Марк разлепил веки и попытался сфокусироваться на окне, но пелена сна никак не могла упасть с его глаз и не давала ему четкой картинки, лишь яркий свет, который только сильнее усугублял положение.
Потерев глаза руками он наконец обрел четкую картинку и потянулся за часами, что лежали на комоде. Только после того, как замок на ремешке защелкнулся, Марк решил все-таки посмотреть сколько времени успело отмерить это утро. Каково же было его удивление, когда он понял, что спал всего четыре часа и проснулся так рано, но ложиться обратно спать было уже поздно, поэтому он натянул халат, залез босыми ногами в тапки и побрел на кухню, чтобы заварить себе горячего чая, ощущая себя холодным и промокшим под дождем, бездомным котом, что трясся от холода. Дело было в открытом окне, через которое, в его дом проникало холодное дыхание утренней росы и ветер, что за четыре часа его сна успел сменить направление и теперь нес с собой не тепло с южных сторон, а лишь холодное дыхание, надвигающегося октября.
Собираясь на работу Марку пришлось достать из закромов хоть какое-то подобие теплых вещей, ведь ветер грозил выдуть из него весь дух, если бы он пошел просто в хлопковой рубашке. Все, что он доставал из шкафа было либо слишком теплым для ранней осени, либо не подходило по принципу «учитель не может ходить в толстовке с принтом Рика и Морти». Было еще пару вариантов свитеров со скандинавскими узорами, но до Нового года было как до Китая и олени ну никак не могли вписаться в гамму все еще зеленых и не опавших листьев. Потом он достал кардиган в широкую полоску, который по цветовой палитре словно говорил: «Я есть сама осень». Решив, что он крайне удачно подходит под всю эту историю со сдержанностью и ранней осенью, он быстро отпарил его, накинул на себя и подхватив портфель подмышку побежал на работу, надеясь успеть на автобус, ведь времени до начала первого урока практически не осталось и пешие прогулки придется отложить до конца рабочего дня.
