Дождливый вечер растянут был на дни, или даже больше. Из
воспоминаний улиц, я не помню солнце. Тогда, в двадцать один, я был
непобедим. Я жил, как хищник, охотился в ночи. Играл с судьбой в двадцать
одно, играл с влюбленностью, на чувствах. Играл — играл, и как-то раз я
проиграл. Тогда была весна, я шёл с фотоаппаратом по старому маршруту, по
серым улицам, дворам, и вместо спутницы земли, меня вели фонарные столбы.
Вели меня в кофейню, я заходил туда всегда. И вот почти у входа, я слышу пару
моль её, и жадно до отказа — вбираю полной грудью аромат. На улице, где вход
в кофейню перекрыт толпой влюблённых молодых людей. Дождь перестал,
всем всё равно вокруг, притихла музыка у входа, а я стою с закрытыми глазами,
держусь за ручку от двери. И думаю, “Тут только парочки гуляют, а я пришел
сюда, чтобы предложить им фотосет – lovestory”. Но аромат её духов, застыл
как шлейф и мир весь вакуумный пузырь. Теперь мне все равно на них. Была
ли тут она недавно или нет? Хотел бы я вернуть те дни, когда под кровом ночи,
мы засыпали вместе от любви. И я, уткнувшись сзади в темечко ее, вдыхал в
себя все ноты нежности, тепло. Я прижимал ее к себе, как будто завтра не
наступит никогда. А ведь так и стало, что не настало. И никогда бы не подумал,
что можно проиграть игру, в которой ты как воздух для огня. Но ошибался я
тогда, ведь та игра, где чувства — ложь, а страсть — как пламя от костра, сожгли
меня до тла. И как итог — я проиграл.
Открылась дверь, два Cappuccino вынесли с собой. Кофейный дух ударил
в нос и я зашел — играет музыка, все говорят, смеются, шумят паровики машин,
звук пересыпающегося кофейного зерна. И выдыхая прошлое, с трудом я
прихожу в себя.
— А сфотографируешь меня? – вопрос она мне задала.
И снова образ той нахлынул и пленил, тот нежный голос и духи. Я посмотрел в
окно на отражение внутри. Все люди там, как пятна кофе на листе, сливаются в
тени. Возможно, кажешься ты мне, как будто ждешь ответа за спиной.
— Сегодня не могу – ответил я.
Часы отбили двадцать два. Хотел бы я ответить “Да”. Но больше не игрок,
теперь я просто уголёк. Я сделал снова вдох. Вокруг с надеждой осмотрелся, но
нет. Нет голоса ее, лишь тонкий след преследует меня. Я заказал на вынос Raf и
ждал. Смотрел на всех вокруг и размышлял — “Ведь так нельзя. Нельзя так
пахнуть, как будто тут одна моя вина. А мог бы я переиграть? А может стоит всё
начать сначала? Или отменить игру, нарушить правила”. Я сжал кулак, ведь
помню правила, и как она их диктовала:
— Кто с головой утонет в чувствах, полюбит, влюбится – тот проиграл. А
проигравший, уходит навсегда.
Так пахли Gucci Flora и она.
