Изменился и сам Глеб: теперь он был одет в белые легкие штаны и такую же рубашку. Но холодно не было, даже босые ноги не мерзли на снегу. Он озирался по сторонам, пытаясь сориентироваться или увидеть кого-то из команды. Но никого не было, он их даже не чувствовал. Контакт был разорван.

Щербаков закрыл глаза и потянулся в пустоту в попытке найти хоть кого-то. И тут ему на плечо легла рука. Прикосновение было лёгким и приятным. Перед ним стояла светловолосая незнакомка, в свободном белом платье, развевающемся на ветру. Он мог поклясться, что секунду назад рядом на десятки километров никого не было.

 Женщина была красива, не кричащей вычурной красотой, которая свойственна медийным дамам, а настоящей красотой самой природы. Сказать сколько ей лет Глеб не решился бы, есть такой тип женщин, которым может быть и чуть больше тридцати, а может оказаться гораздо больше. Волшебный образ дополняло лёгкое, едва уловимое свечение, исходящее от её кожи.

– Кто ты? – спросил он.

Женщина убрала руку и отступила назад. Её босые ноги не оставили следов на снегу, заставив Щербакова усомниться в реальности происходящего.

– Ты… Вы Бог, а я умер?

Незнакомка улыбнулась и заговорила:

– Для людей всё, что не вписывается в их рамки понимания жизни – чудо, а те, кто творят эти чудеса – Боги. Но нет, я не Бог. А ты, – она замялась, подбирая слова, – В каком-то смысле умер.

У неё был очень приятный голос, наверное, именно таким голосом древние сирены заманивали в свои ловушки несчастных моряков.