—Извини, дорогая, я размечтался о пении птиц на холме L’aube. Ты самая понятливая женщина в Америке. Мне стыдно. Я просидел целый день дома и ничего не шевельнул на кухне, а ты после работы пришла, сделала ужин и  таким мягким способом напомнила, что у меня есть ты. В знак извинений я напишу тебе стихотворение, прямо сейчас, пока меня гложет стыд:

.

 От аромата хризантемы

 В пиале на моём столе

 Напоминание без темы

 Мой мир принадлежит тебе.

 Тиха, не высказанная ласка.

 И взгляд нежнейший на Земле.

 Быть может это сон иль сказка.

 На кухне ужин стынет на столе.

-Ты мой Омар Хайям, так красиво  льстишь, но я тебя насквозь вижу. Ещё не окончив эти строки, уже сочиняешь окончание предложения, на котором я прервала твой рассказ. У тебя  четырехъядерный процессор в голове, как в твоем планшете. Не отрывайся, я принесу ужин сюда и мы будем кушать тут. Ты стучать по клавишам, а я писать статью в газету.

  Писать статью в газету означает то, что она будет сидеть рядом и смотреть на моё лицо, обросшее за два дня ржавого цвета щетиной. Подложит под левую щёку ладонь, правой рукой обхватит снаружи локоток  левой  и будет почти незаметно раскачиваться в ритм моего дыхания. Это называется «мозговая атака». Она без задержки уберет со стола опустевшую тарелку, пойдёт помоет посуду. Потом принесёт матрасик, ляжет на пол и будет на своём нетбуке сочинять материал о тенденциях в торговле ценными бумагами. Обычно оба мы заканчиваем одновременно свои труды и в комнате возникает тишина. Это не простая тишина, это тишина осознавшего ситуацию  разума, чтобы лифт после закрытия двери не летел вверх, а падал. Он давно уже должен был достичь нижнего этажа, но твоя мысль падала быстрее лифта и осталось ещё одно мгновение свободного падения. В это мгновение я успевал произнести последние слова «I love you Jаnе».