Орас любил мать. У него никого, кроме неё не было. Он пошёл в академию в полной уверенности, что заработает на её лечение, улучшенное по сравнению с бесплатным лечением, что давала Станция в виде извинений за загубленные жизни.

            Но оказалось, что на мелких должностях много не заработаешь, а на большие Орасу не хватало наглости пробиться. Тогда мистер Гольдберг появился спасением, Орас действительно благодаря нескольким заходам поправил временно здоровье матери: ей перелили чистую, не запылённую и не загнившую кровь, ей пересадили почки…

            Этого мало, так мало для восстановления здоровья, но поддержать жизнь пока хватало. И вот, когда на кону был значительный куш – осечка! – и Орасу грозит смерть.

            Он знал, что всё это нужно рассказать, объясниться, но Аманда не настаивала. Она поняла. Подошла к нему и порывисто обняла, позволяя плакать на своём плече, и, кажется, сама рыдая над несправедливостью мира.

***

–Ничего не бойся, – советовала Аманда уже во второй или в третий раз. Она нервничала и Орас чувствовал её нервность проявлением высшего милосердия с её стороны. Он не верил ещё в то, что нашёл спасение и в чьём лице?! Но слабая надежда неумолимо зародилась в нём и позволила уверовать в губительное, в спасительное, в едкое и ехидное «а вдруг?».

            А вдруг она поможет? А вдруг она защитит? А вдруг с ним ещё не кончено?