Нет. Я неправильно обозвал эту грязь! Это не история. Про неё нельзя так говорить! Как угодно можно сказать про это, но не история…
«Митчел Грин — газета «A Voice From Above»¹»

Обшарпанные невглядные стены, от которых обваливается старая шпаклёвка и сыпется крошка, давили на любого непривыкшего обывателя помещения, а большая пуленепробиваемая серая дверь с тремя замками создавало ещё большую настороженность. Только, словно маленькая надежда, в виде небольшого окошка, из которого исходили солнечные, пыльные лучи через железную решётку, создавали небольшое освещение. Единственный яркий огонёк в этом почти потухшем костре. Так же стоит сказать и о местном интерьере. Его можно было пересчитать на пальцах: металлический стол в цвете неблагородного металла, два соответствующие стула, красная «грустная» лампа на батарейках и ручка, прикреплённая к столу цепью — вот и все вещи этой комнаты. Уютным это местом может назвать разве что умалишённый. Конечно, оно лучше и не должно быть, ведь комната допроса — это не аттракцион в Диснее. Тут ломали многих преступников, начиная с озорных ребятишек, что кидались шариками с водой в людей и заканчивай главами преступного мира, что подпольно дёргали ниточками.

Напротив стола сидел, закинув ногу на ногу, молодой парень, что вот-вот будто пришёл с высшего учебного заведения после внеочередных пар факультета. Его тёмный наряд ярко выделялся в сравнение с атмосферой комнаты. Чёрную не заправленную рубашку, что с виду будто бы сшитая на заказ, дополняли такие же строгие брюки и ремень, что блистал от любого света, попадающего на него. Только лишь лицо, что сурово не по годам, не соответствовало наряду. Больше всего выделялись глаза цвета неба, ведь серьёзно воспринимать из-за них человека просто недостижимо. И именно они и создавали путаницу в голове, от которой хотелось закрыть очи и не смотреть. Никто не мог понять, чему из этого верить — глазам или морщинам, бровям или скулам. Очень странное сочетание молодости и серьёзности в одном портрете.