Эксперимент Часть 8. Зеркало

Он сел в капитанское кресло и устремил взгляд в центр обзорного окна. Опять сработал эффект висения в пустоте. Только если раньше висение в пустоте было сродни слиянию с бесконечностью, то теперь чернота была сутью ожидания.

— что там? Точнее -что потом?

Он как-то не особо задумывался над словами Астронома про непредсказуемость, даже безумность задуманного Проекта. Вот так, без изучения и подготовки нырнуть в то, что, по сути, не имеет определения – это даже не безумие, это диагноз. Что такое область того, что существовало до большого взрыва, на данный момент ни кто не может описать ни с точки зрения физики, ни с точки зрения математики, ни, тем более, с точки зрения космологии. Это даже большая глупость, чем броситься с верхушки Бурдж-Халифа в туман на уровне сотого этажа в надежде на то, что внизу есть что-то такое, что не даст тебе превратиться в брызги на асфальте.

Хотя, с точки зрения Астронома, всё могло быть немного не так, или совсем не так. Это могла быть область иной метрики. Это могло быть началом формирования кротовой норы. Это могло быть чем угодно. Одно Астроном знал точно, сквозь ЭТО проходил свет, а следовательно физическое тело не может быть выброшено, образно говоря, в иные миры. И ещё что знал Астроном, но это уже не наверняка, что в этой области были проблемы со временем. Звёздный узор, наблюдавшийся через ЭТО, не соответствовал существующему. Но область была настоль мала, что даже самый большой электронный мозг не мог с уверенностью сказать, из какого будущего этот кусок неба. Нужно было больше данных, а следовательно, и времени. Но он не хотел ждать. И вот теперь эта поспешность вносила серьёзный диссонанс в ожидание встречи.

— А что там? Будущее … А на сколько это будущее далеко от него теперешнего? День? Год? Столетие? И какое оно? Действительно, какое оно? Сейчас, будем считать, капитализм в очень высокой степени развития. Но экономическую формацию можно сравнить с песочной башней. Мы её можем растить, потихоньку подсыпая песок, и она будет всё выше и выше. Но в какой-то момент достаточно одной песчинки – и всё строение рассыпется. Вот и сейчас, кажется, что каждая «горсть песка» приносит в мир только увеличение нестабильности. При этом эти горсти подсыпаются исключительно с целью укрепить башню.

Абсурдная мыслишка. Выходит, эдак Кромвель на балкон и провозглашает: «Господа будущие великобританцы, мы начинаем буржуазную революцию. Долой феодализм, да здравствует капитализм!». Так то, что происходит сегодня мы узнаем лет через сто.

А может победили «зелёные»? В хорошем смысле. И все сыты и одеты, ни что не горит и не воняет. А на улицу можно выйти без химзащиты. Или победила одна страна, и весь мир говорит на индийском? Или китайском? Или арабском или ..?

Или была война без победителей. Просто все победили, поэтому практически никого не осталось. И какие-то мутанты изобретают письменность и открывают для себя огонь …

В плавное течение мыслей и созерцание темноты потихонечку стало вкрапливаться ощущение чего-то, что практически не поддаётся описанию. Это как предчувствие заболевания. Вы ещё не заболели. У вас нет температуры. Вы не кашляете и не чихаете. Но вот вкус у кофе уже как то не тот. И устали вы на час раньше. И человек, которого вы раньше с удовольствием слушали, начинает вас раздражать. И этих «не то» много-много. И вот сейчас он почувствовал именно это «не то». Картинка космоса не поменялась, звук в яхте, а точнее тишина, не поменялись. Освещение было, как всегда, ровным и мягким, линии интерьера изящны и лаконичны. Даже аромат коньяка в бокале взятый так, для понтов, был прежним. И всё же что-то было не так.

И это не так длилось пока …

Зеркало по курсу космической яхты появилось «вдруг» и заняло практически всю видимую область обзорного окна. Это не было зеркало в обычном понимании слова. Формой оно напоминало застывшую амёбу или кляксу. Чёрные заливы и фьорды хаотично резали края этого гигантского образования. В черноте заливов и фьордов проглядывались звёзды. И главное – эта махина неумолимо неслась на яхту. Ужас ситуации заключался в том, что варианты кое-какого управления существовали только для вхождения в атмосферу и требовали времени на подготовку. Несущаяся же навстречу зеркальная клякса с такой скоростью заполняла обзорное окно, что было ясно, пара минут, и всё.

Зеркало росло. Разбухало. Оно заполнило собой, казалось всё пространство. В какое-то мгновение ему показалось, что нос яхты начал погружаться в зеркальную безмолвную поверхность.

Вспышка, всплеск! И гладь рассыпалась на миллионы иголок, из которых, казалось, состояло зеркало. И … всё.

По курсу яхты опять был тот самый бесконечный космос, что и прежде. Конечно можно было бы сказать, что «звёзды стали другие» или «небо стало незнакомым». Но, увы, это мы можем заявить только если надолго привязаны к одной точке на земле и всё время наблюдаем космос. Если же мы голову поднимаем от случая к случаю, или, вообще живём в городе, где из-за постоянного света фонарей, витрин, машин и рекламы звёзды только угадываются, то мы вряд ли отличим звёздное небо Южного полушария от неба Северного.

Увы, программы, которая могла бы определить, какому времени принадлежат звёзды на борту не было. А истории о звёздах, выводимые в дополненной реальности, были привязаны к тому, что было заложено в память и не имели никакого отношения к реальности. Но это отступление от повествования.

После прохождения за кормой осталась странная область, похожая на поднятую в луже муть. Складывалось такое впечатление, что поверхность ЭТОГО с каждой стороны были разные. Одна сторона – зеркало, другая – подложка, к которой это зеркало прикреплено.

Оставалось только ждать, когда яхта возьмёт курс в сторону Земли и минует плоскость амёбы.

Апогей был пройден без приключений, а вот червячок, который затаился где-то в глубине сознания после выхода из мути, неожиданно приобрёл очертания. Картина была крайне неприятной. Перед ним, на сколько хватало взора, стояла мутно-серая стена. И краёв у неё не предполагалось. Серость была просто осязаемой. Казалось, что яхта неподвижно повисла над каким-то циклопическим столом, по крышке которого иногда пробегали волны более светлого или более тёмного, но всё того же серого цвета. Они приходили из неоткуда и уходили в никуда. И только знания говорили, что яхта не висит на месте, аполёт продолжается, и продолжается с той же невероятной скоростью.

Чувство времени куда то ушло. Он сидел в капитанском кресле и мысли вертелись вокруг одного, что дальше. И есть ли это дальше?

Необузданная серость властвовала над половиной видимого пространства и казалось, что это на вечно.

Вы когда ни будь прыгали с парашютом? Если вас бросали с большой высоты, то поначалу, не смотря на ветер в лицо, кажется, что земля застыла на месте. Но с приближением к поверхности скорость «вырастания» объектов на земле стремительно растёт. И человечки, мгновение назад казавшиеся размером с муравья, вырастают до обычных размеров практически за считанные секунды.

Примерно это и произошло с яхтой. Края горизонта, если это определение приемлемо в космосе, задрались вверх за спину и она со всего маху врезалась в серую плоскость. Какое-то время яхта неслась в бурлящей серой мгле, но спустя мгновение это всё кончилось. Как шквал на море. Капсула, как до встречи с зеркалом, повисла в центре бесконечного космоса. По правому борту мирно светло солнце, экран заднего вида искрился мириадами звёзд, а впереди …

Впереди, по центру обзорного окна висел шар.

Куда делась голубая дымка? Куда делись океаны и материки? Тёмно-багровый шар, казалось, пенился и кипел. Ярчайшие всполохи по всей поверхности готовы были разорвать эту планету, и только какие-то тёмные силы не давали разлететься этой планете на тысячи кусков.

И у этой планеты не было луны. Вместо неё на орбите висело облако чёрных корявых обломков вытянутых в каплю.

Говорят, что, когда человек попадает в экстремальную обстановку мозг, чтобы защитить себя от перегорания, подсовывает мирные и спокойные картинки. Например, что ни будь из детства. Вот и у него возникла почти спокойная мысль:

— интересно, это уже после или ещё до?

…

Корабль, казалось, застыл в одной точке и висел над тем местом, где раньше была, по предположение бортового навигационного комплекса, Африка. Вместо материков и океанов внизу, от края и до края, бесновался жидкий огонь. Волны всех оттенков красного, оранжевого и коричневого сливались в хаотичном порядке выдавая порой из себя в небо тысячеметровые фонтаны жёлтого, до белизны, пламени. Чёрные, в багровых отблесках, тучи рвали на клочья молнии, размерами с полмира. Клочки флюоресцирующего тумана язвами закрывали отдельные участки поверхности.

— наверное так должен выглядеть ад, меланхолично подумал он.

А ещё он подумал, что скоро яхта сорвётся с места и у него будет время подумать, как быть дальше. И имеет ли смысл, это самое быть. Или имеет смысл побыть какое-то число оборотов вокруг планеты, назвать которую Землёй не поворачивался язык.

А ещё он подумал, что надо просто отдохнуть. И выпить. Точнее, наоборот. Выпить и отдохнуть.

Он пристегнулся в кровать, закрыл глаза и усилием воли заставил себя заснуть. На удивление заснуть получилось.