойно,
            Так что – довольно!
            Всех ведьмовских слов с меня,
            Ступай, Эдвайка! Иди!
            Не терзай, я не услышу тебя!

Она не спорит. Ей уже всё понятно, так что к спору смысла нет. Эдвайка только разглядывает лицо Марии, читая по нему что-то, доступное лишь ей.

Береги чужие дни!
А мои не тронь.
Всё у меня как было:
В ночах у меня покой,
И злая сила меня не будила.

Отходит вглубь дома, готовая закрыть дверь перед Эдвайкой.

            Всё у меня на благо!
            Всё у меня как надо,
            Так что – ступай!
            И про ночи мои не переживай.

Мария с силой захлопывает дверь перед носом Эдвайки. Та стоит ещё мгновение, но не спорит, и только сделав краткий магический пасс, на слабую, но всё-таки защиту, уходит, как и положено ведьме – не оглядываясь, не жалея вслух.

Сцена 2.11

Мария остаётся одна. Одиночество и пережитое утягивают её всё дальше в безумство, она отпихивает сунувшуюся к ней кошку, и та обиженно уходит, снова забивается в тёмный угол, но Марии нет дела. ей есть дело до одного только человека – до Казмира, и уже не так важно, облик это его или нет.

Мария.

            Голода не знаю,
            Не тянет ко сну.
            Лишь сердце ноет.
            Я кричу, я рыдаю,
            А вслух не могу.
            Дом помнит и стонет…

Плачет, ветер за окном задувает отчётливо, воет, мечется по углам, как мечется и душа Марии.

            Он выдаёт меня,
            Я стану ничем.
            Казмир не придёт,
            В ночь третьего дня:
            Свобода и плен!
            Не знаю: темнеет или светёт?
            Голода нет,
            Жажды тоже.
            Я сама утонула.
            Не знаю – ночь или свет,
            Всё так похоже,
            Лучше бы я уснула.

Решение приходит к Марии, и она готова уже лечь, и неважно – день за окном или ночь, всё так спуталось в её голове, что это не имеет никакого значения, но – не суждено. Третий гость, и снова стук, и снова Мария прикидывается, что у неё всё хорошо, и снова идёт открывать, скрывая ненависть к гостю.

На пороге кузнец – Вазул. Он смущён и неловок.

Сцена 2.12

Вазул и сам понимает, как зря он пришёл, но добрая душа его ведёт к добрым делам и он искренне пытается помочь о старушке-Марии. Мария удивлена, Вазул, помявшись, вынужден объяснить свой приход.

Вазул.

            Здравствуй, Мария! Я так –
            На минуту, пока спешу.
            Ты знай – для меня пустяк,
            Крышу сделать, забор…починю!

Мария растерянно моргает.

Ты скажи мне – я помогу,
И монет мне не надо!

Мария удивлена: приход человека, которого она и в уме-то не держала, но приход искренний… это сбивает её с толку. Лгать ему ей неловко.

Но нужно его спровадить.

Мария.

Хорошо, Вазул, скажу,
Ты иди, а я прилягу.

Вазул кивает и покидает её. Мария в удивлении смотрит на его удаляющуюся фигуру, но всё-таки закрывает за ним дверь и остаётся снова один на один со своим безумием.

Сцена 2.13

Мария причёсывается, переплетает косу, кое-как приводит себя в достойный вид, понимая, что ей не дожить до следующего утра. Да и не хочется ей доживать.

Мария.

            Жизнь тянется, тянется,
            Жить так тошно, но одно
            Я не пойму – зачем?
            Что там, после всего, останется?
            Да чую, что лишь ничего,
            Ничего, совсем ничего, совсем!

Мария плачет и смеётся.

            Какое ужасное небо
            Нам явило и жизнь, и суть,
            И всю посмертную хмарь?
            Я не знаю: дух был или не был,
            Или к концу ищет он путь?
            Если так, то своего пути мне не жаль.

Мария поднимается, оглядывает себя, одёргивает там и тут, оправляется.

            Мне больно, Боже,
            Мне больно не спать,
            Мне больно остаться, тянуться…
            Я смерть чувствую кожей,
            Мне не сбежать,
            Да и я не желаю проснуться!

Мария идёт к кровати, расстилает постель, ложится.

            Жизнь тянется, тянется, но к чему
            Всё шло, всё жило, дышало?
            Пытаюсь любить достойно!
            Всё кануло, кануло в тьму,
            И я просыпаться устала,
            Хочу спать спокойно.

Мария закрывает глаза. За окном не то день, не то вечер, не то ночь – она не может определить, да и в доме её стремительно темнеет, и выцветают все краски. Тени сплетаются на стене…

Сцена 2.14

Тени принимают облик Казмира. На этот раз Марии даже радостно, и она может победить свой страх – знакомое родное лицо не кажется ей враждебным и она верит в чудо, не понимая ещё, как ошибается.

Казмир.

            Здравствуй, Мария! Я
            Снова пришёл домой.
            Ну скажи: ждала меня?

Мария.

Ждала, родной…

Она улыбается, не замечая собственных слёз и лунного мертвенного света. Зато замечает мертвенный холод, который творят тени и присутствие мертвеца в облике Казмира.

            Холодно, холодно в доме,
            Не знаю куда податься.
            Ничем не живу я, кроме
            Мыслей о том, что ты мог остаться.

Испуганно смотрит на мёртвого Казмира, боясь, как он отреагирует. Но тот молчит, словно всерьёз раздумывает.

            Холодно, холодно, тошно,
            Чужие лица приходят ко мне.
            И молятся, Господи-Боже,
            Ненужная я в их мольбе.
            Холодно, как холодно ныне,
            Мне без тебя так холодно жить…

Казмир садится рядом, садится и сама Мария. Он садится так, чтобы луна не освещала его мертвенной бледности, и Мария только угадывала бы знакомые ей черты.

Казмир.

            Так зачем же мёрзнешь, Мария?
            Иначе всё можно сложить!
            Дай мне руку, не бойся меня,
            И станет тепло надолго.
            Дай руку, и рядом будем ты и я –
            Осталось немного.

Он протягивает руку, но тут Мария робеет и даже отодвигается. Ей жутко и смятенно. Казмир это видит и продолжает её уговаривать.

            Ты так изменилась, но душа
            У тебя трепещет в любви.
            Дай руку! Не будь смешна,
            Взгляда не прячь, не таи.
            Ты любила меня, а я тебя любил…

Мария пытается отвернуться, но тут же снова поворачивает голову. Мертвец пленит её речами и грёзами.

            Нас смерть разделила по берегам,
            Но я здесь – твой Казмир,
            Мы вместе окажемся там.
            Только дай руку, отчаянье к чему?
            Не думаешь же ты, что я обижу?
            Я уведу тебя в тёплую тьму…

Мария.

Нет! ты не он, я вижу!

Мария отползает от мертвеца, тот не делает попытки её остановить, лишь наблюдает за её попыткой спастись, читая в этой попытке желание быть разубежденной.

Сцена 2.15

Мария трясёт головой, её волосы седой копной спадают по плечам, путаются, но она желает прогнать наваждение или быть убеждённой.

Мария.

            Ты мне лжёшь!
            Опять и снова.
            Слова плетёшь…

Казмир.

Я ими скован.

Мария.

У тебя ложь в средство,
И сны вязкие – тени!

Казмир.

            Твоё бедное сердце
            Тонет в сомнениях!
            Но если Бог дарует благо,
            То и тьме довериться можно –
            Ей же тоже держать чем-то надо,
            Да завлекать осторожно.

Мария понемногу стихает. Это кажется ей логичным, тем более то, что Казмир не пытается на неё напасть и продолжает сидеть на краю с печалью, убеждает её в том, что он – тот.

            Мария, к чему метание?
            Я – тот, но в смерти все другие.
            Мария, к чему скитание,
            Мы что – не родные?

Мария (неуверенно и тихо).

            Ты мне лжёшь
            Опять и снова,
            Слова плетёшь…

Казмир.

            Я в сны закован!
            Мария, как ты была красива.
            Идём со мной?
            Ты ведь узнала своего Казмира,
            И слышишь: он зовёт домой.

Эти слова ломают последнее сопротивление Марии. Домой! И ей уже неважно что за дом и где он. Она сдаётся.

Сцена 2.16

Сопротивление сломано. Ария сдалась и всякая реальность стёрта.

Мария.

            Согласна, согласна я,
            Всё равно старею.
            Всё равно мне, всё равно,
            Жизнь в сетях давно моя,
            Я слабею, каждый день слабею.
            И в глазах темно…

Протягивает дрожащую руку Казмиру.

            Я согласна, уведи,
            Уведи домой.
            Казмир, обещай не оставить,
            Обещай, что позволишь прийти,
            Обещай, родной…

Казмир жадно хватает её руку, боясь, что она передумает.

Казмир.

Мария, иди ближе ко мне,
Я обещаю, всё обещаю…

            Голос, что вёл меня во тьме
            Клятву мою…
            Разрывает.

Мария даже не успевает понять, что произошло, но тьма вокруг вдруг оживает, наполняется кипучим движением – словно море, море из ночи взбунтовалось и стало себя проявлять, вот только состоит это море не из волн, а из множества рук, что тянутся к ней, а сама Мария вдруг оказывается в центре, среди них, и Казмир, держа её руку железно и беспощадно, другой рукой удерживает её на месте, возвышаясь над ней.

Мария пытается вырваться.

Сцена 2.17

Хватка мертвеца крепче. Руки, множество рук-теней тянутся к Марии, неестественно удлиняясь и извиваясь, словно змеи. Мария не может понять, смотрит на Казмира, но у того растрескано лицо и просвечивает через лицо людское полотнище тьмы, и только глаза ярки и желты…

Казмир (изменяется за обликом и голос, становится тяжелее).

            Свершено!
            Я ждал давно
            Этого мига, живой руки.
            Касания жизни.
            В мире тоски
            Петля сплетается на тризне.
            Свершено! Идите ко мне скорей,
            Мои братья и сёстры…

Руки уже подползают к Марии, она визжит, но ещё пытается вырваться и воззвать к злому духу мертвеца.

Мария.

Больно! Прошу, слабей…

Но все её мольбы тонут в скрежете сотен когтей.

Казмир.

            Поздно, ничтожная, поздно!
            Братья! Сёстры!
            Да будет пир,
            Пейте душу её!

Мария.

Прошу…

Казмир.

Поздно!

Мария (в последнем отчаянии)

Казмир!

Но тщетно. Тени – множество рук из ночи наваливаются на неё и погребают под собой.

Казмир.

            Ешьте, кончено всё!
            Вот вам душа живая –
            Значит сладость!

В тенях мелькает ещё испуганное лицо Марии.

Мария.

Нет! боже! Нет…

Казмир.

            Тоска была такая,
            Но вечна людская слабость,
            Сюда не проникнет свет!
            Жрите, мои братья!
            Жрите, мои сёстры.
            Она сама отринула распятье,
            И помощь любую – теперь поздно,
            Будет пир, да, будет пир!

Мария (затухая где-то в барахтающейся темноте).

Я любила тебя, Казмир…

Сцена 2.18

Утро. Дом Марии. Множество людей – среди них Алмос и кузнец Вазул. Сама Мария лежит на покрывале, перенесена с пола, где её и нашли. В лице её ужас. а седая коса её черна и толста…

Кто-то должен начать, и эта участь отведена Алмосу. Он вздыхает и начинает.

Алмос.

            Господь душу её отпустил,
            Да будет путь её светом.
            Боже, дай нам, скорбящим, сил…

Открывается дверь и всё внимание переходит ко входу. И не зря. На пороге Эдвайка. Приходит мрачная, явно чувствует неприязнь к себе. Ей дают дорогу, хотя больше от страха, чем от почтения.

И ты здесь?

Эдвайка.

Я пришла за ответом.

Смотрит на мёртвую.

            Покойся с миром, Мария,
            Хотя вернее всех знаю,
            Что покой тебе – пустыня,
            Но обиды я прощаю…

Поднимает глаза, полные слёз, к стене, на которой видит то, что видно лишь ей. Священник Алмос перехватывает инициативу, не замечая, куда смотрит Эдвайка, но замечает лишь её поведение.

Алмос.

Покойся с миром, Божья дочь,
Пусть путь твой тебе будет светом…

Эдвайка (перебивает).

Бесприютная ночь…

Вазул не выдерживает такого кощунства над телом мёртвой и вступается.

Вазул.

Ради покойной забудьте об этом!

Алмос и Эдвайка спохватываются и оба смущены своим противостоянием.

            Прощай, Мария, прощай,
            Уходи к покойному небу.
            Там светлый край,
            Земной дух его не ведал.

К его словам присоединяются и другие жители.

Вазул и жители.

            Прощай, Мария, прощай,
            Дух уходит к покойному небу.
            Туда, где светом цветёт мирный край,
            Где земной дух себя не ведал.

Алмос овладевает собой и смиряется с присутствием Эдвайки.

Алмос, Вазул и жители.

            Прощай, смирная неба дочь,
            Уходи в покой, мы помним тебя.
            Пусть не тронет тебя воронов ночь,
            Пусть имя твоё сохранят.

Эдвайка заставляет себя отвести взгляд от проклятой, и одной ей этим известной стены взгляд и присоединиться к прощанию.

Эдвайка, Алмос, Вазул и жители.

            Прощай, Мария, прощай,
            Ты светло жила, но больше нет света.
            Ты ушла в мирный край,
            Навстречу святости неба.

Эдвайка уходит первой, еще раз бросив взгляд в пустой угол, и ни с кем не прощается. За нею уходят и остальные. Вазул остаётся, сам не зная почему стоит и стоит…

Сцена 2.19

У ног Вазула шевеление. Он вздрагивает, смотрит вниз и видит маленькую кошку Марии – напуганную, забытую и хозяйкой, и ими всеми. Она доверчиво вылезла к нему и теперь просит его внимания. Вазул подхватывает её.

Вазул.

            Ох ты… что же это? так!
            Ну чего ты? Испугалась?
            Я, знаешь, как ты – никак,
            Ты теперь одна осталась?

Кошка доверчиво жмётся к кузнецу, словно заранее уже прочитала всю его душу.

            Твой мир тоже завьюжен
            Смертью хозяйки твоей.
            Знаешь, я тоже не нужен,
            Пойдём вдвоём? Так веселей!

            Ну что же ты, крошка?
            Не бойся меня.
            Вот ты вроде кошка,
            А глаза-то таят…

Кошка и впрямь жмётся к Вазулу, напряженно, тяжко, но смотрит не на него, а всё в тот же угол, куда смотрела прежде Эдвайка. Кошке страшно.

            Что же ты видело, чудо?
            Что ты так испугалась?
            Пойдём отсюда, тут много испуга,
            Пойдём, тут не то обиталось…

Вазул идёт к дверям, кошка не рвётся из его рук, но напряжённо смотрит всё в тот же угол. С человеком ей спокойно, но она продолжает смотреть пока может.

            Пойдём со мной,
            Пойдём скорей.
            Пойдём вдвоём –
            Так веселей!

Вазул уносит кошку, бережно закрывает за собой дверь.

Сцена 2.20

Все расходятся, так и не узнав (а те, кто мог видеть, остались в молчании) – что всё это время в том самом углу стоит тень Марии. Тень её жизни, тень её души – полупрозрачная серая дымка. На её плечах руки мёртвого Казмира, у её ног вьются насытившееся, ленивые тени, змеино переплетенные с тьмой – такая же дымка…

Мария не может понять, не может смириться с произошедшим и отказывается верить в то, что её не видят живые. Она мечется, но руки мертвеца держат её крепко и всё, что остаётся – покориться.

Мария.

            Куда вы? Стойте! Ну!
            Неужто вы не слышите меня?
            Не слышите как я кричу,
            Не видите как меня пленят?
            Куда вы! Я же с вами! Я – Мария,
            Куда! Остановитесь! Люди!

Казмир.

            Посмертие твоё – пустыня,
            И целую вечность так будет.
            Ты их не зови,
            Не проси, не моли,
            Всё пустое, твоя пленена душа.
            Жизнь идёт, они спешат,
            А ты навечно с нами.
            И некуда деться!

Тени мертвецов хохочут, глумятся, хватают душу Марии за ноги и полы платья, дёргают за жалкую косёнку, издеваются, пугают, лязгают. В доме её хмаро и серо, а за окном ясный день.

            И ничтожное сердце
            Твоё уж не бьётся.
            Останешься здесь,
            Какая уж есть,
            И солнце здесь не прольётся!

Мария рыдает, пытается вырваться, но воля мертвеца железна, его руки крепки, а под ногами разлиты змеиные тени…

Мария.

Люди! Я – Мария!
Спасите, спасите, люди!

Казмир и другие мертвецы (хохоча и глумясь).

Посмертие твоё – пустыня!
И целую вечность так будет!

Мёртвое тело Марии лежит на покрывале, ожидая внимания и должных процедур, а душа её заточена тут же, в собственном углу, в окружении мертвецов на целую вечность. Незамеченная, жалкая, окружённая мертвыми тенями душа Марии плачет, а тени ползут по ней, веселятся, шумят. Неслышные для мира живых, они звучат друг для друга – душа и духи темноты, дорвавшиеся до неё.

Конец второго действия.

Конец пьесы.