— Я повторюсь, для меня ты психопат. Я уверена, у тебя хреново работает инстинкт самосохранения. Так же я уверена, что ты этой деревяшкой мне заедешь по затылку, — она направила выпрямленную руку на ножку табуретки, которую я продолжал держать при себе.

— А вот и ошибаешься, инстинкты у меня норм работают, поэтому я не расстаюсь с моей «Бэйбодинно»

— Я в шоке, — сказала Маргелин на выдохе, закатив глаза.

— Ладно. Я покажу тебе, что такое компромисс. Давай я отдам тебе ножку, а ты разрешишь мне идти сзади.

 На том и порешали. Спустя ещё несколько взаимных обвинений и целенаправленно акцентированных выводом о недоверии друг к другу с оскорблениями и бранью мы решили идти так: начиная с последнего идущего – папа бобёр, я, мама бобёр, Маргелин.

 Папа бобёр шёл сзади меня чтобы предупредить остальных членов группы если я стану себя странно вести, в качестве мотивационного ресурса выступила мама бобёр – оттого, что я иду прямо за ней, папа бобёр концентрировался на мне с двойным усердием, ну а Маргелин шла впереди с ножкой стула на плече, готовая в любой момент перепрыгнуть маму бобра и атаковать меня. Она действительно может перепрыгнуть бобра, она продемонстрировала это перед тем как вы встали в колонну. Удивительная женщина.

 После часа ходьбы я неожиданно для всех спросил, почему Маргелин, когда отзывалась к бобрам, добавляла в начало «мама и папа». От ответа немного отдало в спине: