Последняя осень любви шумела, в прозрачной родимой глуши, и семиструнная гитара пела, проникая вглубь, цыганской души. Как жаль, видимо им не судьба, быть вместе, и под дивный напев цыганской песни она простилась с любовью навсегда, и бело — кучевые облака, словно ему кричали в след:

«Только милый меня не забудь, и тускло приветливая луна, отпустила цыгана в млечный путь, где догорел зари печальный свет. За извилистой мостовой, на своей кибитке кочевой, ускакал цыган молодой, и оставил рану в душе глубокой. Любовь растворилась в потускневших небесах, она в сердце цыганки навеки поселилась, отпечатком боли застыла на глазах».

ЭПИЛОГ.

Горько плакала рябина, под осенним проливным окном, и жёлтая листва жасмина, в вальсе осени кружила, под октябрьским зонтом, и нежно таинственная луна, сквозь седые облака, в бледной речке ворожила. Вдали темнело. Переливы струились по лунному свету. В лесу пробудился соловья напев. Барон остановил старинную карету, и громко прокричал, сквозь пламенный гнев: «Пусть память былого Вам сердце остудит, тело осквернит цыганская плеть, и лучшим спасение для Вас будет — она, долгая, стыдливая смерть»!