– А вы займёте?

– Пожалуй, что нет. У меня у самого бедственное положение. Нет, прошу, не думайте, что я скуп и мелочен, я лишь субъективно гляжу на вещи. Вот вы посмотрите, мы учимся пять дней в неделю, пять дней мы должны что-то есть и, спешу добавить, не по одному разу на дню, обед в ресторане мне обходится в тридцать-тридцать пять рублей. Слышите? Тридцать пять рублей – это сумма не из числа маленьких. Так что лучше я буду экономить на этих обедах. А позавтракать и поужинать я и дома смогу. А во время учёбы надо думать только об учёбе. Принципы, ничего не могу с собой поделать.

– Неужели для вас лучше деньги в кармане, чем полный желудок и спокойствие в душе?

– Брюхо я всегда набить успею, а деньги я получаю крайне редко и держаться стоит каждой копейки. К копейке добавьте другую копейку – будет две копейки; к ним ещё копейку – будет три, и т. д. Да и не в деньгах дело, а в этих… – обводит взглядом толпу сидящих, – ну, вы поняли. Можно сказать, что это дело чести, мой друг.

– Ну, вас не понять. Хотите хорошо поесть – денег нет, а в столовых – затрагивается ваша честь. Так, знаете ли, с голоду и помрёте. Ей-богу, потом будете вспоминать мои слова, да поздно будет.

– Нет уж, голубчик вы мой, так низко я ещё не пал, чтобы есть с этими людьми. Они хотят – пусть едят, я же – ни-ни!

Лев Абрамович, договорив последние слова, умалчивает, а Илья Давидович продолжает есть. Когда уже в столовой никого не осталось, Лев Абрамович подбегает к старухе в поварском и берёт себе порцию картофеля, две жареные куриные ноги, стакан чая, проходит к своему прежнему месту, садится, и начинает всё им взятое жадно есть.  Илья Давидович в недоумении смотрит за движениями друга. Лев Абрамович, поймав этот взгляд, медленно прожёвывая, говорит: