И тогда это произошло. Ушло все и остались только обида и ярость. С зажмуренными глазами он метнулся с ножом в сторону Матвея. Удар. Кисть как будто бы облили горячим шоколадом. Он открыл глаза. Нож по рукоятку вошел чуть ниже груди мальчика. Он понял это интуитивно. Глаза ослепли от шока. Второй удар. Теперь нож вошел с левой стороны груди. После шоколада, слоем сверху, кисть полили молоком. Внезапно зрение прояснилось. Правая рука была покрыта кровью, как красной перчаткой. Голова закружилась на столько, что он невольно отшатнулся назад.

— Твою мать! Он реально его пырнул! – полным отчаяния голосом закричал Ваня.

Адреналин еще помогал Матвею держаться на ногах. Одной рукой он пытался зажать сразу две раны, а другой как веером тряс у противоположной щеки. В это мгновение их со Степой глаза пересеклись. Ваня в своих догадках был прав. Одного момента хватит что бы человек сошел с ума. Степа стал доказательством. Ножом в тысячу раз острее ударил этот залитый кровью взгляд прямо в мякоть его рассудка и тот не выдержал. Матвей еще продолжал стоять в таком же положении, как Степа упал на четвереньки. Коленка снова запульсировала болью, хотя это уже не имело значения. Мальчика рвало прямо на выкинутый им нож. Потом упал Матвей. Не на колени, просто плашмя. Его голова с такой силой воткнулась в асфальт, что оба стекла моментально разбились. Пространство под ним, увеличиваясь в диаметре, заполняла алая лужа крови.