Она питалась сердечками, смайликами и поднятыми пальцами вверх, которые Гена иногда получал за своё творчество. Выглядела весьма необычно. Её непропорционально большая пасть и выпученные глазки могли бы запросто напугать неподготовленного человека. Когда очередное сердечко попадало к ней в пасть, она кричала словно жадная ворона, которой кинули кусочек говядины. Она давилась, кряхтела, но проталкивала его в утробу, а потом вопила: — Ещё, Генка! Ещё!

    Шли недели, месяцы и годы, а лайкожорка только росла в голове несчастного писателя Гены. Он днями и ночами ваял рассказы и посты, чтобы хоть как-то накормить ненасытную тварь. Когда она желала жрать, то обычно рычала и говорила: — Генка, сукин ты сын! Когда закончишь? Я есть хочу. 

    Иногда лайкожорка заставляла бедного Геннадия бесконечно переходить с одного сайта на другой в надежде увидеть там лайки. У Гены даже болела голова от такого занятия.

    Отношения в семье Геннадия разладились, и жена больше не вызывала былого восторга, так как не могла подарить несчастному писателю лайки.

    — Ох, Гена-Гена — говорила старушка, мама и качала головой. — Твоё писательство тебя загубит, ведь ты совсем перестал общаться с семьёй.

    Шли месяцы и годы, а Гена продолжал кормить лайкожорку. Тварь частенько рычала и устраивала истерики. Когда у Гены получалась более или менее сносная вещь, он принимал жирную порцию лайков от добродушных читателей и лайкожорка успокаивалась, набив брюхо сердечками. В такие дни Гена себя чувствовал хорошо, ведь лайкожорка почти не досаждала ему. Он проклинал свою слабость и не понимал, почему кормит эту бессердечную тварь. Смешно, конечно, ведь лайкожорка ела сердечки, но сама не имела сердца и совести.