Глава четвертая

От ярких, ослепительных лучей заходящего летнего солнца зарябило в глазах, пришлось сощуриться, по всему телу прокатилась волна уюта, в воздухе витали запахи разных культурных растений, цветов, где-то неподалёку журчал ручей. Посреди необъятного поля стоял мальчик пяти-шести лет, его детская душа не знала разочарований и обид, потерь и негодований. Атмосфера была такая успокаивающая и нежная, что не хотелось никуда идти. Мальчишка шёл среди сухих колосьев, достающих ему максимум до пояса, подставляя раскрытые ладони встречным травам. Умиротворение, которого так не хватает всем городским жителям, накрывало с головой, опьяняло, завлекало в свой тихий омут.

Вдруг впереди появился силуэт женщины. Дама была одета в спортивную обтягивающую одежду, какую носят всякие современные фитнес-леди, её образ совсем не походил на тот, который представлял себе парень, раздумывая о деревенских крестьянках.

— Беги! — Зло закричала женщина, выудив прямо из воздуха стальной меч, как в боевиках, и перестроилась в боевую позу, выставив перед собой орудие.
— Чего? — Недоуменно вопросил я, отступая назад: мало ли чего удумала эта особа.

Все знакомые мужики всегда говорили: «Сильная женщина видит перед собой сложную задачу и подмигивает ей», не хочется, чтобы устранение меня — было «сложной задачей» для этой жрицы Смерти, поэтому я решил, что нужно увеличить расстояние между нами, как минимум, втрое в целях собственной безопасности. Сделав пару шагов, вдруг дошло, что эта фехтовальщица смотрит как бы сквозь меня. Обернувшись, пришёл в ужас от того, что линия горизонта была чёрной, то есть там был кто-то, причём в весьма огромных количествах. И этот кто-то очень надеется на скорейшую встречу с нами.

— Я же тебе сказала бежать, — неожиданно близко произнесла женщина. От её внезапного появления шарахнулся в сторону, но обувь увязла в неизвестно откуда взявшейся грязи. Я не удержался на ногах и шлепнулся на пятую точку. Штаны в одно мгновение оказались насквозь мокрые, липкие и мерзкие.

— М-да, увидел бы меня сейчас мой преподаватель по пластике, пришлось бы всем селом откачивать дедушку, — с досадой изрёк, хлопнул руками по болотной жиже, от чего брызги разлетелись в разные стороны, но не оставили и следа на одежде моей незнакомки.

Почва под ногами затряслась, завибрировала. Это означало только одно – у нас гости.

— Давай руку, — выставив ладонь вперёд, прикрикнула фешн-крестьянка, её голос начал перебивать топот многотысячной толпы фанатов.

— Ну же, быстрее, — снизу вверх она казалась ещё сильнее, устрашающе.

Ветер настойчиво создавал эффект развивающихся волос, что придавало ей вид девушки с журнала спорткомплекса под меткой «после».

Но не успел я протянуть руку, как на неё налетел некто. Это был не человек, скорее уродец из фильмов ужасов, где больше времени тратят на подобный психоделический образ, чем на сам сюжет.

Живность была около полуметра высотой, удлиненные уши, торчащие клыки-бивни желтого прокуренного цвета, руки видоизменены в клешни, на спине, вдоль позвоночника, выступали костяные отростки, смотрящие вверх, а завершали этот портрет ноги или лапы с тремя фалангами, на которых были здоровенные когти, которые при правильном использовании могли спокойно распороть живот нашему бурому медведю быстрее, чем произнесёшь волшебное «ой».

«Кажется, кто-то пренебрегает достижениями бьюти-сферы. Сходил бы на педикюр, что ли!» — Не удержался мозг и таки съязвил.

Тварь снесла воительницу на метр, но тут же получила от неё резкий удар мечом промеж глаз. Кровь зеленого цвета окропила почву. Не успела женщина скинуть тушку со своего орудия, как на неё набросилось сразу три нежити.

— Не-е-ет! — Мгновенно охрипшим голосом взревел я, дёрнулся, чтобы встать, но не смог и пошевелиться, глаза наполнились слезами. Но тут картинка стала размазываться, мир перед глазами поплыл, затем всё исчезло.

— Парень! Парень! Да, что с тобой? — Тревожно кричал мужчина, тряся меня за плечо. — Ну, же, парень, очнись, — молил водитель такси.

Раскрыв глаза, не сразу понял, что происходит, поэтому задал вполне, по моему мнению, логичный вопрос:

— Где она? — Мне было невыносимо жарко, очень хотелось пить, а в глазах так и стояли застывшие там, на поле, слезы.

— Кто она? — Вопросил таксист, потирая высокий лоб носовым платочком. Он явно пережил гораздо больший стресс, чем я. Ведь окочурься я здесь, его бы вряд ли потом кто-то взял на работу, тем более с машиной, которая повидала смерть ребёнка (с юридической стороны). А может он и правда за меня переживал…

— Мы приехали? —Ответил ему вопросом на вопрос, чтобы съехать с темы.

Время нужно ценить, как вещала та гадалка в переходе, а если бы я начал ему что-то объяснять по поводу своего поведения, он принял бы меня за душевнобольного.

— Уже минут десять стоим, я пытался Вас разбудить, но Вы не желали просыпать, а потом начали кричать и махать руками, — заикаясь, оповестил меня мужчинка.

— Сколько я вам должен? — Доставая бумажник, спросил я, оставив без внимания его рассказ. Услышав сумму, поспешил расплатиться и покинуть уже автомобиль, но когда протянул ему купюры, и наши пальцы случайно соприкоснулись, по телу прошла волна холода, ладонь резко обдало жаром. От боли мгновенно одёрнул руку, деньги остались у таксиста.

— Всего вам доброго, — бросил на ходу, как ошпаренный, выскакивая из машины. Последнее что успел заметить — его глаза. Они светились ярко-красным цветом. Линз на нем вроде не было, никакой прожектор не светил ему в лицо. Странно, сектант какой-то, позвоню потом в поддержку, нажалуюсь.

Хлопнув дверью авто, забежал в подъезд, минуя сидящих на лавке бабушек. Хотелось как можно скорее добраться до своей квартиры и сходить в душ. Нажал на кнопку лифта и стал ждать эту кабину. Становилось всё жарче, мне пришлось даже стянуть с себя толстовку. Пот уже собирался мелкими капельками на лбу, стекая к бровям и заполоняя глаза, туманя зрение. Быстрым движением вытер лицо кофтой и завязал её на поясе, чтобы не нести в руках.

Наконец приехал лифт, кабина открылась и навстречу мне вышел Александр Леонтьевич с Тишкой. Тишка – это пёсик, который мне почти по пояс, имеет шикарную родословную, по записям, какой-то его предок служил даже при дворе царя, у него коричнево-черная окраска, мощные лапы, лохматая, но мягкая на ощупь шерсть. Сосед много времени проводит с питомцем, старается всячески за ним следить, регулярно выгуливает, обучает командам. Мне кажется, Тишка даже правила этика знает получше меня. В общем, овчарка никогда никому не доставляла хлопот, была спокойна и добра, даже не давала в обиду другим бродячим псам ребят во дворе.

Как только я сделал шаг к лифту, пёс посмотрел на меня злым взглядом охотничьей собаки, оскалился, слюна сквозь крепко сжатую челюсть стала капать на пол кабины, он прогнулся в спине, как перед прыжком, с яростью гавкнул и скаканул в мою сторону.

Я уже попрощался с жизнью, мысленно простил все грехи всех знакомых, помолился за однокурсников, подумал, что мог бы оставить в завещание – ничего не придумал – да и тем более завещать-то мне некому. Никого у меня нет: ни настоящих друзей, ни родных, даже каких-нибудь дальних родственников, которые бы хотели меня изжить из этого мира, как у Золушки.

Благо реакция у Александра Леонтьевича была развита многим лучше, чем моя, всё же он служил в горячих точках, где без отменной реакции и суток не протянешь. Мужчина мгновенным движением намотал цепь себе на руку и со всей своей недюжинной силой дернул на себя. Тишка уже был в пять сантиметрах от меня, когда его инерцией рвануло назад. Он только лишь успел клацнуть зубами у моего носа. От всего этого появилась дрожь в коленках, а испуг просто откинул меня на спину, и я плюхнулся на пол.

— Поднимись пока по лестнице, потом поговорим об этом, — только и успел крикнул Александр Леонтьевич, когда перед ним закрылась дверка лифта, пёс сидел за мужчиной, плотно прижавшись к ноге, в его глазах читался страх, причём страх не перед бывшим военным, а передо мной. Он глядел на меня таким испуганным взглядом, что меня самого пробрал холодок, заставляя передёрнуть плечами.

Поднявшись на ноги, отряхнулся, огляделся по сторонам, коридорчик был небольшого размера, над лифтом по обе стороны от дверей были крохотные бра, которые сейчас не светились, их включали, в основном, ночью, чтобы основные лампочки много электричества не мотали. Консьержа у нас не было, соседи ещё, скорее всего, все были на работе, а их дети после школьного дня заперлись дома, уставившись в монитор компьютера. Поэтому свидетелей этого происшествия не было, оно, может быть, и к лучшему. Пёс никому не мешал, не гавкал без причины, вел себя достойнее порой, чем некоторые жильцы этого дома, включающие музыку посреди ночи на всю громкость. Ладно, ещё если бы они слушали что-то стоящее, классику, например, или джаз, но нет же – они врубают только какие-то клубные ремиксы, причем не самого лучшего исполнения и не на самых хороших колонках, из-за чего всё просто хрипит, грохает да хрюкает.

У меня с Тишкой никогда не было разногласий, я всегда почёсывал его, когда пробегал мимо или когда ехали вместе в лифте. У нас были дружелюбно-доверительные отношения, а тут такая на меня реакция.

Стараясь быстро подняться на нужный мне этаж, всё обильнее углублялся в свои мысли, теряя грань с реальностью, вскоре уже и сама действительность начала качаться из стороны в сторону, отключая координацию. Когда вставлял ключ в дверь своей квартиры, мир уже весь плыл, пот с новой силой покрывал всё моё тело, ноги и руки дрожали. С трудом попал в скважину и сделал два оборота. Пытаясь сфокусировать зрение, потянул ручку вниз, распахнул дверь, на полусогнутых ногах заплыл в помещение, споткнувшись о порог, полетел лицом в пол. Сознание стало стремительно покидать тело, мысли путались, сбивались, окружающее пространство никак не могло остановиться, казалось, пол подо мной качается, словно на волнах. Лёгкая вибрация проскочила по всему моему обездвиженному телу, и мозг отключился.

Глава пятая

Первое пробуждение было самым тяжёлым: все горело изнутри, кости, казалось, будто кто-то специально ломал и безжалостно перекручивал в мясорубке, все мышцы сковало спазмом, я даже думал, что если расслаблюсь хоть на секунду, то моё тело свернётся в круг, голова достанет до пяток. Желудок давило тяжёлым камнем, ежеминутная тошнота выбывала последние остатки воздуха из лёгких, голова кружилась так сильно, словно я летел на вертолёте и выписывал камикадзе-виражи, шея всё это время находилась в титаническом напряжении, спину ломило так сильно и резко, что в глазах резко темнело, мне даже казалось, что я на секунду терял сознание, потом снова приходил в себя, и всё по-новой. Жажда была невыносимой, около меня валялось уже 2 пустых полтора литровых бутылки из-под воды, и даже была одна пятилитровая. Пить хотелось всё больше и больше, в горле постоянно было сухо. В воздухе висел тяжёлый запах пота, страданий и боли.

С каждым спазмом ладони всё сильнее сжимали простынь, пальцы хрустели от натиска, изо рта вырвался ещё один отчаянный стон, пелена пота затмевала глаза, постель под моим телом уже вся была мокрая и скомканная. И я закричал, я так закричал, что на мои крики должен был сбежаться весь квартал, и вместо крика из горла вырвался только рычащий хрип, боль снова и снова сковывала моё тело, пробиралась до корочки мозга, заставляя кровь в висках биться в три раза чаще. Сердце стучало настолько сильно, будто пыталось переломать ребра, проткнуть ими лёгкие. Эта агония длилась около двух часов, всё это было похоже на какой-то дикий обряд экзорцизма, будто в моем несчастном теле борются два начала: светлое и тёмное. Я даже пообещал себе, если выживу, то обязательно схожу в церковь и поставлю там свечку.

После очередного бешеного приступа, я провалился в глубокий сон, наслаждаясь каждой минутой безболезненного спокойствия.

Очнувшись на своей постели, я не сразу осознал, где я и что происходит. Всё ещё лежа с закрытыми глазами, потянулся на кровати, проверил каждую мышцу своего тела, как нас учили на курсах. Сперва пошевелил пальцами на ногах, лёгкая прохлада забегала между фаланг, доставляя щекотящее наслаждение. Потянул носки, разминая стопу, затем расслабленные руки привёл в действие: медленно вытянул их в разные стороны, получая нежное удовольствие от мягкой, прохладной простыни, сжал в кулак кисти, расслабил. Ощущения разливались двоякие: была лёгкость в мышцах, как после хорошего сна, но тело всё равно словно ещё оправлялось после тяжёлого вмешательства.

В голове было ясно, лишь изредка роились какие-то мысли, лениво проплывали воспоминание минувшего дня, но что-либо вспомнить не удавалось, мозг хитро́ отказывался составлять единую картинку в памяти. Спустя минуту я медленно открыл глаза, надо мной завис чёрный потолок, в котором полностью отражался я, развалившийся поперек постели. На мне из одежды была только простынка, которая почти вся сгруппировалась у меня чуть ниже живота.

Судя по освещению, сейчас за окном была глубокая ночь, только лишь отсветы луны позволяли мне смотреть по сторонам и не натыкаться на плотные стены тьмы. В дальних углах комнаты виднелись тени моей одежды, которую я неведомо как снял с себя.

Попытался сесть на кровати, тело с лёгкостью откликнулось на мои позывы, что казалось совершенно странным. Осторожными движениями я спустился с постели и направился на балкон практически на цыпочках. Вскоре стоял уже на открытой лоджии с кружкой горячего чая, замотанный в простынь. Глоток свежего воздуха словно дал мозгу сил на работу, мысли выстраивались в цепочки, некоторые события уже всплывали в сознании: как я падал у входной двери, как Тишка ни с того ни с сего начал на меня агрессивно реагировать – все воспоминания возвращались на свои места.

На балконе было достаточно тепло, я стоял у распахнутого окна, оперившись локтями на раму да потягивая напиток, иногда мимо пролетал лёгкий ветерок, мазал язычком по голым участкам тела, оставляя ощущение свежести, и покидал помещение. Настроение было скомканное, перед глазами то и дело промелькивали сцены этой ночи, которые заставляли поёжиться, напоминали о той боли и тех мучениях.
За спиной раздался свист:

— Эй, кожаный, тебе интересно, что это было? — Я резко обернулся, горячий чай в кружке решил надолго не задерживаться, поэтому по инерции переместился на мою простынку, которая так заботливо меня до этого момента укутывала.

— Вот чёрт! — Выругался я, пытаясь стянуть с себя тряпицу, но при этом не оголив лишние части своего тела.

— Я на чёрта не похож совсем, — вновь произнёс посетитель, и я наконец поднял голову, чтобы увидеть его. От открывшейся картины у меня пропал дар речи, глаза округлились и стали как шарики для пинг-понга, по-моему, даже навыкате. Просто в мгновение Ока забыл и о том, что облился кипятком, и о последней вещичке, которая сейчас решила оставить моё тело одиноко стоять обнажённым посреди балкона! Просто потому, что передо мной никого не было. Но я точно слышал чей-то голос. Не сошёл же с ума, в самом-то деле.

— Хей, кто здесь? — Решил попробовать сымитировать голос из фильмов ужасов, где жертва лезет в черный-пречерный чулан, без света, связи и смысла.
Может всё-таки кто-то тут был, а сейчас просто прячется за дверью балкона. Хотя я даже не знаю, что хуже: то, что я говорю с призраками или то, что в мою закрытую изнутри квартиру кто-то пробрался и сейчас разговаривает со мной.

Я решил на всякий случай вооружиться чем-нибудь убийственным, чтобы отбиваться от материального врага. В моей случае орудием самообороны стала старенькая швабра, которая мне в быту так ни разу и не пригодилась за многие годы проживания в этой квартире. Как-то сам мыл, бело рученьками. Балконная дверь была распахнута, только шторка была натянута поверх неё с внутренней стороны, чтобы всякая маленькая нечисть не летела ко мне в дом. Аккуратно сделал шаг, выставив наготове своё самурайское оружие смерти, ветерок засвистел за окном, а его язычки проникали в квартиру и развивали ткань, мешая мне определить, есть ли какая-либо тень. Вот я уже сделал второй шаг, замахнулся инструментом для половых игр и на выдохе ломанулся в дом.

— Сдавайся, гад, я вооружён и чертовски опасен, ты не уйдёшь отсюда живым. Я три месяца ходил на каратэ, — запутавшись в шторе, рычал я, барахтаясь. — Потом ещё пять месяцев на борьбу. Да я тебя сейчас ушатаю, лучше беги, пока я добренький, — закричал я, окончательно застрявший в ткани.

Палка от швабры настолько сильно была уже прижата ко мне, что мы стали одним целым, как мне казалось. Я прыгал, дёргался, пытался прогрызть несчастную тряпку, откидывался в разные стороны. Спустя минуту моих стараний где-то сверху раздался оглушительный треск, и я в обнимку с поломойкой повалился на пол, повязанный шторой. Посадка была не из лёгкий, судя по площади, на которую я упал, где-то тут стоял бельевой шкаф, о который я, видимо, головой и треснулся. Палочка во время падения не выдержала натиск моего храброго тела и треснулся со стыдливым звуком.

— Слабачка, — изрёк я заключение к её гибели и стал потихоньку выталкивать её останки через отверстие сверху моей ловушки. Затем, справившись с маленьким приступом клаустрофобии, я покатился колбаской по полу, проецируя в голове внутреннее убранство своей комнаты, чтобы не наткнуться на что-нибудь травмоопасное. Сделав два поворота, я очутился на спине, на мне остался один слой тряпичной узницы, который не без страха откинул.

Перед моим взором снова открылся чёрный натяжной потолок, в котором отразился, собственно, я, но больше никаких, человеческих и не очень, силуэтов поблизости не наблюдалось. Сделал ещё оборот и оказался на животе, уткнувшись лицом в пол. Перевёл дыхание после ожесточённого боя и решительно поднял голову. Прямо перед моим лицом сидел мой кот, в темноте его глаза блестели безумными огоньками, а свет от луны придавал им определённой загадочности.

— Матерь божья, — помолился со страху и отпрыгнул в сторону. Кот сидел на четырёх лапах и, не шелохнувшись, наблюдал за моим побегом. Сейчас его стан был особенно грациозен, взгляд казался ещё острее, тело – мощнее.

— Опять будешь кидаться? — Вопросил я, надеясь, что он не ответил. Иначе мой одичавший мозг придёт к выводу, что я совсем сошёл с ума, и теперь мне светит дорога не в Голливуд, к мировым звездам, а в психиатрическую клинику, где мне будут каждый день говорить, что коты не разговариваю и что я отсюда никогда не выйду. Чарующая перспектива, ничего не скажешь.

К счастью, мои опасения оказались ложными: кот лишь недоуменно-вопросительно склонил голову, а затем потянулся и лёг на живот, предварительно сложив лапки под подбородком, теперь только изредка вяло шевелил хвостом и наблюдал за моими дальнейшими действиями.

— Ну, шерстяной, иди сюда тогда, что ли, — предложил я перемирие и протянул руки, делая приглашающий жест.

Васька посмотрел на меня пару секунд, затем подскочил на свои царапки и побежал ко мне, неряшливо раскачиваясь из стороны в сторону. Его передвижение вызвало у меня улыбку, а когда он наконец достиг моих рук, я поднял его, притянул к груди и крепко-крепко обнял.

Было так хорошо осознавать, что теперь кто-то снова на моей стороне. Тепло от этих мыслей раскатилось по всему телу, убаюкивая, заволакивая разум. Так я медленно лёг на спину, расположил пушистика на груди, зарылся пятерней в его шерсти и провалился в сон.

Глава 6

Снилось мне всё то же поле, такое чистое и безмятежное. Безоблачное голубое небо было озарено ослепительно яркими лучами солнца, которое близилось к горизонту, а распустившиеся утром бутоны тянулись ввысь, желая ухватить как можно больше тепла, насытиться им.

Я очнулся на копне с сеном, укрытый белой лёгкой простыней. Рядом стояла плетёная корзинка какими-то фруктами, стеклянная бутылка с молоком и всякие травы, напоминающие укроп или петрушку.

— Это ж кто мне такой романтик устроил? — В привычной саркастической манере изрёк я, пытаясь оглядеть.

До куда мог дотянуться мой взгляд — везде было поле, покрытое различными культурными растениями: то ли рожь, то ли пшеница. Лишь где-то в отдалении было чёрное пятно леса. Только хотел было сделать отважную попытку заглянуть в корзину, как вдруг слева от меня раздался высокий женский голос.

－Уже проснулся ? — вопросил он.

Я повернул голову и увидел рядом, сидя на корточках, ту самую женщину, которая в прошлый раз спасала меня от нападка чудищ.

— Так это же вы? — Только и смог вымолвить я. Фитнес-леди склонила голову чуть на бок и мило мне улыбнулась.

— А как же вы живы? — Посчитав её улыбку за положительный ответ, вновь задал вопрос, — Когда я видел Вас в последний раз, эта нескончаемая толпа…э-э, — пытаясь подобрать слова, запустил руку в свои волосы, почесал затылок, но ответ так и не находился.

— Нежити, ты хотел сказать? — Перебила свору моих мыслей она и весело расхохоталась. У неё был очень заразительный смех, такой милый, добрый, но мне почему-то было совсем невесело.

— А чего вы смеетесь? Я не каждый день вижу такую фантастику воочию. Да и вообще это Ваше сено мне везде накололо и нарезало, — немного разгорячившись тем, что она посчитала меня глупым мальчишкой, стал нудеть я, поднимаясь.

Сперва женщина спокойно наблюдала за мной, не стягивая улыбку, пока я вырастал над ней, затем её лицо резко переменилось:

— Быстро сядь! — Бросила она.

Я, как заколдованный, не по своей воле шлёпнулся обратно.

— Послушай меня, пожалуйста, Кир.

Мои глаза округлились, а сердце застучало в два раза быстрее, когда сумел вглядеться в её лицо. В этот момент небо начали затягивать чёрные тучи, гром ударил с такой силой, что стекло бутылки в корзинке затрещало. Фитнес-леди присела рядом со мной, взяла меня за руку, поднесла её к своей груди и сказала:

— Слушай его, он тебе поможет, осталось всего два дня, — после её слов внутреннюю сторону ладони запекло адовым огнём.

Я резко вырвался из ее хватки и взвыл от безумной боли. На самом центре ладони, точно ножом кто-то выцарапывал какой-то символ. Жжение было невыносимым, по щеке побежала солёная капелька скупой слезы. Я поднял свои глаза, чтобы снова взглянуть в лицо своему обидчику. Женщина уже стояла в нескольких метрах от меня и что-то щептала на неизвестном мне языке.

— Чт…что ты сделала ? З-зачем ? — Голос предательский задрожал, от боли я наплевал на все рамки приличия и перешёл на «ты».

Тогда на мой нос приземлилась чёрная пушинка, вокруг начал сгущаться плотный туман, застилая всё поле, которое до этого было золотым от культур. Сейчас все растения стояли, склонившись, в плесени, стог сена за мной напоминал гору перегноя.

— Началось, — выкрикнула она, затем обернулась ко мне, — Ты всё поймёшь, он поможет, а сейчас, — она вознесла руку к небу, в её ладони материализовался огромный серебряный меч, длиной с метр, — Очнись.

Она сделала оборот оружием над головой и со свистом на огромной скорости направила его к земле. В это мгновение земля подо мной вздрогнула и раскрылась, и ,оказавшись без опоры, я полетел вниз.

— — — — — — —

Это было самым резким пробуждением в моей жизни, словно на подпрыгнул на кровати, моё тело колотила мелкая дрожь, руки тряслись, ладонь пекло, но уже с меньшей силой. Когда я сумел сесть на постели в своей комнате и взглянуть на неё, мои глаза заметно округлились.

— Это что ещё такое? — Прямо в центре моей ладони сейчас красовалась замечательно выполненная перманентная…татуировка моего кота?

Я стал разглядывать изображение — чёрный пушистый кот с высоко стоящими ушами, точь-в-точь мой Васютка, только с улыбкой, как из мультфильма про Алису в стране чудес. Питомец глядел на меня также осознанно, как и накануне утром. Такой мудрый и наполненный опытом взгляд, какой в реальной жизни встретишь только у очень взрослых людей, прошедших огонь, ипотеку, семеро детей, жену-тирана и босса-не самого лояльного и милого человека.

— Похож, правда? — Раздался бархатистый голос у моих ног. От неожиданности я резко поджал колени и втянул голову в плечи. Что-то тяжёлое соскочило с кровати и грохнулось на пол. Страх начал подбираться ни на шутку в моё сердце.

— Да, что это творится? — Зарычал я от злости.

С секунду ничего не происходило, в комнате повисла мёртвая тишина. Только стук стрелки настенных часов раздавался из гостиной. Пришлось подобрал простынку себе к груди, чтобы перебраться на четвереньки и начать путь к краю кровати, куда свалилось нечто. «Да, что там может быть? Призрак? Ну, серьёзно, Кир. Тебе четыре?» — пролетали в голове мысли, пытаясь успокоить меня. Но не получалось особо.

У самого края страх стал усиливаться. На лбу проступила испарина, руки вновь начала пробирать лёгкая дрожь.

«Итак, вдох-выдох. Раз. Два. Три», — мгновенно заглянул под кровать, стараясь своей скоростью спугнуть всех бабаек. Как оказалось, всё напрасно — ни за деревянными ножками, ни под старой дорожной сумкой никто не прятался.

— Ну и отлично, — не без тревожности заключил я, вернулся на постель в свою позу корову и повернулся корпусом к изголовью, чтобы лечь обратно.

— И чего ты орешь? — Заявил мой чёрный мерзавец, развалившись на подушках. Моему шоку не было предела. Как стоял в своей колено-локтевой позе с открытым ртом в пол оборота к нему, так и застыл.

— Ты варежку-то прикрой, а то мышь забежит, — в ответ я мог лишь хлопать глазами, уставившись на него, — Нет, я, конечно, всё понимаю, я очень обаятельный, харизматичный и симпатичный, но слюни-то на постель не пускай, мне тут ещё спать, как-никак.

Эти слова смогли вернуть меня в реальность, постараться поверить в происходящее или хотя бы дать понять разуму, что я соглашаюсь играть по его грязным правилам.

— Итак, — начал я, когда мой рот вернуть свою изначальную функцию — речь, — ты г-говоришь ?

От всей абсурдности ситуации моя мимика стала выдавать странные трюки: то рот раззявлю на всю квартиру, то брови поднимаются настолько, что сливаются с волосами, то губа начинает ходить ходуном, словно меня под нос прям в какой-нибудь нерв укусил комар.

— Какой ты сложный, чувак, — промурлыкал кот, по-человечески закатив глаза, — А ты что, не видишь ?

— Я-то вижу, но пока не понимаю, что я вижу.

— Так, давай по порядку, — произнёс кот, затем согнул лапку так, как делают в египетских танцах. Прям над ней появился маленький экранчик, который показывал собственно меня и цифру два над моей головой.

Меня накрыла очередная волна эмоций. Ладно, понять то, что кот говорит, это я могу, а то, что он ещё и робот из будущего — это уже чересчур.

— Так, с меня хватит, — решительно возразил, поднялся с кровати и целеустремлённо направился к шкафу.

— Куда это ты собрался? — Вопросил кот, ступая по краю верхушки шкафа и глядя на меня сверху вниз. Каким образом он туда попал?

— Пойду подышу свежим воздухом, — грубо отозвался я, натягивая спортивные штаны.

— Ага, — ехидно мурлыкнул кот, наблюдая, как я впрыгиваю в кроссовки, — иди-иди, — его последние слова перед тем, как я захлопнул с силой дверь.

Лёгкий весенний ветерок обдавал моё разгорячённое лицо, в голове крутилось нескончаемое количество мыслей, фраз, обрывков сцен с последних дней. Я ступал по тротуару, опустив низко голову и шаркая ногами, старался отвлечь себя, не наступая на трещины между плитами и был так этим всем увлечён, что не заметил, как прошёл несколько километров от своего дома. Поднял взгляд, пытаясь заметить хоть один знакомый дом или угол, или магазин, но всё было мне неизвестным. Кругом не было ни души, весь переулок пустовал.

Пришлось притормозить, чтобы понять, в каком направлении теперь двигаться. Конечно, события, произошедшие недавно, сбили с толку, а может даже и с ума, но это не значит, что я хочу где-нибудь здесь умереть рук припадочного маньяка или своры бездомных, одичавших, голодных собак.

Но не успела эта мысль раствориться в небытие, как из-за угла кирпичного дома вывалилась компания с виду очень пьяных, нездорово весёлых парней лет двадцати, все в спортивных костюмах, рваных пошарпанных кроссовках. Братва что-то очень активно обсуждала, присвистывая. Когда кто-то из них выдавал очередное глупое изречение о какой-нибудь девушке, они начинали не по-человечески гоготать.

Моё желание пересекаться с подобным контингентом никогда не было превалирующим, поэтому, как только я их заметил, сразу же постарался свернуть в сторону ближайшего подъезда, чтобы создать образ очень занятого человека, который только вернулся домой.

Компания, на удивление, начала проходить мимо, не обращая на меня излишнего внимания. Я стоял к ним спиной и делал вид, что набираю код от домофона. Когда, казалось, опасность миновала, позади меня раздался грубый, хабалистый мужской голос:

— Уважаемый, огоньку не найдётся? — Вопросил некто из-за моего плеча.

Я медленно развернулся, чтобы встретится лицом с владельцем вопроса. Когда наши глаза встретились, в нос вдруг резко ударил стойкий запах спирта вперемешку с табаком и чесноком.

— К сожалению, у меня нет ничего, — замямлил я, совершенно не зная, как вести себя в подобных ситуациях.

— А ты чё дрожишь весь, птенчик? — С издёвкой поинтересовался парень, — Эй, пацаны, — окликнул он своих соплеменников, — Да у нас тут интересный фрукт вырисовывается.

Компания, до этого момента не интересовавшаяся происходящими, остановилась, оглянулась на нас и медленно потянулась в нашу сторону, чуть ли не облизываясь и потирая руки.

— Опа, молодой, а чё это у нас за кофтеечка такая модная ? — Подскочил самый мелкий, одновременно самый мерзкий из них, — Давай сюда.

Его ухватистые ручонки потянулись к моему вороту, чтобы взять меня за шкирку, но он был настолько пьян и медлителен, что с первого раза промахнулся, а мне лишь удалось его направить в другую от меня сторону, слегка подтолкнув. Это не было актом насилия с моей позиции, даже самообороной это действие не назовёшь, скорее помощь в координации.

— А я смотрю, птенчик у нас распетушился, — дал обратную реакцию на мои действия ещё кто-то из толпы, — Сейчас ты у нас быстро осадишь коней.

Из общего сброда на меня выскочили два амбала под два метра ростом. Сразу понятно стало, ничем хорошим эта стычка не закончится.

— Гони бабки, обсос, — рявкнул первый из них, хватая меня за шиворот.

— Но у меня ничего с собой нет, — ответил я, дёргаясь в его хватке, еле касаясь носками земли, — Поставьте меня на место.

— Заткнись! — проревел второй и влепил мне под дых так, что я соскочил с крючка амбала, согнулся пополам, повалился на сырую землю и тяжело закашлял.

Последний раз так больно от удара мне было, когда я навернулся с гимнастического снаряда в четвёртом классе, выбражая из себя крутого парня. Только сейчас никакой физрук не подбежит ко мне, не отнесёт меня к медсестре, не окажет помощь. Сейчас я сам за себя.

— А шкет-то хлюпиком оказался, — пропищал мелкий и резво захохотал, прихрюкивая, как свинья.

Его слюни при смехе разлетались повсюду, а мерзкое гоготание отдавалось в висках. В голове была лишь одна мысль — чтобы этот уродец поскорее закрыл свой рот и убрался как можно дальше.

Боль немного отступила, я опёрся на разбитый при падении локоть, хотел подняться с колен, как ребра мгновенно ощутили резкий, кроткий удар. По инерции меня развернуло на другой бок, в лёгких скопилась какая-то жидкость, во рту появился вязкий металлический привкус, пульс кувалдой отдавался в затылке, пробираясь до самой коры головного мозга.

— Куда ты собрался? — Рыкнул новый басистый голос прямо надо мной.

После этих слов я услышал, как кто-то прочистил горло и харкнул куда-то мне в ноги. Меня колотила дрожь страха, отчаяния и ужаса. Поминальный хоровод мыслей покинул последнюю станцию и отправился в путь, оставляя сознание пустым. Спину беспощадно ломило, хотелось прогнуться, чтобы снять спазм, но не было желания открываться. Руки крепко обнимали голову, стараясь укрыть её от очередного удара, я почувствовал треск стекла своего телефона в кармане, когда падал, сейчас крупинки скрипели о камни подо мной.

— Оставьте меня! — Кряхтел я, напрягаясь каждый раз, издавая жалкий звук,- Что вам н… — Но тут мне по пояснице прилетел ещё удар, и началась настоящая карусель.

Состояла она из поочерёдных атак, вскриков, по типу, «Кто тебе разрешил разевать пасть, щенок» или «Шавкам слово не давали», плевков и ржача.

В моей голове творился истинных хаос, я не понимал уже, где мои мысли, где их голоса, а где ответная реакция организма на удары. Всё тело протестовало, мне было до слёз обидно от безысходности этой ситуации. Я так сильно жмурился, что мне казалось, словно искры перед зрачками появляются уже не от ударов.

Но затем я увидел маленькую точку перед своими закрытыми глазами. Это было так странно, но при этом очень маняще. Я не давал отчёт своим действиям, это было похоже на конец жизни. Вы же знаете этот белый свет в конце тоннеля. Но это свечение не было белым, скорее наоборот — во вспышках от ударов этот огонёк был иссиня-черным. При каждом пинке эта точка пульсировала, увеличивалась, расширялась, дарила спокойствие и уверенность.

Собравшись с последними силами, что остались в моем пострадавшем теле, я мысленно потянулся к этому свету, позволяя ему окутать мою кисть, спустится на запястье, пробежаться по предплечью, запрыгнуть на плечо и уставиться мне в глаза. Этот огонёк напоминал мне маленький злобный комочек молний, которые были загнаны в хрустальный шарик.

Удары продолжали усеивать мой корпус, но я резко почувствовал облегчение, словно их удары не проходят, боль больше не ощущалась. Зато земля, по неведомой причине, стала греться подо мной, мелкие камешки задрожали, запрыгали, воздух сгустился, влажность возросла.

Я лежал на животе, заложив руки за голову, когда распахнул глаза. В нос ударил запах перегноя, пожухлой травы и собачьей шерсти. Сейчас моё тело словно переполняла энергия, напитанная злость, яростью и ненавистью. Я в одно мгновение развернулся на спину и окинул взглядом своих обидчиков. Все они стояли замершие на месте с занесёнными для очередного удара ногами. Сейчас они выглядели иначе — с их лиц постепенно сползали улыбки, читалось некое недопонимание. Казалось, словно больше эти уроды не представляли никакой угрозы, да и странный чёрный дымок, окутывавший тела, будто сдерживал их.

— Посмотри на его глаза, — хриплым шёпотом промямлил самый мелкий.

Я уставился на него. Его лицо окаменело, на лбу проступила испарина, по виску пробежала капля пота. Только лишь кадык заходил вверх-вниз, сглатывая, как всегда делают в фильме ужасов герои, при истеричной страхе. Его кулаки то сжимались, то разжимались, звук хруста костяшек в этой повисшей тишине долетал до уха слишком чётко, чтобы была возможность это скрыть. Было ощущение, что он готов разорвать меня, но боится последствий. Мне же было уже плевать, я обвил одно рукой ребра, зафиксировал грудную клетку, другой опёрся о землю и начал подниматься. Толпа с жадностью и страхом наблюдала за мной, стоя полукругом. Мне было непонятно, почему они остановились, хотя продолжения я всё-таки однозначно не хотел бы. Сделал первый шаг, как мелкий тут же сорвался и полетел на меня:

— Куда ты собрался? — Заверещал он.

— Отойди, — вырвался у меня командный тон, который впечатывался в сознании намертво.

Шкет, как по команде, остановился, его глаза значительно округлились, но больше он ни на миллиметр не пошевелился. Я сделал два уверенных шага в сторону громил, и понял, что для того, чтобы выбрался из этого адского круга, придётся плечами расталкивать всех этих амбалов, просачиваться мимо их нескромных габаритных туловищ.

Когда толпа осталась в метре позади меня, я выпрямил спину, прочистил горло, сплюнул кровь и пошёл прямо, не оборачиваясь. От толпа лишь спустя минуту начали доноситься какие-то шорохи, шёпот, ругань, но меня это совершенно уже не волновало.

Еще почитать:

Другой Шерлок Холмс. — Один вечер на Бейкер-стрит 221-бис.

Несбывшаяся жизнь — Несбывшаяся жизнь. Главы 2-3

Рассвет — Рассвет (Заметки в Дневнике — «Эрнест Хьеффун»)

Единство