Девушка стояла напротив окна, закрытого желанными тёмными шторами, и пыталась справиться с собственным недомоганием. Яркое солнце с самого её пробуждения атаковало желанием прогуляться в такую прекрасную погоду. Чувствовалась прекрасная атмосфера, казалось, что даже кожа совершенно в порядке. В памяти держалось, что действие лекарства не может пройти так быстро, видимо она ошиблась с цифрами. Одежду хотелось немедленно сорвать, и начать дышать свободно, освободить лёгкие от давления. Было невозможно двигаться.
Девушка бегущим взглядом принялась отыскивать парня, что прямо сейчас должен спасти ей жизнь. Она откинула свои рыжие, как у истинной, по мнению инквизиции, волосы назад и, схватившись за голову из-за головокружения покачнулась. Падая на ступени лестницы, которая закручивалась вверх ко второму этажу. Мягкий ворс ковра был придавлен её весом. Она тихо, подушечками бледных пальцев, круговыми движениями, надавливала на виски, дабы уменьшить подступающую боль, прикрывая веками свои глаза.
— Габриэл, мать твою! Где ты?! — она стала звать его жалобным голосом и старалась сильно не кричать, чтобы не вызвать боль сильнее в десять раз.
— Гейб! — тошнота подскакивала к горлу лишь на секунду, но и этого было достаточно, дабы перестать вскрикивать. Ещё несколько минут, и она начнёт кататься по полу в агонии, пронзающей ее тело тысячами игл.
Через секунду, или точнее сказать минуту, послышался шорох и такой же рыжеволосый парень, сгибаясь в теле пополам, смотрел на девушку, ехидно ухмыляясь. Он скрывал превосходство, и будто говоря взглядом «я же говорил». Он и в самом деле ей сегодня утром напоминал, чтобы она не забыла про сыворотку, как никак минутное дело всё же. Парень любил издеваться над ней, но не тогда, когда она умирает от ужасной боли, однако сейчас это отдельный случай…
— Что? Я же говорил, — хлопал глазами Габриэл, делая вид, что не понимает, что сейчас происходит.
— Гейб, клянусь Богом, если ты сейчас не принесешь мне это, то ты никогда не найдешь ЕЁ! — сквозь зубы шипела девушка, хватая парня грубо за рукав и светя глазами от гнева, что налились ярким голубым светом и выражали искреннюю злость, перемешанную с невыносимой болью.
Парень на это лишь коротко хмыкнул, помогая ей подняться. Он поддерживал ее за локти, а после поднял на руки, неся в комнату. Габриэл аккуратно уложил девушку на кровать, умом понимая, что потеря её сознания совсем близко, если сейчас же не появится шприц с источником жизни их мира.
Её дыхание устрашающе замедлилось, как у человека, который лежит в коме не один год. Габриэл в мгновение ока расстегнул на запястьях пуговицы и подвернул рубашку, вкалывая дозу во внутренний сгиб локтя. Медленно нажимая на упор штока, он вводил жидкость слегка жёлтого цвета, бегая взглядом по её лицу, следя за каждым движением мускул на бледной физиономии. Он осторожно, не торопясь вынул кончик иглы, радуясь, что как у человека у неё нет этой сладкой крови, которая даёт им жизнь. Он хмыкнул смотря на её трепещущие ресницы, улавливая острым слухом все её вздохи и самый неожиданный громкий вздох оповестивший, что, обладательница рыжих волос, наконец пришла в себя. Ему хотелось злорадно захихикать.
— Ида? — произнёс он, хмыкая и откидываясь на мягкое пружинистое кресло, поставив локти на подлокотники. Он давно подметил, что мебель в её комнате гораздо удобнее, чем у него.
— Что тебе нужно, кусок ты дерьма, — она еле разлепила глаза, чтобы понять, присутствует ли то головокружение всё ещё или нет. Её тело сейчас будто находится на волнах Тихого океана. Она считала декоративные звездочки на потолке, но они словно навалились в одну кучу и не желали разделяться.
— Ну, как погодка? — он усмехнулся, задавая саркастичный вопрос, и думал, что сейчас она скажет.
— Я тебе сейчас горло отгрызу, — грозно проговорила, стараясь вложить в свой стальной голос всю злость, которая в данный момент клокотала в её душе.
— Ах, да, забыл, — он почесал затылок, будто действительно забыл. — У меня для тебя две новости: одна хорошая другая плохая.
«Хотя с какой стороны посмотреть»
Габриэл вообще не разделял бы эти новости на две категории, потому что для него они ужасны. Как это вообще могло произойти.
— Говори, — Ида положила руки себе на грудь, переплетая пальцы и делая вид, будто готовится к смерти.
— Первая – ты смогла. Твоя магия подействовала… спустя двести двадцать пять лет, но всё же… — насмешливо бормотал Габриэл.
Да уж, бедная душа Камиллы, которая была где-то наверху. Если Гейб не ошибается, то должна попасть в рай, потому что эта девушка была до такой степени доброй, что однажды даже пожалела убийцу, который буйствовал в соседнем городе, когда его поймали. Как-то она заикнулась о монастыре… Было очень весело наблюдать, как Габриэл отговаривал её от этого, по его мнению, ужасного поступка. Серьёзно, он бы не пережил, если бы она отреклась от всего людского.
— Правда?! — вскрикнула она неожиданно, перебив парня и поднявшись в вертикальное положение, но тут же со стоном опустилась обратно, когда боль опять ударила в виски. — Я так рада. Нет, я ужасно рада!
— Дай договорить! — раздраженно воскликнул Габриэл. — Но это парень, — злостно выдохнул парень, распаляясь еще больше.
Он не готов был к такому раскладу событий. Габриэл предполагал, что где-то гуляет его любовь, он чувствовал, что она есть. Но глубоко ошибался, называя женского рода по имени Камилла. Нет, он знал, что возможно будет другое имя, но не так же радикально. Он ждал почти три сотни лет, чтобы, наконец, почувствовать ее запах, увидеть её привычный цвет глаз, смотря на старый портрет, он до сих пор помнил сладкий аромат её духов, которыми она пользовалась ежедневно. Но он корил себя, что не смог сделать её бессмертной. Гадкие правила гадких людей. Она умирала, а он не мог дать ей своей крови, чтобы избавить от мучений той эпохи, когда медицина была недостаточно развита, чтобы вылечить её от чумы. Он просто смотрел, как она погибает и ничего не сделал. Могила, которую он посещает каждый год по стойке смирно, уже просела со временем, и от неё ничего не осталось. Разве, что память, что здесь был похоронен любимый человек. Банальная история. Это так режет сердце. Он сжал руками подлокотник кресла от злости и услышал хруст сломавшейся мебели, а затем злобное ругательство:
— Ломай свою часть дома! Но никак не мою, — зашипела, как дикая кошка Ида. Она собиралась встать, наплевав на стучащую боль в голове.
— Твоя магия ужасна! Да чтоб я ещё раз обращался к тебе за помощью! — он поднялся с кресла, гневно откидывая его подальше одной рукой. Страстно хотелось что-то сломать, выместить на чём-то свой гнев.
— Уйди из моей комнаты, — перед его носом, через секунду, стояла Ида. — Остынешь, потом поговорим, — она прожигала его взглядом и метала молнии, чтобы подействовать на духовном уровне и пресечь дальнейшие действия.
— Тебе повезло, что ты женщина! — процедив сквозь зубы и развернувшись к ней спиной, прошёл к двери, открыл и громко хлопнул, с удовольствием услышав мгновенное рычание сестры.
Он был в совершённом смятении, когда спускался вниз по лестнице, следуя по направлению к столовой, где хранился месячный запас их жидкой пищи. Габриэл достал стакан из шкафа, который был слегка матовым и, кажется, стеклянным. Потому что Габриэл помнит, как Ида не сдержала собственной силы и слишком сильно захлопнула дверцу, и как она затрещала, а после посыпались осколки в разные стороны по столу, оказавшись даже на деревянном полу. После этого они умудрились спорить сутки насчет того, кто же её разозлил, а потом ещё половину дня, кто будет вызывать мастера и платить за услуги починки.
Достав из холодильника идеально упакованную в герметичную упаковку бордовую жидкость, он перелил её в чашу. Её мерзкий запах, вызывающий только приступ безудержной и еле сдерживаемой тошноты, заставил тут же поморщиться Габриэла. Немного капель проливается на поверхность стола цвета слоновой кости. Чертыхаясь про себя, парень берёт мягкую тряпку и чисто начисто вытирает, помня слова матери о беспорядке. Мерзкий холодок от мурашек моментально пробежал по его телу об упоминании, о любимой матери. Сколько ей ещё спать? Мысленно посчитав про себя он пришёл к выводу, что чуть меньше века. И очи этой мерзкой, по его мнению, женщины откроются.
— Какая гадость, — сетовал на свой ужасный напиток Габриэл, пригубив немного из пластмассовой трубочки, но активно присасываясь позже, понимая, что ничего другого ему нельзя. Он развернулся лицом к столовой, где были расположены кухонная мебель и прочая утварь, пылящаяся уже долгое время, потому что они их почти не использовали за исключением хранения особо важных для жизни продуктов.
Внезапно шелестящий голос парня возник в его голове. И он поверить не мог, что Камилла теперь в образе парня. Он ждал её в женском обличье. Ему было абсолютно плевать, сколько ей будет лет, красивая или же уродливая она будет. Ему нужна была она. Но теперь вместо неё парень с тёмными волосами, который даже не знает его. Габриэл в гневе сжал стакан и кинул его в стену, где он с характерным звуком разбился и разлетелся на мелкие кусочки стекла, размазывая по стене остатки алой крови. Дежавю.
Сквозь окна ярко светило надоедливое солнце, делая настроение парня и без того ужасным. Белый свет столовой сейчас раздражал, а не дарил чувство удовлетворения, как тогда при покупке. Хотелось резко схватить и поколотить всё, что попадает на его взгляд неправильно, а это было абсолютно всё. Начиная от отсутствия штор, без которых плохо живётся, заканчивая столешницей. На неё он и опирался, сжимая пальцами края. Ещё чуть-чуть и дерево хрустнет под его напором, но внезапный зов остановил его.
Когда он пропустил это. Зачем?! Почему он такой мягкотелый, раз позволил ей тогда принять решение за них двоих. А сейчас остаётся только истерично выдирать волосы и чуть ли не ломать пальцы от гнева на себя. Плевать на Иду. Она всего лишь посредник в этом сюжете, если бы он…
Можете написать вам нравится или нет? Мне интересно ваше мнение
ʕ •́؈•̀)
Еще почитать:
Между светом и тьмой — Глава 6.
Жажда
It's my life: Memory - Past — It’s my life: Memory — Past — Ознакомительный фрагмент (День 1)
Просвящение самой меня 2 глава — Живи в моменте Василек
«
»
