Ночь прошла весело, без намеков, на что-то плохое и непотребное. Если не считать того, что в кружку Яна было добавлено несколько капель индийского опия.

На следующий день, Яна разбудили ударом палки на рыночной площади города. Был он в крайне неприглядном виде, а рядом валялись обломки шарманки.

Его уволокли в тюрьму и бросили в камеру к убийцам, ворам, сутенерам, пьяницам, проституткам, калекам, бунтарям, бродягам.

Через пару дней бургомистр вернулся и сразу приступил к накопившимся делам. Помощник докладывал, что случилось в городе, пока градоначальник отсутствовал. Нашлось место в отчете и для Яна.

— Нашли на улице парня, по-видимому, под опием. Уверяет что он музыкант и знаком с вашей супругой, – рассказывал помощник, протягивая бургомистру визитку.

— И чего только не придумает это отребье, — говорил тот крутя в пальцах карточку, — однако схожу к Аспасии и спрошу у нее.

Жена градоначальника сидела перед зеркалом, приводя себя в порядок после нескольких бурных ночей у герцога фон Фрайнберга. В плохо соображавшей голове клубился тяжелый туман, и нейронные связи искрились яркими всполохами.

— Дорогая, — произнес бургомистр, робко заходя к ней, — тут нашли визитку у бродяги. Говорит что музыкант и знаком с вами.

— Ах, Франтишек, ну право же, — отмахнулась дама, поморщившись, — я так устала, и охота вам тревожить меня такими глупостями. Вы же знаете, какие пройдохи и сочинители эти клошары. Клоша-а-а-ры, — с наслаждение произнесла она модное слово, привнесенное в местный лексикон солдатами Наполеона.