-Что, брат мой, определяет короля? – она отложила книгу окончательно, откинулась в кресле, наблюдая за юным сосредоточенным братом.
Тот не спорил почти никогда. Не спорил с отцом, не спорил с многочисленными своими учителями, но Вандея вынуждала его к спору достаточно часто. И это было любопытно тихому принцу, которого готовили к трону, но больше всего – муштровали. Отец их считал, что только его политика верная, только его слова – закон и не допускал никакого другого мнения.
И многочисленные советники научились уже давно получать нужное, приводя красноречивыми монологами короля к желаемому им действию, а потом льстили и поражались, как мудр и как чуток их король!
И королю нравилось это. Нравилось чувствовать себя умнее всех.
А Вандея была мятежной. Она спорила с учителями. Нередко – из вредности. Она не верила им на слово и требовала доказательств, а получив их в книгах, спрашивала – а откуда известно автору книг, что все именно так?
Обучение ее всегда шло тяжело и надрывно. А потому, король, кое-как выучив старшую дочь, вдвойне муштровал покорного его воле сына…
-Короля определяет добродетель! – порывисто воскликнул Арем.
Вандея до обидного громко захохотала. Принцессе так было не положено, но она знала, что никто ее не выдаст.
-Хорошо, — согласилась она, отсмеявшись, — что такое «добродетель»?