Нет головы, вот хороший механизм.

Бойня шла, а Смех стоял. Он всегда видел такое. Его ужаснула другое, то что человек, совершенно другой, может сотворить такое, что Грех обрадуется.  Смех это знал, он давно с ним и глаза всегда его выдают. Эти глаза того чего недолжно существовать в этом мире, того что живет против воли мира. Он знал их, ведь его гнилой, злой, ненавистный взгляд такой же. И радовался  за него, вед хоть что то может воспалить его так же как нашего нахала.

Грех вошел в избу, в четыре метро выстою, так то чуть не отбил себе головы она была старя, но очень красивая, видно богачей.

В эту минуту Пастырь расправлялся с хозяевами, мощным размашистым ударом он убил хозяйку дома, ту непомерно красивую даму, что лежал  на полу в ужасе и что то  бормотал. Он, с длинной бородой, которая словно в красном  соке, ждал своего приговора. Его судьба предрешена, второй рукой Пастырь поднял его и раздавал своей ладонью головы, она как раз помещалась в нее полностью.

После он увидел входящего Греха и обрадовался новой спасенной души, недолго радовался.

Удар ноги, удар руки. В этом месиве непонятно чья нога, чья рука. Понятно лишь одно- бей и рви. Бой на выносливость и знание своего тела. Удар ногой, кто то в стену впился,  удар рукой и загрызли зубы, рука валятся на земле. Уже много чего валяется. То рука, то нога, то глаз, что то из внутренностей, но бой продолжается, а воздуха все меньше, все быстрее бегут частице в это маленькой комнате. Кто то хочет выбежать. Он непохож на одного из тех воюющих титанов, но это он. Он бежит, пытаясь выйти к свету, ведь смерть это его спасение, но она должна принести радость и просветные, а не безызвестность и ложь. Он должен выжать, его останавливаю и рвут, рвут на части.  И то что звалось Грех стоит и смеется. Оно не имело рта, противогаз разорван и держится на честном слове, нет в нем и того что должно быть внутри,  он выходит и воздух влетает в него и все регенерируют. Очень быстро. Он входил безмерным монстром, а вышел Аполлоном. А Пастырь лежал у его ног, кучей мясо, перевязанного  проволокой.

Что то в тебе не так.

Этот вопрос довольно часто задают мне. Почему я согласился? Зачем не все это? Я не знаю. Просто когда то мне сказали делать так и я делаю, вопросов не было, а жизнь шла, очень медленно, но шла. Что за вопрос… да я забыл его. Но всегда когда  я видел их он сплывал вновь.

Пастырь лежит как червь перед там как его начнут кромсать. Руки и ноги не восстанавливаются, голова ели держится на тоненьком слои мясо. А тело столь могуче, тало дряхлым и исхудалым. Все мышцы его тела отказывали подчинятся и немного дрыгали от боли. Что с ним стало, нет, это не правильный вопрос. Что с ним будет – это интересно. Смех всегда хотел знать что будет с регенератором когда ему отцепят головой и ее уничтожать. Грех  говорит что голова отрегенерирует, а тело быстро разлягутся, так что его надо есть. Но вот что будет если отрезать спинной мозг ,а голову уничтожить, грех на такое  не соглашался, так что это будет интересно. Пастырь должен отдохнут, чтоб эффект был точен, даже кормить его будет полезно, навалом тут мясца, которое жалко, а Грех столько не съест. Он конечно монстер, но не настолько чтобы пол села сожрать. Ему и девятерых хватит для того чтобы прийти в свое состояние. А этот пусть пожрет, голову со спиной еще рано извлекать.

Еще почитать:

Потрясение номер 13

Дневники наёмника — 2 часть: удар из прошлого

Беглец — Глава 5: «Группа Змея».

Война