-Это что, носо…Федя.
-Ммм…-мучительно промычал молодой человек, что пару часов был пьяным, довольным и весёлым, а сейчас трезвый, недовольный и грустный.
-Федь, объясни пожалуйста. Что в моей грёбаной сковородке делают твои грёбаные носки.
-В смысле? – даже восстанавливаясь от отравления огненной водой, Федя понимал: если Иосиф Виссарионович (на самом деле Пётр Владиславович) начинает часто употреблять слово «грёбаный», то…
-Дела плохи.
-Да, дела плохи.
-А может это не мои носки. -попытался парировать Фёдор.
-Ты один спишь на кухне. -пронзил шпагой сердце Пётр Владиславович.
-Враньё. -из последних сил.
Да, враньё, со стороны Фёдора. Если вы не пьян, не слепы, и не обкурены, то можно заметить, что матрас на кухне всего один. А на нём сейчас сидит Федя.
-Мне хана.
-Да, тебе хана.
Пётр Владиславович ( в такие моменты его только так и кличут) бросил сковородку и стал искать скалку.
А вот Феде некуда деться. Единственное, что он может сделать, прикрыться одеялом, забиться в углу и ждать смерти.
-С добрым утром, Маша. -процедил Пётр Виссарионович (ну или так), который становился всё более раздражённым, ведь он не мог найти эту грёбаную скалку.
А образовавшаяся в пороге девушка всё никак не могла оклематься. Она пила столько, сколько её отец и в молодости не смог бы выпить. Поэтому рыжая девушка стояла, покачиваясь то влево, то вправо (как те зомби из фильма «Я легенда» …Или это были вампиры?). Маша даже футболку забыла одеть. Стояла в одном лифчике и зелёных шортах. А в руке у неё…
