На удивление, он (или она), оказался довольно легким.
Мы подняли с Саней закутанное в какие-то грязные вязанные одеяла тельце.
И в этот момент гидроцефал заплакал. Видимо, этому человеку было очень неудобно, что неизвестным приходится видеть его таким.
Либо же, он ощутил беспомощность, сходную с сумасшествием. Либо еще что-то..
Но дело в том, что затем, он устремил свой взгляд прямиком на нас.
И во взгляде ощущалась ненависть к нашему сочувствию.
Он захрипел, пытаясь выплюнуть из себя ошметки словосочетаний.
И повторял что-то вроде: ЭЭнее, вфгнеее, кулусэээ, куууээ, ээээ, кукулуууушшээ
Омерзительно!
Перед глазами моими возник образ горбатой больной сестры из фильма «Кладбище домашних животных» по Кингу.
Когда она встает с постели и бежит на зрителя под наплывающей камерой.

  Этого вынести я уже не смог.
Уронив тельце гидроцефала на кровать, я выбежал из избы.
Я пытался бежать что есть мочи. Колыхание листвы за дверным проемом манили меня как спасение.
А сзади слышалось: куэээ, клусээээ, кукулус, эээ..

  Споткнувшись о порожек, и «ёбнувшись» через голову, я увидел гнёзда в кронах.
И это были не простые гнёзда, да и не гнёзда вообще.
Это были гнездилища, обитилища.. Они, они, начали изгибаться и закручиваться — и..
Я проснулся.

  Вокруг не было ни моего друга, ни старухи, ни гидроцефала.
Это всё оказалось сном.

  Но, дело то вот тут в чем: этот сон мне снится с тех пор постоянно.