Пески времени Глава 1. Пески, хранящие тайны. Часть 2

Солнце заглядывало в палатку сквозь узкую щель между полотнами брезента, медленно скользило лучом по щеке студента. Райнер открыл глаза, зажмурился от яркого света и потянулся.

– Доброе утро, Александр? Как спалось?

Парень вздрогнул и повернул голову в сторону голоса. На другом конце просторного брезентового «дома» на складной кровати сидел мужчина, лет пятидесяти на вид, и что-то записывал в толстый блокнот. Одет он был нетипично для европейца-археолога: длинная серая рубаха поверх свободных холщовых штанов бежевого цвета, затасканный арабский халат, бывший когда-то белым, и широкий льняной шарф на шее, под которым тускло поблескивали нанизанные на шнур бронзовые амулеты. Русые с проседью волосы собраны в короткий хвост на затылке. Щеки покрывала недельная полуседая щетина. Так на раскопках мог выглядеть только один человек – профессор Тадеуш Зигмунд Вальдерман.

– Доброе утро, профессор… – сдерживаясь, чтобы не зевнуть, поздоровался молодой человек. – Кажется, я уснул вчера в машине.

Мужчина улыбнулся в ответ. Алекс выбрался из спального мешка. С заспанными глазами и длинными растрепавшимися волосами он напоминал маленького лохматого котенка.

– Так, Александр, иди, приводи себя в порядок, потом завтрак и за работу. На раскопе нас давно ждут. Сейчас там во всю командует Ахмат. Мы начинаем через час после восхода солнца и до десяти утра, а потом с трех часов дня и до темноты.

– Я все понял, – Райнер достал из сумки вещи. – А можно меня называть «Лекса» или «Нефертити»? Так привычнее.

– Как скажешь, – Вальдерман удивленно пожал плечами.

– Спасибо.

– А ты знаешь, что знаменитый бюст в музее – подделка Борхарда? – с грустью произнес археолог.

– К сожалению, да… Только об этом вслух говорить не разрешают – символ музея, города и даже страны, – вздохнул парень и вышел из палатки.

– Умывальник направо! – крикнул ученый ему вслед.

Алекс умылся, сбрил редкую юношескую щетину, расчесал волосы и распустил их по плечам.

– Пошли завтракать! – позвал его профессор.

Они сидели вдвоем за деревянным столом под парусиновым тентом и перекусывали привычным для археологов завтраком из сладкого чая и лепешек.

– А ты мне нравишься… – сказал Тадеуш, слегка ошарашив юношу таким признанием, и добавил, – не капризничаешь. Значит, сработаемся.

Лекса смущенно улыбнулся. В первый же день услышать комплимент от человека, слывшего достаточно жестким и упрямым, было очень удивительно.

– Расскажи о себе… – попросил мужчина.

– Меня зовут Алекс, полное имя – Александр Фридрих фон Райнер. Мне девятнадцать. Учусь…

– Так не пойдет. Я не работодатель, которому нужны анкетные данные. Я всего лишь хочу узнать тебя, как человека.

– Ну… – замялся Лекса. – Не знаю, что сказать…

– Хорошо. Мама, папа… Расскажи о них, – ученый еще раз решил удостовериться в том, что перед ним сын его старого друга.

– Мама умерла, когда я был маленьким, – юноша откусил кусок лепешки и, прожевав, продолжил. – Папа – директор Исторического музея в Берлине – Фридрих фон Райнер.

– Я его знаю. Учились в одном университете, только на разных факультетах и курсах, дружили. Да и тебя помню. Ты был тогда маленьким любознательным сорванцом, который не вылезал из музейных залов, – рассмеялся Тадеуш.

– Правда, Вы помните меня? – воскликнул юноша.

– Конечно. Какими языками ты владеешь?

– Древнеегипетским, свободно английским и арабским, а также немного французским, в школе учил, чуть-чуть древнегреческим, могу немного читать шумерскую клинопись.

– О-о! – удивился археолог. – Тебе здесь цены нет! Значит, с рабочими сможешь свободно общаться? Это хорошо, – он задумался, подвергнув сомнению свое первоначальное решение выдворить мальчишку с раскопок как можно быстрее, и после длительной паузы добавил, – завтрак окончен, пора на раскоп. Только переоденься сначала.

Через несколько минут перед профессором стоял парень в потертых черных джинсах, черной майке и вчерашней бейсболке. На шее красовался амулет Джед-Анх, а руки украшали многочисленные браслеты из металла и полудрагоценных камней. Райнер всегда так одевался для работы в хранилище и не видел проблем выглядеть здесь точно так же.

– Ты собрался на дискотеку или на раскопки?! – укорил его мужчина. – Побрякушки оставь в палатке!

Юноша послушно избавился от украшений, убрал их в рюкзак и вернулся обратно.

– До раскопа в таком виде ты не дойдешь: сгоришь или получишь солнечный удар, – продолжил профессор, снял халат, закутал в него парня, поверх бейсболки аккуратно обернул его голову шарфом и закрыл свободным концом половину лица. – Так-то лучше. Как привыкнешь к жаре, будешь спокойно ходить в своих джинсиках и футболочке.

– А Вы, профессор?

– А мне не привыкать. Шесть лет отсюда не вылезаю.

Они шли к месту раскопок по иссушенной солнцем земле. Через несколько минут Лекса понял, почему его так одел Вальдерман. Несмотря на то, что был всего десятый час утра, солнце палило нещадно, проникая горячими лучами сквозь плотную ткань халата. Порывы ветра наполняли воздух пылью, от чего с непривычки становилось тяжело дышать и слезились глаза.

Прошло полчаса, показавшиеся Александру целой вечностью, прежде чем они дошли до раскопа, находящегося у подножья горы. Тадеуш отвел юношу под навес и налил воды. Парень жадно приник к стакану.

– Еще можно? – попросил он.

– Нет. В пустыне залпом пить воду литрами нельзя. Надо часто и понемногу. Привыкнешь. А теперь пойдем, я познакомлю тебя с рабочими. Сними шарф и кепку, так нужно сейчас.

Они подошли к краю раскопа.

– Добрый день! – на арабском поприветствовал людей профессор.

– Добрый день! – почти единогласно отозвались рабочие. – Это мой новый ассистент и секретарь…

– Профессор, это женщина? Ей тут не место. Беду навлечет! – послышались недовольные голоса.

– Во-первых, – серьезно и громко сказал Вальдерман, – где вы тут женщину увидели? – потом грозно посмотрел на молодого человека: – Александр, я же попросил тебя! – и снова обратился к рабочим: – Во-вторых… Во-вторых, вы должны будете слушать его, ибо он мой новый секретарь!

Рабочие молча разошлись по своим местам.

– Не расстраивайся, что они так приняли тебя, – сказал подошедший к парню староста и положил руку на его плечо. – Сам виноват. Внимательно слушай и делай, что говорит профессор. Здесь другой мир. Шаг влево, шаг вправо, и поминай как звали. Правоту не доказывай, драк не затевай. Проблемы – говори мне. Хочешь покрасоваться – потерпи до дома. И не обижайся, в профессорском шарфе на бейсболку и халате ты больше был похож на девчонку.

Алекс покраснел почти до кончиков ушей.

– Вы знаете…

– Ахмат.

– Вы знаете, Ахмат, мне даже в университете дали прозвище «Нефертити».

– А ты, и правда, чем-то похож на нее, – сказал пожилой араб. – Видел фото в журнале, Тадеуш показывал.

– Профессор! Ахмат! – закричал бегущий с другого конца раскопа рабочий. – Вас зовут на шестой квадрат.

– Идем, Лекса. Там что-то нашли, – Вальдерман взял парня за руку и повел по узкой дорожке, окруженной глубокими прямоугольными ямами.

– Что у вас тут? – прищурившись, спросил староста.

– Несколько мумий, – донеслось со дна.

Профессор надел латексные перчатки, взял широкую кисть. Он никогда не пренебрегал мерами предосторожности, поэтому даже рабочие были снабжены хирургическими масками и перчатками, которые обязаны были всегда иметь при себе. Отточенными быстрыми движениями Тадеуш убрал с пелен одной из мумий песок.

– Ну, что скажешь, мой секретарь?

– Позднее царство… – задумчиво произнес юноша. – Третий-второй век до нашей эры. Посмотрите на плетение, – и почти коснулся ткани.

– Руки! – испуганно воскликнул Вальдерман. – Никогда не трогай их голыми руками! Надень! – он достал из кармана запасную пару и бросил их Райнеру. – А теперь продолжай дальше.

– Это так называемое «золотое плетение», – Александр показал на перекрещивающиеся особым образом полосы ткани. – Она была из зажиточной семьи.

– Почему она?

– Видите крышку гроба? – «Нефертити» показал на едва выступающий кусок доски в нескольких метрах от мумии. – Дайте кисть.

Парень махнул пару раз малярным инструментом около ноги профессора, открывая его взору рассыпавшиеся бусины дорогого ожерелья.

– И что ты об этом думаешь? – изумленно спросил Тадеуш.

– Могилу хотели разграбить, но грабителям помешали. Это не родственники. Скорее всего, охрана кладбища. Они сбросили все в яму и засыпали песком. Поэтому тут такой беспорядок.

– А почему она-то?

– Это бусины от женского украшения. Мужчины носили совсем другие…

«Умничка, мальчик! Наблюдательный! – восхищенно подумал Вальдерман. – Пожалуй, оставлю его на неделю, а потом – билет на самолет».

– Что Вы будете делать дальше, профессор?

– Ничего. Закопаем. Это не то, что я ищу.

– А что Вы хотите найти?

– Гробницу, и даже не знаю чью… В одном папирусе Нового царства говорится о ведении строительных работ в этом районе для царя, имя которого узнать не удалось. Конечно, гробница – это всего лишь мое предположение. Здесь может быть все, что угодно. Никогда бы не подумал, что эту часть высохшего русла облюбуют местные жители во времена Птолемеев под кладбище. А что, если на тысячу лет раньше здесь решил навсегда остаться какой-нибудь не упомянутый в летописях правитель или один из его младших сыновей? Вот найду место, где была деревня рабочих, тогда с уверенностью смогу сказать о масштабах строительства и даже назвать имя заказчика.

– Вы все шесть лет тут?

– Да, шесть. Идем, Александр, я расскажу обо всех твоих обязанностях как моего секретаря.

В одиннадцатом часу рабочие ушли отдыхать. Тадеуш, Ахмат и Лекса остались на раскопе перебирать и описывать найденные предметы.

– Ну и как тебе такая работа, «Нефертити»? Не тяжело? – поинтересовался староста у парня, увлекшегося зарисовкой особо ценных находок.

– Совсем нет. Мне нравится, – улыбнулся молодой человек. – И очень интересно.

После обеда у подножия горы засуетились рабочие. Пустынная местность стала походить на небольшой муравейник. Молодежь бегала с тележками и корзинами по узким бортам квадратов, вынося землю, мужчины постарше осторожно снимали лопатами и скребками слой за слоем в поисках находок.

Солнце уже клонилось к закату, когда профессор дал отбой. Рабочие небольшими группами возвращались в лагерь, куда еще днем привезли новую цистерну с водой. Уставшие люди смывали с себя грязь из пыли и пота. После общей молитвы они расселись у костров, ели, рассказывали истории и пели песни.

Александр зачарованно смотрел на все это. Огонь, палатки, багровый закат, мелодичный арабский язык, наполнявший остывающий воздух – все это казалось сказкой, желанной восточной сказкой, ставшей реальностью.

– Эй, «Нефертити»! Иди к нам! – позвал Ахмат к одному из костров.

Парень подошел, сел около огня, одарив всех широкой улыбкой.

– Расскажи нам что-нибудь, – попросил староста.

– Я не знаю, что…

– У тебя хоть девушка есть? – спросил молодой араб, чуть постарше Алекса.

– Нет.

– Почему?

– Они на меня внимания не обращают. Есть парни накачаннее и круче.

– А друзья?

– Их тоже нет. Со мной не интересно: развлекаться, как они, не умею, а как я провожу свободное время – им скучно. Зато в моем распоряжении целый музей, которым руководит отец, и могу там быть сколько захочу: просто бродить по залам или помогать научным сотрудникам.

– Вай-вай… Такой красивый парень и без девушки! Вай-вай! – запричитал мужчина средних лет. – Вот закончим работу, невесту тебе такую сыщем, какой белый свет не видывал! И такую свадьбу устроим, какую тут не видели со времен фараонов.

– Спасибо! – смутился Райнер. – Это так мило…

– То-то… Ты на профессора не смотри – он убежденный холостяк. Для него археология – и любовница, и жена.

– А почему он один?

– Характер тяжелый. Ты сам видел. Вот и ищет любовь всей своей жизни. Вроде и нашел, да не срослось. Так и возит с собой подарок для возлюбленной – изумительные серьги и браслет, точные копии тех, что были у какой-то царицы. Только снова встретить ту женщину не может, пути расходятся. Мы с ним с самого начала, как тут копать начали, работаем. И вот тебе еще совет – не спрашивай его ни о чем. Не любит он этого.

– Хорошо, спасибо… Можно я пойду спать?

– Иди, «красавица», завтра вставать с рассветом.

Поднявшись, Лекса поклонился всем сидевшим и ушел в палатку.

Внутри походного «дома» за столом в окружении бумаг сидел профессор, пересматривал журнальные записи, сделанные Райнером.

– Спокойной ночи, мой новый секретарь. Лампа будет гореть всю ночь. Так надо…

– Спокойной ночи, профессор, – юноша переоделся, залез в спальный мешок и отвернулся от света.

Закончив просмотр, Тадеуш закрыл последний журнал, только губами прошептал один из псалмов Давида, поцеловал крест, висевший на шее в окружении амулетов, и поудобнее устроился в своем теплом мешке. Он мысленно взывал к Богу о том, чтобы эта незримая тварь не изменила график своих визитов в лагерь и ничего не узнала о новом секретаре.