Свеча. Созерцание. Она тянется к вещим снам заката и душу тянет за собой. И всё создано для этой гармонии, пока чистой слезой воска тает и тает, отзываясь чистым, непреклонным дрожанием внутривенно – бесконечность в лепестке огня. Если это лепесток огня на фитиле (делите, коль заложено в вас, но сердце уже вдумалось за вас, сознание уже неповторимое состояние), значит он – лишь часть…Только закрытые глаза ведут к осознанию – часть! Часть осознания того, для чего нет слов, но благодаря чему, содрогается в гибкой мягкости сонм из волн чувств, созидающих непрерывные начала реальности. Вдох…Свеча робко потянется за ним. И снова вдох пробежит тревожно чувствительными колебаниями стройных сплавленностей, в которых сочится сознание. Вечность – его надпоток, где всё едино.

И Мир так устал… от скептических заблуждений, тальк возмущения в виде гроз – витраж скрежета, отражающий раздирающие его душу звучания слепоты. Невыразимому больнее явленного, как словам больно щемить и сжимать горло за бесформенную привычку произносить, не осмыслив, не почувствовав, как огню больно без воздуха и свечи. Чуду незабвенно больнее ждать Человека, чем человеку ждать самого себя. Ибо оно всюду, где человек чувствует, что жизнь в нём преобладает над слепой быстротечностью небытия, которого нет. Легко до безрассудства в этом мире только заскорузлым скептикам. И небо для Души сияет, не для замкнутых в точку бессилия мыслей несуществующего отчаяния.