Конец света для одной души Глава 31: Межконтинентальное ассорти интеграции (часть 2)

Глава 31: Межконтинентальное ассорти интеграции (часть 2)

Я ничего не ведаю о том, другом, непроницаемом для всех мире, могу только частично догадываться. Мои прежние предположения так и остались необоснованными, бездоказательными домыслами. Многочасовой брифинг мне не устраивают и подробное интервью никто давать не собирается.

Сама распознала, кто такие «габитусы», видела откуда они идут с регулярным постоянством и подразумеваю куда направляются. Мне открыли лишь индивидуальный портал, остальное осталось толстостенно, герметично и под грифом «совершенно секретно».

Объяснили, что буду совершенно одна. Согласна! Я давно одна и мне не нужен дружественный компаньон и крепкий, надежный напарник. Том затмевает их всех.

Сказали, что там, так же, как везде: кто-то, кого-то должен успеть съесть первым. Согласна! Уже поняла, что ждать помощи не от куда и не от кого. И решаюсь на безотчетную удаль. Каждый сам за себя. За свою единственную, драгоценную шкуру.

Предостерегли, что тот, кто погибает в другом, бордовом мире, умирает навсегда. И никакого воскрешения. Согласна! Я готова. Значит таков будет мой жребий. Посмотрим, окажусь ли я в любимчиках фортуны.

Если мне суждено покинуть земной, непрочный мир и заснуть вечным сном, в любом случае словлю именно ту, мою дату. Все, без исключения, словят свою последнюю уготованную секунду, которая заранее спроектирована, отформатирована и утверждена свыше. Отсрочить её нельзя и обмануть провидение ещё никому не удавалось.

Наши личные ангелы, кое ходят за нами по пятам, берегут и хранят нас исключительно до того самого, предначертанного дня расставания с жизнью и не важно, какого ты возраста: розовый, веселый пупс в люльке или дряхлый старик на каталке, в полном ты был здравии или на инвалидной коляске. Они благополучно подведут нас к, помеченному траурной лентой, числу в любой степени сохранности и передадут уже в другие руки. Основной задача выполнена. Вот он, твой срок, он истек, прими как должное и не ропщи. Топай дальше! На этом их миссия, работа с нами заканчивается. Завершаются и дальнейшие наши познания.

Не надо гадать как происходит ниспосланный ритуал, пытаясь приподнять чужую драпированную портьеру незнакомого окошка и открыть заоблачную фрамугу. Плохо кончиться.

Вовремя остановиться-залог здорового спанья без снотворного.

Стараюсь быть осторожной. Целостность хрупкого организма и неповрежденность уязвимого тела с ахиллесовыми происками и покушениями мне ещё дороги, однако нельзя заранее просчитать все риски.

Я никогда не хожу в наушниках, здесь всегда надо быть настороже. Только данное правило оказалось не главным. Меня садануло током, да так огрело и хлобыстнуло, что электроразряд, прошив через ушные мембраны даже глаза, вылетел вместе с децибелами стерео через зрачки и роговицу.
Сногсшибательные чувствования!

Частично оглохшая, с помутившимся зрением, едва удержалась на подогнувшихся ногах. Присев на корточки, короткое время лицезрела и свайпила перед собой, невидимый раньше, голубой воздух, так называемую газовую тонкую материю, одну из четырех известных стихий. В ней вёртко, суетливо колготились белые буравчики и винтики с шурупчиками всевозможных размеров, за которые я старалась ухватиться и пощупать их основу.

Привидится же такое.
Или…

Одного раза мне показалось мало. Решив что плеер, либо наушники не исправлены, заменила гарнитуру и намеривалась опробывать по новой, но вовремя опомнилась, после того, как стало покалывать козелок уха. Дубль-два был досрочно прекращен, третьего поползновения с тестированием не допустила и прослушивание музыки таким способом навсегда прекратилось. Временная тугоухость и другие неприятные ощущения прошли сами собой без лечения.
Повторюсь-тяжело быть асфальтом!

Раздобыла всё же себе компактный, короткоствольный, малогабаритный автомат. К нему несколько магазинов по тридцать патронов, да и весит немного, всего два килограмма с небольшим. Он почти всегда наготове. У меня есть хороший консультант, большой знаток в военно-армейской области.

Это Ляля.

Правда, делится информацией крайне неохотно, каждое слово приходиться с трудом из нее вытягивать, хотя чувствую, что оружие ее любимая тема. Женька чертовски подозрительна и насторожена. Она жутко озадачена моими вопросами и столь нездоровым интересом для обыкновенной, семейной женщины.

Предполагаю, что её волнует в высшей степени. Девица наверное думает, что я демократический нигилист или одиночный передовой экстремист, граничащий с ярым, одержимым повстанцем, готовящим отвязную заваруху. Ляля, как бдительный гражданин, вполне может донести на меня куда и кому следует и она будет по-своему права. Потом боевая спортсменка успокоилась, видя, что на революционную миссию я совсем не тяну и на помешанного, одолеваемого своей страстью, психа в юбчонке с маниакальным синдромом тоже не похожа. Очень надеюсь на ясность ее ума, прозорливость и отсутствие развинченного воображения с небылицами.

Я так и не врубилась: кто такие Павел с Семеном
Охотники за неизведанным?
Охранники ойкумены и наблюдатели мегамиров?
Или ассенизаторы, выполняющие дезинсекцию и дератизацию всего вредоносного?

Не разумею, что ими движет. Не спрашиваю, каким образом родственнички получили доступ и чем занимаются. Семен знать меня не хочет, общаться не желает ни под каким предлогом. Я, персона нон грата, вызываю у него сильное чувство неприязни, одиозность с повышенной ксенофобией. Его аттестацию, дресс-код и скрининг до сих пор не прошла.

Он категорически против моих передвижений.
Он против всего, что имеет ко мне отношение.
Он меня не переносит во всех смыслах этого слова.

Чего взбрендил то? Сама не понимаю, для чего я здесь. Кто бы толком объяснил.
И хрен с тобой!!! Игнорируй.

Со мной контактирует только младший, Павел. Именно его инструкции и рекомендации я выполняю. Сказал открытым текстом:
-Ты чуть слышно, на цыпочках ходишь, молча смотришь, захлопывая глаза когда этого требуется. Втихаря ликуешь и горюешь. С плотно закрытым ртом орешь от ужаса и боли. Бесшумно ешь, ещё тише спишь. Только так мы тебя не замечаем.

Это всё?
Да запросто и легко!

Мне не составит труда вести лайфстайл пианиссимо!

Вполне приемлемая договорённость. Не надо себя перекраивать и ущемлять. Я и раньше такая была, с таким же ежедневным, воздержанным и целомудренным распорядком.
Рейвы устраивать не собираюсь. Ну покуролесила как-то на Новый Год подшофе с буйными половецкими плясками. Дак это считанный раз.

Что станет в противном случае, при каком-нибудь неповиновении, не огласили. И не надо. Прикидываю по умолчанию, что не будет компромисса с мировой. Будет опала, отлучение, прерывание и перекрытие всех соединительных шлангов взаимодействия. Только это в идеале.
Может быть и по другому, не так радужно, например репрессия с высшей мерой наказания.

Уверена, что брюнет с фиалковыми глазами, с садистскими наклонностями и «гуманными» способами умерщвления был из их команды. Я не размыкаю уста, ничего не рассказываю им про предыдущую жизнь и про нынешнее своё местонахождение. Помалкиваю про мёртвых мужчину, женщину и других усопших, не вспоминаю и убийство с моим участием. Они тоже сохраняют молчание, хотя все прекрасно проинформированы. Они-те двое, которые присутствовали при невозмутимо-жестком столкновении.

Стараюсь быть невзрачной и микроскопически-мизерной, не задаю лишних вопросов, только по существу и только то, что касается лично меня. Давно усвоила, что наводящие, каверзные и провокационные вопросы, это дополнительные преграды и остро заточенный гарпун, с которого невозможно будет вовремя соскочить, зная точные и чёткие встречные ответы на все свои безрассудные запросы.

Я не котирую на инсайдера в малочисленной группе, хоть и состою в ней, не допущена к конфиденциальным сведениям и не стремлюсь их быстрее узнать.

Чужих людей больше не встречала: ни живых, ни мёртвых. Однажды в городе, во время бордовых ночей, меня привлекли птицы. Невиданные ранее, диковинные, длинноногие, с блестящим переливчатым перламутровым оперением. Огонь!

Две большие стаи, медленно кружили над одним из домов в зареве пурпурного неба, образуя конусы. Живые геометрические фигуры, преломляющие световые лучи, сплющивались, начиная с вершины, в спираль круга и затем разжимались снова, принимая обычную форму. Они были как пружины, словно меха неведомой установки для получения воздушной струи. Я остро чувствовала чередующие вдох и выдох.

Когда рассматривала в бинокль удивительные, общественные движения, разглядела на крыше старой девятиэтажки мужчину. Забралась на последний этаж соседнего здания.

Семен.

Он долго торчал под самым птичьим торнадо, почти на краю, смотрел вдаль, а затем поднял левую руку. Увидеть, куда и на что он смотрит и кому подает знак, мне не представилось возможным. Не думаю, что он следит за мной или оберегает. У них свои неведомые дела, свои загадочные интересы.

Том не реагирует, не волнуется.

Безошибочно и с очевидной точностью, дальние братья для короткохвостого не угроза, не враги, он их хорошо знает. Что их так тесно связывает-для меня еще одна необъяснимая вещь. Я дождалась, когда Семен спуститься и уедет. Зайти в дом не получилось. Это тот самый редут с заваренными дверьми пяти подъездов. Вход, конечно, есть.

Только где?
А если по дереву залезть на первый этаж?
Теперь карниз, отворить обветшалое с облупившейся краской окно, оно, кстати, не на шпингалете и упругий спрыг в комнату. Входная квартирная дверь не нараспашку, но на защелке. Задание для недотёпы. Я себя не славословлю и не хвалю, просто смекаю, что железо замуровали совсем не от меня.
От зверья?
Или ещё от кого?

Спокойно вышла на лестничную площадку, облазила всё сверху донизу. Все жилища заперты. Поднялась на последний этаж, чердак был закрыт навесным, простым замком. Тем не менее пришлось немало повозиться и поковыряться двумя скрепками чтобы его отпереть. Отмычки я давно утеряла, через несколько месяцев, как нашла. Когда и где их выронила или оставила, не припомню.
Раззява!

Залезла на крышу и подошла к тому месту, где стоял Семен. Птиц уже не было. Я огляделась. Передо мной простирался прекрасный город, весь в привычных багряно-синих сполохах, вдалеке виднелась голубая сопка. Что ж красиво, бесспорно, но нет ничего такого особенного, что привлекло бы моё внимание. Я устремила взгляд в ту же сторону и подняла руку, как он. Никаких сигналов в ответ, ни лучей, ни дополнительных отблесков, никаких смещений, никакой деятельности.
Семен левша, подняла левую.
Ничего. Всё зазря.

Замок закрывать пока не стала. Заночевали с Томом в холостяцкой, двухуровневой квартире Родиона, который вёл бурную ночную жизнь и чей несессер с пухлым кошельком, документами и ключами я нашла в будуаре подпольного казино стрип-клуба. Там же обнаружила залитый кофе и смятый договор дарения этой самой жилплощади на вдруг обогатившегося мистера Олега.
Олежек, а Вы ещё то авокадо!

Какие страсти-мордасти здесь пассеровались. Родя был вне себя. А не надо посещать игорный дом и прожигать свои вотчину с наследием. Надеюсь сделка сорвалась и вопрос так и остался нерешенным: бумажный уговор слишком уж заляпан несмываемыми напитками. Помогай Вам высшие силы, Родион, в решении денежной проблемы нашего мира.

Надеюсь, ты всё-же отыгрался, муфлон!
Не сдал позиции и удержал свою синичку счастья. Но скорее всего, тебя обчистили до портков, игра ведь шла не шуточная, с высокими ставками. Выкручивайся теперь. Как любит сказывать одна, мало знакомая мне мужская энергетическая сущность:
-А кому сейчас легко!

Как хорошо говорено. С чувством и с каким-то нехорошим подтекстом. Может подст-а-а-авой?

В общем, вы оба хороши. Крутиковская крутизна неуёмная.
Итак, джентльмены удачи, буржуины-коммерсанты и деляги, извиняйте!
Но теперь бесхозный, недурственный пентхаус с эрмитажным антиквариатом и майоликой, национализирован и сохранён не за вами. Сегодняшний мой фант, это попаразитировать на ваших пороках и слабоволии. Игручие игруны, ваши дебет с кредитом перетузили друг друга в пользу моей казны.

Когда проснулась, решила залезть на крышу ещё раз, наверху проделала то же самое. Безрезультатно. Было что-то там или не было, уже не узнаю.

Не обольщаюсь на свой счет, прекрасно понимая, что не особенная и не лучшая из лучших. Я обыкновенный человек без протеже, пляжная песчинка. Я не одарена никакими талантами, у меня нет никаких выдающихся способностей и никогда не было. В дальнейшем, от меня могли избавиться без хлопот. Уничтожить когда и где угодно, и всё выглядело бы естественным образом. По какой-то причине, братья этого не сделали.

Не верю, что мне, вот так легко открыли дверь в недоступный, скрытый для всех мир: welcome my friend!

Что-то произошло, у них поменялась раскадровка и данное решение не из-за освобождённой вакансии. Их цель для меня до сих пор не ясна. Мои протекция и преимущественное право со льготами мнимые, их могут отозвать. Я для них фрилансер, работающий без заключения контракта и которому в любое время могут отказать в деятельности и депортировать.

Представляют ли родственнички опасность, не могу сказать. Посмотрим, будет видно. Планы-вещь ненадежная и бессмысленная. Есть много желающих их пересмотреть и нарушить, покусившись на готовую уже проектировку и смету.

У меня нет «завтра». Оно плохо фигурирует в эскизах перспективы.
Нет и «сегодня». Это мотовство и транжирство.
У меня осталось только «здесь» и «сейчас».

Я втянута в водоворот фатальных событий. Непроизвольно или преднамеренно был нарушен привычный ход моей жизни, и к прежней «я» возврата нет.

Теперь меня никто и ничто не может удержать от дерзких походов. На сколько меня хватит, на сколько позволит здоровье. Буду маршировать в образовавшееся пространство, даже если останется только одна действительность-реальность мира «габитусов».

Это моя роковая зависимость. Я крепко подсела на разрушительную, неотвратимую переоценку.
Невозможно оторваться.

Мне нравится область слияния двух мирозданий, восхищает мир цвета бордо. Полюбились все краски и оттенки невероятных природных явлений. Я принадлежу степенному городу-тихоне с провалившейся кое-где брусчаткой и заросшему по пояс травой-муравой. Я его безраздельная, имманентная часть.

Ужасно нравится всё, что со мной происходит.

Город, мой преображённый город!
Теперь уже без цейтнота, без наскоков и набегов на магазины, заново знакомлюсь с тобой, изучаю обновлённую твою агломерацию, реформирую былую конституцию собственными новшествами и дополняю свою биографию.

На меня не давят тёмные, нежилые окна домов, нет фобии на полумрак и безмолвные тени, нет токсикоза и асфиксии на вишнёвый воздух и брусничный сумрак. Несмотря ни на что, несмотря на все произошедшие напасти и злоключения, мне здесь покойно. Дорожу своим бордовым безлюдным одиночеством, ценю его необитаемость, понимая, что это неправильно, противоестественно.

Я человек, который не соответствует общепринятым критериям. Все предопределено и запущен механизм, идет процесс распада моих устоев. Моя сердцевина и аура с червоточинами и коррозией. Я зачерствела, уже не склонна к эмпатии и альтруизму как раньше. Участливая чувствительность и отклик на сопереживание где-то заплутали и развеялись по дороге.

Себя то не жалую и давно не добра к себе, что говорить о других, совершенно чужих…

Не отношусь к мизантропам, но данную категорию человечества признаю, признаю их позицию. Все-таки благодетельных и благочестивых людей немного. Не стоит малодушничать, кто бы что не говорил, мыльно пенясь и пафосно не доказывал супротивное, только «светлячков-самаритян» действительно ничтожно мало, их надо еще поискать в пожухлой траве.

За приветливостью, сердечностью и уступчивостью вас ненавидят, поливая серной кислотой. С ласковой улыбкой и ясными глазами многократно лишают здоровья и жизни, скрупулёзно протаптывают многоходовки вашего подрыва и окончательного свержения. Выражая негодование и искреннее сочувствие легко чморят от имени незнакомого лица.

Высоконравственные, рыцарские слова и поступки-хорошо, замечательно. Но это всё клише, ристалище лжи с отполированным глянцем. Это показные маски искренности и чистоплотности, которые всегда припасены у каждого. Их демонстрируют аудитории при определенных обстоятельствах. Это не наша воля, это то, что от нас хотят видеть и это не мы.

А вот наши мысли…
Какие они?
Что заботливо скрывают от всех?

Истинные мысли-вот где самое интересное и откровенное, ведь их никто никогда не услышит, не узнает и они в полной безопасности. Здесь заложены наши правдивая суть и твоя, засекреченная, персональная калькуляция с прейскурантом цен на продажу оптом и в розницу всего мирского и духовного. Заложены наши древко с истинным развивающимся флагом и гимном единства с действительным самим собой. Здесь наш собственный герб с личной эмблемой и жизненным девизом, которому ты хочешь следовать, но не всегда можешь.
Вот за что нас будут порицать, потому что только здесь ты беспримесный и доподлинный.

Не скажу, что я стала социопатом, эгоцентричной, деструктивной личностью и мои идеология с кредо кардинально изменилась. Лозунг «живи так, как будто завтра умрешь» мне претит и на приставку «анти-анти» я ещё не подсела. Однако находящиеся сейчас в моей голове краткие, крамольные тезисы и деморализованные цитаты лучше не читать, мало кому они покажутся возвышенными, достойными и подобающими.

Безгрешные, шаг вперёд!
Надо же! Сколько резво шагнуло.
Серьезно? Ну, ну! Кого вы пытаетесь обмануть?
Не смешите. Беспорочных и справедливо порядочных среди вас нет.
Все назад.

Не осуждаю. Кто я такая, чтобы хулить, обличать и бесчестить то, чего не дано изначально понять-поступки других. Отвечаю только за себя и терпимо отстаиваю лишь свои трения, которые предназначены исключительно для меня и других не касаются.

Я не отношусь к разряду незапятнанных, потому как тоже не из этой высшей касты. Мне не больно осознавать данный факт. Так сложился пазл моего настоящего. Пестрая смесь различных по материалу элементов мозаики собрала и составила узор грядущего. Это панно-гротеск, коллаж с непростым орнаментом. В нём преобладают маренго и густой смоляной тона с очень редкими искорками прозрачных минералов и слоистых пластинок слюды. Он совсем без белых прожилок. Так я вижу свое будущее.

В моей пиктограмме больше не отражаются улыбающиеся смайлики и сердечки. Там появились неузнаваемые черты и облик чужого объекта, стоящего на кромке тверди и указывающий в чрево пустоты.

Вовремя остановиться не выйдет. Исключено. Плавно качусь под уклон вниз, придержать меня больше некому. И за руку помощи уже хвататься не буду, закрыв глаза откажусь от неё сама.
Поздно. Всё слишком поздно.
Конец света для одной души. Моей души.