— Эй, стой сумасшедшая! Ты что делаешь!? Убери нож ёп твою мать, Света! Опомнись! – кричал отец пьяным голосом.
После этого последовал ужасный крик боли, ужаса и отчаяния, сопровождающийся смехом матери, и хлюпающие звуки ножа, многократно входящего в тело отца.
Я смог отойти от шока, лишь когда услышал приближающиеся шаги к моей двери.
— Лёшенька, прошу, открой дверь. Не заставляй маму искать ключи – безумным голосом говорила мне мать.
Я плакал. Я не знал что делать. Ричи держался рядом, готовый в любую секунду к любым неожиданностям.
— Мам, что с папой? – сквозь слёзы спрашивал я, и получал всё время один и тот же, ответ.
— Всё хорошо милый, просто открой дверь – безумие в её голосе не пропадало. После третьего раза она начала кричать и приказывать открыть дверь – Открой! Эту сраную! Дверь!
Каждое слово сопровождал сильный удар по двери, а после она направилась в другую комнату за ключами. Каждый её шаг сопровождался хлюпаньем, и огромным потоком угроз и оскорблений.
— Ну погоди у меня, маленький уродец, я покажу, где твоё место, покажу так же, как и твоему ублюдку-папаше! – говорила она, пытаясь подобрать ключ к моей двери.
А потом я услышал, что в замок вставили ключ. Дверь быстро распахнулась, а в проёме стояла женщина, которая некогда была мне матерью. Вся в крови, с ножом в руке и абсолютно безумными глазами. Она рванула ко мне занося нож над головой. Ричи среагировал быстрее меня, и бросился на мать, вцепившись в опущенную руку. Мать с чудовищным криком боли несколько раз ударила пса ножом, тот с ужасающим воем боли отпустил изорванную конечность и отпрыгнул в бок. Пёс был сильно ранен. Из его глубоких ран стекала кровь, но он не отходил. Он стоял между мной и матерью, готовый умереть за меня. Дальше было мгновение, показавшееся мне вечностью. Мать вновь рванула вперёд, целясь Ричи в морду, но тот ловко увернулся и смог вцепиться в горло этой сумасшедшей и, несмотря на многократные удары ножа, пёс не отпустил её горло, до самого конца. Буквально через пару минут в моей комнате лежало два безжизненных тела. Любимой матери и любимого друга. Где-то на кухне лежал отец. Я сидел на ковре и рыдал. Рыдал, смеялся, бил маленькими кулачками по полу и снова рыдал. Через некоторое время входную дверь вышибли полицейские, которых, видимо, вызвали соседи. Потом я помню множество лет проведённых со психологами. Меня пичкали разными лекарствами, пробовали самые разнообразные методики, но ничего из этого не приносило стоящих результатов. Я провёл много лет в палате с белыми стенами. Я видел лишь людей в белых халатах и никого более. И кто знает сколько я бы ещё пролежал в психушке, если бы не доктор Энди. Он предложил необычные синие пилюли. Я не знаю откуда он их достал, как и не знает, скорее всего, никто из его коллег-врачей. Но результат от их применения стал заметен уже после трёх капсул. Именно с того момента я и вернулся в жизнь. До совершеннолетия я прожил в приюте, под вечным присмотром лечащих врачей, а когда мне исполнилось 18, я получил квартиру, и уже жил там. Что касательно лечения… Оно шло. Не спеша, но шло. Я стал посещать доктора Энди всего 4 раза в неделю, а после и 3. Так шли годы. Я закончил какой-то посредственный институт, устроился на убогую работу и стал «офисным планктоном». Несмотря на всё лечение, я никогда за свои 26 лет не смог полюбить. А ценность собственной жизни стремилась к нулю. Но по сравнению с тем, что было… Я жил. Одиноко, не думая ни о ком, но жил.
